Селеста Брэдли - Самый желанный герцог
— Вы выглядите совершенно по-другому, мисс Блейк.
Сэди покачала головой.
— Не могу представить почему, мистер Марбрук.
Дернувшийся уголок губ был единственной реакцией Колдера на ее властное внесение поправок. Рейф повел себя немного лучше. Он низко поклонился.
— Мои извинения, ваша светлость. — Затем он усмехнулся ей, во многом напомнив прежнего Рейфа. — Ты выглядишь превосходно, Софи.
— О, благодарю вас, милорд. — Она сделала реверанс. — Но мое имя от рождения — Сэди.
— Рейф, не позволяй втянуть себя в это. — Взгляд Колдера все еще был холодным. — Эта женщина лгала всем нам.
Сэди спокойно кивнула.
— В самом деле, я это делала, хотя уверяю вас, в этом не было никакого желания получить от вас какую-то выгоду.
— В самом деле? — Колдер приподнял бровь. — И все же вы переехали в мой дом в мое отсутствие и, очевидно, проделали что-то таинственное с моим дворецким.
Сэди покачала головой, ее улыбка чуть исказилась.
— Это не моя работа. В этом я виню совершенно другую рыжеволосую девушку.
— Ах. — Рейф немедленно понял в чем дело. — Бедный парень.
У Колдера на лице появилось кислое выражение.
— Хотел бы я, чтобы кто-то объяснил мне все. — Затем поднял руку. — Позже. В данный момент я лишь хочу знать, почему я не должен выбросить мисс Бл… леди Иденкорт на улицу.
Сэди продолжала улыбаться. Он на самом деле был таким милым. Так защищал Дейдре — словно такой вулкан, как Дейдре, нуждается в подобном защитнике!
— Вы можете попытаться, — любезно ответила она.
Рейф поднял вверх обе руки и признал свое поражение.
— Это все решает. Она должна быть родственницей.
Сэди нежно посмотрела и на него.
— Боюсь, только по духу. — Затем она нахмурилась. — Хотя… если Тесса — мачеха и кузина Грэма, тогда… — Она заморгала. — Значит, мы с вами — семья! — Это верно? — Хмм. Что ж, возможно и нет.
— Достаточно близко для нас! — Дейдре вошла в кабинет, чтобы встать рядом с Сэди, и посмотрела на своего мужа. — Это так, Феба?
Феба тоже вошла и заняла позицию с противоположного фланга.
— Абсолютно.
Колдер и Рейф уставились на трех женщин, у которых на лицах было одинаковое упрямое выражение, а руки сложены на груди. Неприступная крепость женской власти.
Рейф выругался вполголоса.
— Старик, нас превзошли по количеству орудий.
Колдер нахмурился.
— Не сдавайся так быстро.
Рейф покачал головой.
— Нас превзошли по количеству орудий, мы в меньшинстве, и, откровенно говоря, лишились энтузиазма. — Он пожал плечами. — Мне нравится Сэди.
Колдер фыркнул.
— А я никогда не говорил, что она мне не нравится. — Он сделал еще одну попытку. — Дейдре, ты должна подумать о Мэгги! Ты на самом деле хочешь, чтобы она общалась с кем-то, о ком ты ничего не знаешь?
Феба покачала головой.
— Ой, Колдер. Это не слишком мудро.
Из-за их юбок на передний план выбралась маленькая, немного неряшливая версия женской свирепости. Мэгги заняла позицию перед Сэди, сложив руки на груди и устремив пронзительные карие глаза на своего отца.
— Папа, будь вежливым. У Сэди был очень трудный день.
Сэди ощутила, как ее осанка чуть дрогнула, оставив ее с дрожащим животом, что могло быстро превратиться в слезы. Она отказалась от своей позы, чтобы провести рукой по блестящим темным волосам Мэгги.
— Спасибо, Орешек. Я боялась, что ты злишься на меня.
Мэгги изогнула шею, чтобы посмотреть на нее.
— Сэди, тебе пришлось солгать. Ты была сиротой. Я знаю, каково это, когда ты никому не нужна.
Эта фраза решила все. Колдер свалился, как срубленное дерево.
— Но Мэгги… — Его лицо готово было сморщиться. — Ты всегда была мне нужна! Я просто не… Я не знал, что делать…
Дейдре хихикнула, а Феба откашлялась. Сэди пришлось улыбнуться.
Рейф покачал головой.
— Братец, у тебя не было ни единого шанса.
Мэгги с симпатией посмотрела на своего отца, словно доброжелательный завоеватель на поверженного врага.
— Все в порядке, папа. Я знаю, что я нужна тебе сейчас.
Сэди подумала, что Колдер готов расплакаться. Она потрепала Мэгги по голове.
— Достаточно, милая. Позволь бедному человеку передохнуть.
Феба улыбнулась.
— Тогда все улажено. Сэди может остаться настолько, насколько пожелает.
Рейф в ответ улыбнулся своей жене так, словно у него не было другого выбора, кроме как сделать это. Возможно, так оно и было, учитывая то, как он был влюблен.
— Я рад, что мы разрешили этот вопрос, но что насчет Грэма? Из того, что мы слышали, у него серьезные неприятности с поместьем.
Колдер, кажется, пришел в себя, потому что с сожалением кивнул.
— Я был бы рад помочь ему деньгами, но не думаю, что Грэм возьмет их. Я знаю потому, что я бы не взял.
— Еда, — быстро предложила Сэди. — Вы можете послать еду арендаторам. Он примет это. Я знаю, что примет.
Глаза Фебы засияли.
— О да, это чудесно. Даже идиот не сможет отказаться от еды для детей.
Рейф выглядел оскорбленным.
— Ой!
Феба нежно взмахнула рукой.
— Я не имела в виду тебя, дорогой. Вообще-то ты больше не являешься идиотом.
Рейф вовсе не был уверен в том, что ему сделали комплимент.
— Э-э… благодарю тебя?
Колдер задумчиво посмотрел на Сэди.
— Возможно, ты все же подойдешь, в конце концов.
Сэди увидела этот взгляд и приподняла одну бровь.
— Возможно, ты тоже подойдешь.
Дейдре хлопнула в ладоши.
— Говорю вам, опустите шпаги!
Внезапно Сэди ощутила каждый момент своего «очень трудного дня». Ее голова загудела, а ее тело заныло от многих часов непривычной езды верхом и от… ну, от Грэма. Девушка приложила руку к щеке.
— Спасибо за все ваши хлопоты, — проговорила она. — Но я останусь только на то время, чтобы собрать свои вещи… — Кажется, комната немного покачнулась. Кажется, прошли целые недели с тех пор, как она спала.
Мэгги уставилась вверх на нее.
— Ты собираешься упасть в обморок? Потому что если это так, то ты должна быть уверена, что стоишь рядом с диваном или чем-то в этом роде.
Дейдре, поддерживая, обняла ее.
— Колдер, посмотри, что ты наделал!
Колдер задохнулся.
— Но… я…
Феба подошла с другой стороны.
— Рейф, принеси немного воды! — Рейф бросился бежать.
Затем в дверях возник Фортескью.
— Комната ее светлости готова. Ванна ждет ее, и я немедленно пошлю наверх поднос.
Сэди, которую в течение последнего дня любили, обвиняли, обвенчали, покинули, а сейчас, наконец, обнимали, позволила увести себя наверх и уложить в постель, как ребенка, людям, которые были для нее самой близкой семьей, которую она когда-либо знала.
