Джанет Линфорд - Повелитель молний (Королевская кружевница)
Понимая, что ночь превратится в кошмар, если она не расслабится, Маргарет, тем не менее, вся сжалась. Джонатан тут же это почувствовал и разомкнул объятия.
– Хочешь стакан вина?
Она молча покачала головой.
– Мне тоже не хочется вина, а воды выпью с удовольствием. Очень душная ночь. Но, пожалуй, сначала сброшу этот наряд.
Он прошел за шкаф и вскоре появился в облегающих ноги тонких штанах и белой рубашке с распахнутым воротом. Затем подошел к окну и поднял большой кувшин.
– Вода ключевая?
Все так же молча Маргарет кивнула, и он наполнил два стакана и один протянул ей.
– Выпей, это тебя освежит.
Она безмолвно подчинилась и начала пить холодную воду маленькими глотками, не очень, впрочем, надеясь погасить бушевавшее в ней пламя. Со стаканом в руке Джонатан сел рядом, успокаивающе поглаживая ее по спине, как бывало делал это в Лулворте. Затем нагнулся и заглянул ей в лицо.
– Даю пенни, чтобы узнать, о чем ты думаешь.
– Ты рассказал Уолсингхэму об отравлении? – чуть помедлив, сказала она первое, что пришло в голову.
Джонатан скорчил разочарованную мину.
– Это вовсе не то, что я надеялся услышать.
– Даешь пенни, а спрашиваешь на шиллинг, – фыркнула Маргарет.
Он сурово взглянул на нее.
– Наверное, мне нужно нарисовать план дома, ведь ты пойдешь туда, когда им принесут яд? – продолжала быстро говорить Маргарет, ухватившись за спасительную тему, позволявшую отдалить неминуемую развязку этой ночи. – И как быть с Робертом? Нельзя же допустить, чтобы он по-прежнему запросто бывал во дворце. Необходимо что-то придумать.
Ничего, не отвечая, Джонатан встал и прошел к шкафу, откуда достал небольшой мешочек. Порывшись в нем, он извлек туго скрученную ленту и вернулся к Маргарет.
– Встань, пожалуйста, – спокойно попросил он.
Она недоуменно уставилась на него. Тогда Джонатан подхватил ее под мышки и поставил на стул, потом расправил ленту и натянул вокруг головы Маргарет, стоя так близко, что запах его тела заставил чувственно затрепетать ее ноздри.
– Что ты делаешь? – робко спросила она, не смея пошевелиться.
– Снимаю мерку, чтобы изготовить для тебя кольчужный корсет.
– Почему вдруг?
– Вот и я спрашиваю себя, почему ты настолько безрассудна, что необходимо постоянно думать о твоей защите? Ответа на этот вопрос, скорее всего я никогда не найду, приходится принимать тебя такой, какая ты есть.
Длинная лента запуталась в пышных волосах жены, и Джонатан старался осторожно высвободить ее. Каждое прикосновение его пальцев пронизывало ее дрожью возбуждения, и Маргарет закрыла глаза, чувствуя, как кружится голова.
– Ты ведь намерена по-прежнему вмешиваться во всякие опасные дела. А раз так, может быть, однажды корсет спасет тебе жизнь.
– Зачем же ты измеряешь голову?
– Чтобы она свободно проходила в корсет. Вытянув наконец ленту, он продолжал обмерять ее голову, обжигая пальцами то лоб, то щеки, то шею под завитками волос, и приговаривая почти себе под нос:
– Вот оно, вместилище твоего разума, который делает тебя такой неуправляемой, своенравной и неуступчивой.
Затем принялся снимать мерку с окружности шеи и плеч.
– Ну, и когда, по-твоему, я должна его носить?
– Каждый раз, когда я не смогу тебя сопровождать. Надеть корсет просто, а вот снять одной невозможно. Так что дома буду помогать тебе избавляться от него.
Голос Джонатана звучал спокойно и деловито, как будто он не видел ничего необыкновенного в том, что теперь они будут каждый вечер встречаться в этих комнатах, которые станут их домом, но у Маргарет при мысли об этом стеснилось дыхание. Она чистосердечно призналась себе, что все эти долгие годы мечтала быть рядом с ним. Наконец это настало. Все опасения вмиг покинули Маргарет, уступив место радостному ожиданию.
– А зачем ты это делаешь? – спросила она, когда он принялся то поднимать ее руку вверх и вперед, то отводить ее назад и опускать вниз.
– Проверяю размах твоих движений, чтобы не стеснять руки, когда наденешь корсет, – серьезно отвечал Джонатан, поглядывая на ленту и отмечая цифры в уме. – Хорошо, что у тебя такие гибкие и длинные руки, в случае чего сможешь более или менее успешно защищаться.
Он перешел на другую сторону и занялся ее правой рукой. Пальцы властно нажимали на ее плечо, и к Маргарет вернулась крошечная струйка страха.
– Не знала, что оружейники замечают такие детали.
– Представь себе, для оружейника знание анатомии человека не менее важно, чем для художника или врача. Я потратил немало времени, чтобы изучить человеческое тело.
Маргарет подумала, было о том, как проходили его занятия по анатомии, но, ощутив укол ревности, решила не терзать себя тем, что прошло. Что бы ни было в его прежней жизни, теперь он принадлежал только ей.
Джонатан обхватил ее под мышками и, скрепляя ленту на высоко вздымающейся груди, накрыл широкой ладонью ее прыгающее сердце.
– А здесь – источник твоей жизненной силы. Нужно сделать кольчугу прочной, чтобы никто не смел проникнуть в твое сердце.
– Кажется, уже поздно, – дрогнувшим голосом проговорила Маргарет, опустив глаза.
– Да уж. – Она поняла, что он усмехнулся. – Биение сердца выдает состояние человека. Твое говорит само за себя.
Маргарет смутилась, она не смогла утаить страсти, боровшейся в ней с приступами страха. Слабеющим голосом она попросила:
– Пожалуйста, прекрати это. Думаю, мне уже не хочется кольчуги.
Джонатан измерил ее талию и отложил ленту.
– Может быть, она тебе и в самом деле не нужна, ведь ты всегда словно в панцире.
Он положил руки на ее плечи, поглаживая обнаженную шею.
– Всегда в невидимой броне, – сказал он, словно размышляя вслух, – особенно непроницаемой для меня. Но временами она словно тает, оставляя тебя незащищенной, что тебя безумно пугает, да? А сегодня ты не побоишься допустить меня к себе?
Маргарет тонула, задыхаясь, в бездонной глубине его глаз. Она готова была вынуть и отдать Джонатану свое сердце, уже давно ему принадлежавшее.
– Не отвечай, – шепнул он ей на ухо. – И прости меня за то, что я пользуюсь твоей женской уступчивостью, но она нужна мне, очень нужна. Мне следовало отказаться, когда ты меня выбирала. А теперь, видимо, от нашего решения придется страдать нам обоим.
Он сжал одной рукой ее левую грудь, а другой скользнул ниже талии и впервые по-мужски откровенно притянул к себе, страстно прижимаясь к ее телу. От мучительно и сладкой неги Маргарет вся затрепетала.
– Здесь… очень жарко.
– Да, невыносимо, – хрипло подтвердил Джонатан. – Нужно этому помочь.
Прежде чем она вымолвила слово, он ловко расстегнул пуговки ее лифа и спустил его с плеч, затем настала очередь юбки. Через секунду Маргарет стояла перед ним в одной тонкой рубашке, ошеломленно глядя, как он срывал с себя одежду, и успев заметить сильные стройные ноги и подтянутые ягодицы. Он остался в рубашке, но ей страстно захотелось увидеть его всего. Вспомнив, что сама еще скрывает от мужа свою наготу, она быстро сбросила рубашку и услышала его резкий выдох. Одежда упала к ее ногам и, наслаждаясь его немым восторгом, Маргарет смело улыбнулась ему. Затем шагнула ближе и положила руки ему на плечи.
