Бонни Вэнэк - Кобра и наложница
— Джабари, мне нужно обсудить кое-что с тобой наедине.
Рамзес посмотрел на Рашида и пробормотал что-то о заказе кофе в гостиной отеля. Они ушли, и Джабари устремил на Кеннета свой пронзительный взгляд.
— Что-то с Бадрой?
— Нет, — когда он передавал телеграмму шейху, от волнения у него сжался желудок. — Нужно, чтобы ты прочел это для меня.
В глазах Джабари вспыхнуло удивление.
— Почему?
— Потому что я… я не могу сам прочесть ее. Я никогда не учился читать по-английски. — Кеннет смущенно рассмеялся.
Шейх сдвинул свои темные брови, и вдруг его лицо озарилось:
— О Аллах! Я научил тебя… только арабскому. Ах, Хепри, я не понимал…
— Ничего, — быстро ответил Кеннет. — Но, пожалуйста, прочти это.
Джабари развернул телеграмму, в тишине комнаты звук разворачиваемой бумаги казался громом.
Низким густым голосом он прочел:
— «ПРОИЗВОЖУ РАССЛЕДОВАНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ СМЕРТИ ВАШЕГО ДЕДА ТЧК ВРАЧ ПРИЗНАЕТ НАЛИЧИЕ СИМПТОМОВ БОЛЕЗНИ ЗПТ СОВПАДАЮЩИХ С ПРИЗНАКАМИ ОТРАВЛЕНИЯ МЫШЬЯКОМ ТЧК ЖДИТЕ ДАЛЬНЕЙШЕЙ ИНФОРМАЦИИ ТЧК БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ ТЧК СМИТФИЛД».
Отравление мышьяком! У Кеннета бешено заколотилось сердце. Джабари положил телеграмму на пол. Его губы вытянулись в тонкую полоску.
— Хепри, что все это значит?
Кеннет сжал кулаки, чтобы в ярости не разбить их о стену. Кто-то убил его деда! Еда, роскошная французская еда, от которой у него болел живот… мышьяк. Хепри был достаточно закален и здоров, чтобы перебороть воздействие яда. Но его дед не смог справиться с мышьяком. И его… его самого только что кто-то пытался отравить. А еще раньше — убить. И украли пектораль. Наследство? Виктор — почему-то в борделе… Та-ак! Кеннет тяжело сглотнул. Сейчас он был озабочен проблемой выживания. Бадра. Каждый миг ее жизни был связал с его жизнью, но она не была свободна. Она была в опасности. Он должен вызволить ее! Он выдохнул и посмотрел на шейха.
— Сейчас это неважно. Сейчас важнее всего освободить Бадру. Завтра рано утром, когда все еще будут спать, я вернусь сюда. Собери всех в моем номере. У меня есть план.
Сидя в роскошной гостиной своего номера в Шеферд-отеле, Кеннет набрасывал план борделя для освободительной команды Хамсинов.
— Оказывается, — сказал он, — Бадру освободить будет очень трудно. В борделе все посетители мужского пола обязаны были оставлять свое оружие перед порогом гарема. Само здание борделя представляло собой двухэтажный особняк. Внизу располагаются приемные, спальни и бани — на втором этаже. Туда ведет только одна дверь, выходит она на открытую галерею, опоясывающую все здание изнутри. В галерее есть только одна лестница, которая ведет вниз, во внутренний двор, хорошо защищенный со всех сторон. Это настоящая крепость. У дверей постоянно находятся по два вооруженных стражника, которым отдан строгий приказ поднимать тревогу в случае нападения…
Джабари нахмурился.
— Значит нападать на такую крепость глупо.
— Да, мы не сможем взять такую крепость штурмом. — Кеннет бросил взгляд на воинов, которые расположившись в его комнате, приводили свое оружие в порядок и ожидали команды своего шейха.
— Если ты пошлешь туда своих людей под видом богатых шейхов на отдыхе, желающих острых ощущений, тогда они могут попасть внутрь гарема и помогут мне.
Рашид спокойно посмотрел на него.
— Хорошее начало. Однако они ведь будут не вооружены. Что ты предлагаешь, Хепри?
К своему удивлению, Кеннет уловил в голосе Рашида уважение. Но не подал виду. Он хлопнул по своему наброску, указывая на плане на ту комнату, что была предназначена для ведения деловых переговоров.
— Дверь из этой комнаты ведет в гарем. Ее не запирают, но охраняют со стороны женской половины дома. Стражники останавливают каждого мужчину, который пытается войти внутрь, но не женщин. Один из вас, закутанный в женское покрывало, сможет проскользнуть внутрь и пронести оружие. Потом он присоединится ко мне и передаст оружие остальным. Мне нужен хороший боец.
Воин Хамсина перехватил выжидательный взгляд обоих: и Кеннета, и его шейха. Кровь бросилась в лицо Рамзеса. Оно стало ярко-красным.
— О нет. Нет. Это абсолютно невозможно.
— Что касается меня, то вы не можете ожидать, что я переоденусь женщиной. Я шейх Хамсинов. Если узнают, что я принимал участие в этом маскараде, надо мной будут смеяться везде: отсюда и до Синая, — убеждал Джабари.
— А я что, больше подхожу на роль женщины? — бушевал Рамзес.
— Ты значительно меньше ростом.
— Твои волосы длиннее моих, — возражал Рамзес.
— Так же как и мое мужское достоинство.
— Ха! А мое встает выше пирамид. А у тебя такое же хрупкое, как тростник у реки, — проворчал Рамзес.
— Успокойся, Рамзес. Для кого-то это откроет доступ в гарем. Я даже представляю себе, какие у тебя будут большие груди. Они будут больше полной луны. Другие женщины будут тебе завидовать. Я сделаю тебя таким желанным, как женщина, что ты сам себя захочешь соблазнить, — поддразнивал его Джабари.
Рамзес нагло посмотрел на него и пробормотал какую-то цветистую фразу в восточном стиле явно неодобрительного содержания.
— Хватит, — отрезал Кеннет. — Никто из вас не сможет убедительно сыграть роль женщины. Рамзес слишком мускулист, Джабари тоже слишком — ну, слишком Джабари. Есть только один человек, который подходит на эту роль, и в то же время он хороший воин. — Кеннет помедлил, надеясь что этот воин согласится с его планом.
Три пары глаз обратились на Рашида. Его глаза расширились, он угрюмо смотрел на них.
— Я не буду играть роль девушки, — резко ответил он.
— Ты больше всего подходишь на эту роль, — возразил Кеннет.
— Нет, — раздраженно сказал Рашид, глядя на Кеннета с явной враждебностью.
Кеннет открыто встретил его угрюмый взгляд.
— Нет? Даже ради Бадры, ради той женщины, которую ты поклялся защищать? Ты же ее телохранитель!
Две морщинки пролегли у Рашида между бровей. Казалось, он был в большом затруднении. Потом он глубоко вздохнул.
— Хорошо. Ради нее. Если это единственное средство ее освободить.
Кеннет кивнул, испытывая большое облегчение.
— Когда мужчины проникнут в гарем и разойдутся по комнатам, каждый будет ждать сигнала о том, что Рашид и я готовы бежать вместе с Бадрой.
Ее телохранитель задумчиво посмотрел на него.
— Что это будет за сигнал? Свист? — Рашид умело издал пронзительный звук.
Присутствующие озабоченно посмотрели на него. Большинство арабов считали свист диким, оскорбляющим слух звуком. Какая-то смутная мысль мелькнула в голове Кеннета, но он отмахнулся от нее. Не время.
