Дебора Мартин - Любовь срывает маски
— Я, пожалуй, лучше пойду к Мэгги, — пробормотал он, в то время как его лицо стало почти пунцовым. Он быстро повернулся и вошел в дом. При этом бедняга так спешил скрыться с глаз хозяина, что, споткнувшись о порог, едва не упал.
Повисло долгое молчание, Мина стояла, не поднимая глаза на Гаретта. Спустя какое-то время она повернулась, чтобы идти обратно в дом.
— Я лучше сама посмотрю за Мэгги, — пробормотала она.
— Нет, — властно заявил Гаретт, оттолкнувшись от ствола. — Вы очень устали. Это любому заметно. Вам следует вернуться вместе со мной в поместье.
— Но я не…
— Вы же слышали, что сказал этот человек. Сегодня вы им больше не нужны. — Гаретт направился в ее сторону.
Она, прищурившись, смотрела на него, пытаясь понять, что же он думает по поводу того, что сказал фермер. Поняв, что Гаретт заметил ее взгляд, она быстро отвела глаза.
— Если вы опять собираетесь задавать свои вопросы, — сказала она с некоторым вызовом, — то можете начать прямо сейчас.
Гаретт чуть качнул головой в сторону охранника, который стоял у ограды и с интересом ловил каждое слово. Мина тяжело вздохнула и позволила ему отвести ее к его лошади. Так же молча он подсадил ее в седло и сам сел сзади.
Он подобрал поводья, чувствуя, как напряглось тело девушки, и понял, что она пытается отодвинуться от него.
— Итак? — спросила Мэриан, когда они отъехали уже достаточно далеко.
Хотя с ее стороны было довольно смело первой начать этот неприятный разговор, но нотка волнения, прозвучавшая в ее голосе, выдала ее страх. Что ж, это уже хорошо, подумал он с холодным удовлетворением. Кажется, пришло время ей понять, насколько серьезно он настроен, стараясь выяснить все о ней и о ее прошлом.
— Не кажется ли вам странным, что все здешние жители знают вашу благословенную матушку? — начал он.
Несколько мгновений она хранила молчание.
— Нет, совсем не кажется. Мы, цыгане, подобны мышам. Рано или поздно, но мы проберемся в любой амбар.
Гаретт наклонился так, что его губы едва не касались ее уха.
— Проберетесь — это верное слово, Мина. А теперь скажи-ка мне точно, когда вы и ваша мать впервые «пробрались» в Лидгейт. Из того, что вы говорили мне, я понял, что вы с тетей прибыли сюда уже после того, как умерли ваши родители.
Мина резко отклонила голову в сторону от его горячих губ. Она молчала, но он видел, как ее руки крепче вцепились в луку седла.
— Ваш постоянный отказ открыть мне то, что я хочу от вас услышать, начинает меня раздражать.
Ее спина напряглась, как натянутая тетива, и она холодно произнесла:
— Мне все это тоже начинает надоедать!
— До сих пор я старался, чтобы все это касалось только вас и меня… и еще вашей тети. Думаю, пришло время обратиться за помощью к добрым жителям Лидгейта.
— Для… чего? — с запинкой спросила Мина, и ее плечи чуть поникли.
— Мне совершенно ясно, что люди знают гораздо больше, чем пытаются мне показать. Однако сомневаюсь, что они будут продолжать скрывать правду, когда граф Фолкхэм, человек, от которого они так или иначе зависят, постарается на них надавить.
Мина через плечо бросила взгляд на его лицо, хранящее каменное выражение, и в ее темных глазах промелькнула тень беспокойства.
— Зачем вовлекать сюда жителей Лидгейта? Они не знают ничего, что бы вам пригодилось. Неужели вы думаете, они бы вас не предупредили, если бы знали обо мне что-либо подозрительное?
Он сдержал коня, выпустил поводья и обнял Мэриан за плечи.
— Да, думаю, что не сказали бы. Я видел, как они относятся к вам, Мина. Они так благодарны за то, что вы столь самоотверженно и искусно лечите их, что намеренно ни за что бы не причинили вреда.
Мина молча просунула ладони под его руки и резким сильным движением скинула их со своих плеч. Затем в одно мгновение она соскользнула на землю и быстрым, решительным шагом направилась в сторону поместья. Гаретт медленно поехал вслед за ней, задумчиво глядя, как она шагает по дороге. Казалось, все ее тело дрожит от едва сдерживаемых эмоций.
— Если они ничего не знают, — вновь заговорил Гаретт, поравнявшись с ней и придерживая коня, чтобы тот шел вровень с ней, — почему вы так боитесь, что я обращусь к ним?
— Я не боюсь этого! — дерзко заявила она, упрямо вздернув подбородок. — Просто мне кажется, что я уже достаточно хорошо знаю вас, милорд. Вы будете спрашивать их снова и снова, задавая вопросы, на которые они не знают ответа. И когда они не скажут вам того, что вы хотите от них услышать, вы начнете мучить их своими расспросами до тех пор, пока кто-нибудь, наконец, не скажет именно то, что вы хотите услышать, лишь бы потрафить разгневанному графу просто для того, чтобы прекратить ваши бесконечные вопросы. Кто знает, что может наболтать человек, охваченный страхом.
Четкая, ясная логика ее аргументов разозлили Гаретта еще сильнее.
— А что, как вы полагаете, я хочу услышать? — зловеще спросил он.
Мина остановилась, скрестив на груди руки, и уставилась на него горящим от гнева и боли взглядом.
— По-моему, это совершенно очевидно! Что я на самом деле та презренная, хитрая цыганка, какой вы хотите меня видеть! — Теперь она почти кричала. Обильные, горючие слеза потекли по ее бледным щекам. — Если бы ваши… ваши чертовы подозрения подтвердились, вы бы смогли наконец с полным основанием заявить, что никто в этом мире не достоин доверия. И тогда вы сможете с чистой совестью строить свои гнусные планы, изобретая всевозможные муки для вашего дяди, и больше не беспокоиться о том, что ваше предположение — только предположение — ошибочно!
Мина вновь резко отвернулась и низко опустила голову, чтобы скрыть предательские слезы. Затем она чуть не бегом бросилась от него прочь.
Гаретт соскочил с лошади и в несколько шагов нагнал ее. Схватив за руку, он резко дернул ее, развернув к себе лицом. Что-то сжалось у него внутри, когда он увидел ее покрасневшие глаза и мокрые щеки.
— Неужели вы действительно думаете, что я стремлюсь получить подтверждение своей правоты? — воскликнул он вне себя от ярости. — Могу вас заверить, что нет! Единственное, что я действительно хочу, — забыться в ваших сладостных объятиях! Но и этого я не могу! Не могу поступить так, не узнав всей правды! Во мне нет безусловного доверия к кому бы то ни было!
— Я знаю, — тихо прошептала она, глотая вновь хлынувшие слезы. — И хотя я теперь знаю причину, я все равно не в состоянии вынести этого. — Она подняла к нему умоляющий взгляд. — Почему бы вам просто не освободить меня, Гаретт? Если хотите, можете отправить с нами Уильяма, он проводит нас прямо до побережья. Мы уедем из Англии — это именно то, что с самого начала хотела сделать моя тетя. Вы никогда о нас больше не услышите и сможете свести свои счеты с вашим дядей, не боясь, что я каким-то образом предам вас и помогу ему.
