Анна Рэндол - Грехи девственницы
Едва переступив порог заведения, Мадлен подумала, что мать-природа вдоволь посмеялась над его хозяином. Части его тела совершенно не соответствовали друг другу. Крошечная, похожая на грушу голова торчала на огромном теле, удерживаемом двумя короткими ножками. Руки мужчины нелепо свисали по бокам туловища и были разной длины. Складывалось впечатление, что Всевышний слепил его из того, что случайно оказалось под рукой.
Крючковатый нос хозяина дернулся несколько раз когда Мадлен и Гейбриел протиснулись к стоике сквозь толпу моряков и рабочих.
— Черт возьми, Хантфорд. Дела у меня сегодня идут лучше некуда. Никто ничего не сломал. — Голос мужчины оказался на удивление глубоким, бархатистым и мелодичным. Его баритон мог бы украсить любой оперный театр Венеции.
Гейбриел положил ладони на стойку.
— А почему ты думаешь, что все изменится. — Хозяин прищурился при взгляде на Мадлен и похотливо облизнул нижнюю губу. — Она с тобой или ищет работу? Мне нужна новая официантка, а еще она, похоже, сможет порадовать моих посетителей.
Гейбриел схватил хозяина заведения за грудки и выволок его из-за стойки.
Посетители тут же замолчали и поставили кружки с пивом на столы. Их пальцы начали медленно сжиматься в кулаки. Они вовсе не собирались помогать хозяину таверны, просто были не прочь стать свидетелями драки. Мадлен подошла к Гейбриелу, прикрыв его спину.
Хозяин судорожно сглотнул.
— Я не собирался никого обижать, Хантфорд. Очевидно, она пришла с тобой.
Весть об этом быстро распространится по Лондону. Могущественный Хантфорд якшается с обычной шлюхой. Вот тебе и полиция!
Йен наверняка умер бы от смеха, и Мадлен пришлось бы еще раз наступить ему на ногу.
Ну раз уж у Гейбриела хватило глупости заступиться за ее честь, она вернет ему долг.
— Я? С ним? Что за чушь!
Гейбриел отпустил хозяина, и тот принялся поспешно вытирать кружки грязным полотенцем, заткнутым за пояс фартука.
— Нет, он помогает мне отыскать негодяя, стащившего часы моего отца. Этот болван считает себя благородным рыцарем. Ха! — Мадлен соблазнительно провела рукой по бедру. — Сколько заплатите, коли стану на вас работать?
— Три шиллинга в неделю.
— Ха! Боюсь, мои услуги вам не по карману.
— Я хотел сказать, десять шиллингов…
Гейбриел остановил их перепалку.
— Есть среди твоих постояльцев иностранец? Возможно, немец. Пожилой. С седеющими волосами.
Хозяин таверны пригладил на груди рубаху.
— Похоже, ты говоришь о Шиндере. Он снимает комнату в мансарде. И сейчас у себя.
Мадлен подмигнула хозяину, направляясь следом за Гейбриелом к лестнице.
— Двенадцать. Я вам буду стоить двенадцать шиллингов в неделю.
Хозяин недовольно заворчал в ответ.
— Двенадцать шиллингов? — переспросил Гейбриел. — Наверное, мне стоит поговорить с участниками аукциона.
— Я просто хотела сказать, что стою дорого.
— Ты стоишь гораздо дороже, чем кто-либо может заплатить.
Прежде чем Мадлен успела ответить на это провокационное замечание, Гейбриел поднял руку, призывая к тишине.
Когда они достигли верхней ступеньки, он начал показывать пальцы.
Один, два, три.
Открыв ногой дверь, Гейбриел закричал:
— Шиндер!
Постоялец лежал в постели, но, услышав крик, сразу же вскочил. Вернее, попытался это сделать. Его ноги запутались в одеяле, и он грохнулся на грубый дощатый пол. На его лице отразилась смесь гнева с недоумением.
— Что все это значит?
Мадлен потребовалась секунда, чтобы узнать его без мундира.
— Генерал Айнхерн.
Мужчина с мгновение таращился на Мадлен, а потом бросился на нее с кулаками.
— Дешевая шлюха!
Однако Гейбриел ухватил генерала за ночную сорочку и рывком вернул его назад.
— Айнхерн, вы арестованы за покушение на убийство.
— Вы меня арестовываете? Из-за этой твари? Она меня соблазнила, а потом обворовала. Я был унижен и опозорен.
Несколько лет назад Айнхерн действительно был напыщенным прусским генералом. Очевидно, время и потеря положения ничего не изменили в его характере.
— Вы торговали провизией и боеприпасами, предназначенными для союзных войск во Франции. Вы знаете, сколько людей умерло из-за вас от голода и холода. Мадлен стоило молчать, ведь в последний раз, когда она его видела, ей пришлось глупо улыбаться и проделывать с ним такие вещи, при воспоминании о которых у нее и сейчас подкатила к горлу тошнота. Как было приятно сказать ему наконец все, что она думает.
— Меня лишили звания. Меня! Словно я не служил им верой и правдой тридцать лет.
— А теперь вас повесят, — холодно оборвал причитания генерала Гейбриел.
— Повесят? За то, что я хотел избавить мир от шлюхи. Эта ведьма опоила меня. С вами она тоже это проделала? Терлась о вас своей восхитительной грудью? Ласкала вас рукой?
Тошнота подкатила к горлу Мадлен. Айнхерн всего лишь мстительный негодяй, но сказанное им — увы — было правдой. Она делала то, что от нее требовалось, чтобы узнать, где спрятаны документы, подтверждающие факт его предательства.
Мадлен заставила себя взглянуть на Гейбриела. На его скулах заходили желваки, а губы слегка скривились.
Мадлен дважды сглотнула, но жжение в горле не прошло. Хорошо. Теперь он больше не будет докучать глупостями о ее внутренней красоте и неиспорченности.
В какой-то степени ей стало проще. Она рассказала Гейбриелу о своем прошлом шпионки, но скорее всего он никогда не задумывался об этом всерьез. Теперь же он окончательно убедился, кем она являлась на самом деле. Когда правда явилась ему в образе побагровевшего от ярости и брызгающего слюной генерала.
— Как вы узнали, что я в Лондоне? — спросила Мадлен.
Айнхерн пожал плечами.
— Хочешь получить информацию? Так почему бы тебе не раздвинуть ноги и…
Удар кулаком в лицо оборвал Айнхерна на полуслове, и он рухнул на пол.
Гейбриел пнул обездвиженного генерала носком ботинка.
— Я заберу его в тюрьму.
— Нет. Сначала я должна выяснить, как он догадался, что встречался со мной в прошлом. Отвезем его ко мне домой, и Йен вытянет из него информацию.
— Станет пытать?
Мадлен покачала головой:
— У него другие методы. Более надежные.
Гейбриел бесцеремонно перекинул генерала через плечо.
— Жаль. А я-то хотел посмотреть, как его будут резать на куски.
Они спустились по лестнице, забрав по дороге Йена и Клейтона.
К счастью, в этой части Лондона извозчики не задавали вопросов, даже если их седоки везли с собой бездыханное тело.
