Никки Донован - В оковах страсти
Стражник выругался.
— Но, может, позже, — продолжала Гленнит, — после того, как я встречусь с леди Хилари и когда кончится твое дежурство, мы свидимся в зале?
— Почему бы и нет? — согласился часовой и жестом позволил им пройти.
— Я не подозревала, что ты способна сыграть продажную девку, — сухо заметила Николь, когда они очутились на территории крепости.
Гленнит фыркнула:
— Не так уж и трудно. Большинство мужчин думает не мозгами, а тем, что у них в штанах.
Достигнув замка, они поднялись на высокое крыльцо. У входа в зал их остановила пожилая горничная.
— Кто вы такие? Что вам надо? Гленнит выступила вперед.
— Мы ищем леди Хилари. Хотим, чтобы она купила наш товар. — Она протянула корзину, благоухающую ароматами высушенных трав.
Горничная взглянула на корзину с заметным интересом, потом покачала головой.
— Леди Хилари больше не занимается ни закупками, ни обменом с торговцами и фермерами. Теперь всеми делами заведует управляющий лорда Фитцрандольфа. Если хотите, я отведу вас к нему.
— Неужели вы всерьез считаете, что этот человек разбирается в лечебных снадобьях и отварах? — осведомилась Гленнит.
Горничная хотела возразить, но тут Николь сделала шаг вперед и сняла с головы чепец, затенявший ее лицо.
— Это я, Эмма. Мне нужно увидеться с Хилари. Эмма побледнела как полотно.
— Миледи, — взвизгнула она. — Что вы здесь делаете? — Она в ужасе огляделась по сторонам. — Фитцрандольф и его люди не должны вас видеть!
— Тогда проводи нас в гостиную, и побыстрее, — приказала Николь.
Горничная кивнула и повела их через зал. Перед дверью в покои леди Хилари она остановилась и растерянно посмотрела на Николь.
— В чем дело, миледи? Почему вы здесь? Мы выполнили все, о чем вы просили. Но теперь мы боимся, что Фитцрандольф вышвырнет нас вон умирать с голоду. Он говорит, что мы все предатели и что он привезет сюда своих людей, как только завладеет Вэлмаром.
— Мне жаль, что он запугал вас, — посочувствовала Николь. — Но позвольте вас заверить: я сделаю все, что в моих силах, чтобы он правил в Марбо недолго.
— Я что-то ничего не понимаю, — промолвила Эмма. — Зачем вам понадобилось, чтобы мы сдали Марбо Фитцрандольфу?
Николь тронула старую служанку за рукав.
— Пока я ничего не могу объяснить, но обещаю, что все будет хорошо, не сомневайся.
Эмма улыбнулась и присела в реверансе.
— Всегда радостно вас видеть, миледи. Да хранит вас Господь.
— Тебе не следовало бы бросаться обещаниями, — сказала Гленнит с укоризной после того, как служанка ушла.
Николь вздохнула.
— Господи, что за невезение! Мало того, что я разрываюсь между Фоксом и Саймоном, так теперь еще должна позаботиться и о жителях Марбо.
— Ответственность неотделима от власти, — заметила Гленнит серьезно. — Так было во все века.
Она вошли в комнату. Хилари, занятая шитьем, от удивления вскочила на ноги.
— Николь! Что вы здесь делаете? — Она в испуге уставилась на дверь.
— Я все объясню чуть позже. А где Саймон? — осведомилась Николь. — Как его здоровье?
— Саймон? Лучше. Гораздо лучше. Идемте, я проведу вас к нему.
Хилари проводила их в смежную спальню. На тюфяке возле очага, держа палец во рту, мирно спал Саймон.
— Со вчерашнего вечера его больше не лихорадит, и кашель почти прошел.
Николь склонилась над спящим ребенком. Он, как никогда, походил на херувима, ниспосланного небесами. От сна его щечки раскраснелись, а кудрявые волосы золотыми кольцами обрамляли нежное личико. Николь захлестнуло пронзительное чувство любви.
— О, Саймон, — прошептала она и погладила золотистые кудряшки. Они оказались влажными, и Николь поднесла ладонь ко лбу мальчика. Он был теплый, но не горячий. Она прикоснулась к его щечке, мягкой, как лебяжий пух. Его ресницы, темно-золотистыми серпами лежавшие на щеках, дрогнули, и Саймон распахнул глаза.
— Мама?
— Да, мой милый, — успокоила она малыша. — Я пришла за тобой.
Его затуманенные сном темно-голубые глаза взирали на нее некоторое время с непониманием, потом взгляд прояснился.
— Мама? — повторил он снова озадаченно, потом сел и огляделся по сторонам в поисках Хилари.
У Николь разрывалось сердце. Хилари стала для него единственной матерью, которую он знал. Как сможет она забрать его из семьи, где его любили и оберегали в течение всей его короткой жизни?
Завидев Хилари, мальчик успокоился, после чего повернулся к Николь и протянул к ней ручонки. Она крепко прижала его к груди. Когда он с беспокойством зашевелился, она отпустила его.
— Ты привезла гостинец, тетушка?
Николь вздохнула, и в ее глазах заблестели слезы.
— Да, моя радость. — Порывшись в кармане, она подала ему кекс с корицей и медом, один из тех, что припасла на тот случай, если понадобиться успокоить Саймона при бегстве из крепости. Пока он ел, Николь обратилась к Хилари: — Я решила забрать Саймона. Как только устрою его в безопасном месте, вернусь сюда и попытаюсь обо всем договориться с Фитцрандольфом.
Хилари вытаращила на нее глаза.
— Но… миледи… а как же ваш муж?
При упоминании имени мужа Николь едва не разрыдалась. Она помотала головой.
— А что будет с нами? — Хилари заломила руки. — Фитцрандольф всех нас выгонит, как только захватит Вэлмар.
— Вэлмара ему не видать, — заверила Николь Хилари. — Фокс отстоит город.
— Но если Фокс победит, нам тоже не станет легче, леди, ведь он считает нас предателями и может обойтись с нами еще хуже. Он может не только изгнать нас из крепости, но и повесить… — Хилари осеклась, не в силах от волнения говорить.
Внезапно Николь осознала, какой опасности подвергла своих друзей. Когда она просила их сдать замок на милость Фитцрандольфа без сопротивления, она полагала, что Фокс разобьет Фитцрандольфа под Вэлмаром, а затем потребует вернуть ему Марбо. Но она не подумала о том, как поступит Фокс с Жильбером и остальными. Ей предстояло убедить мужа в том, что слуги пошли на предательство по ее просьбе. Что их поступок был проявлением не вероломства, но послушания.
Но как сможет она отстаивать их дело, если Фокс ее возненавидит? И как осмелится она предстать перед ним после того, что натворила? Он наверняка решит, что она манипулировала им и использовала в своих целях, что на самом деле ничего к нему не питала. Он не захочет ее больше никогда видеть.
Николь взглянула на Хилари, а потом на Саймона. Она сознавала, что, несмотря на страх, должна быть твердой и непреклонной.
— Я не дам Фоксу в обиду ни единого человека из вашей семьи, — сказала она. — Обещаю.
Хилари подавила сдержанный вздох, потом стремительно подошла к Николь и порывисто обняла ее.
