Мэри Патни - Совсем не респектабелен
— Я не философствую, — ответил он. — Мне нравится идея женитьбы на тебе. Но подумай, Кири, сколько бы мы ни любили и ни желали друг друга, выберешь ли ты меня, если придется выбирать между мной и всей твоей семьей? Если ты скажешь «да», я тебе не поверю. Страсть — мощная сила, но она со временем остывает. Вот почему браки должны опираться на более прочную основу.
— А это, конечно семья и друзья.
Он кивнул.
— Я был бы очень расстроен, если бы от меня отвернулся Уилл. А он может это сделать, если решит, что я обесчестил сестру Эштона, — сказал Мак. — У тебя более многочисленная семья, так что тебе пришлось бы больше терять. Ты не можешь пренебречь семьей в угоду страсти, какой бы сильной она ни была в данный момент.
Кири вздохнула и закрыла глаза.
— Моя индийская часть знает, что брак между нами — немыслимое дело. Потому-то я и хотела использовать те несколько ночей, которые имеются в нашем распоряжении. — Она открыла глаза, сверкнувшие решимостью. — Но моя английская часть желает нарушить правила и заставить общество примириться с тем фактом, что мы с тобой вместе.
— Ты и впрямь королева-воительница. — Он обнял ее и крепко прижал к груди. Мудрая не по годам, она была молодой, что позволяло ей быть оптимисткой и надеяться, что они найдут способ преодолеть неодобрение семьи и общества, которые в конечном счете примирятся с тем, что они вместе.
Мак смотрел на это без всякого оптимизма. Слишком уж часто ему приходилось сталкиваться с темной стороной мира.
А в чудеса он вообще не верил.
Глава 35
Ни сна, ни отдыха! Заговор против членов британской королевской семьи стоял первым в списке неотложных дел Керкленда, но у него были и другие расследования почти той же степени срочности, а также огромное количество документов, которые следует прочитать и проанализировать.
Когда он закончил, было около полуночи. Встав из-за стола, он покачнулся. Чувствовал он себя неважно. Усталость? А может, у него начинается простуда? Ничего серьезного, но достаточно неприятно.
Выйдя из здания, в котором размещалась его маленькая секретная организация, он отправился в «Деймиен». Он старался бывать там каждый вечер, поскольку стал теперь номинальным владельцем клуба. К тому же в клубе состоялась попытка похищения, и он надеялся — а вдруг удастся увидеть или узнать там что-нибудь интересное?
По дороге в «Деймиен» он вздремнул в экипаже. Нет, все-таки нужно когда-нибудь выспаться. Но не сегодня. Сегодня у него слишком много дел.
В клубе было довольно оживленно, но не так, как прежде, — до сообщения о смерти Маккензи. Лакей проводил Керкленда в кабинет Баптиста, расположенный в дальнем конце здания.
Когда он вошел, управляющий клубом вскочил. Казалось, что после ночной перестрелки Баптист постарел на десять лет.
— Милорд! — воскликнул он. — Надеюсь, все в порядке?
— В порядке, насколько это возможно. — Чтобы придать смерти Маккензи максимальное правдоподобие, Керкленд убрал из кабинета все его личные вещи. Единственным напоминанием о прежнем владельце была стопка невскрытых писем на письменном столе Мака, которые Баптист оставил до прибытия Керкленда, поскольку тот был душеприказчиком Мака.
Керкленд просмотрел их: надушенная записка от какой-то леди, которая, вероятно, еще не слышала о его смерти, а также несколько деловых писем. Судя по всему, это были счета.
— Я просмотрю их, — сказал Керкленд. — А как обстоят дела с поставками вина и спиртных напитков?
— К счастью, мы получили большой груз как раз перед… перед… — Баптист так нервничал, что никак не мог закончить предложение. — Скоро я поеду в Кент, переговорю с нашими поставщиками.
Естественно, слово «контрабандисты» в разговоре не упоминалось.
— Ты знаешь, как добраться до штаб-квартиры поставщиков?
Баптист кивнул:
— Однажды он брал меня с собой и представил их… предводителю на всякий случай.
— Очень предусмотрительно с его стороны. Узнай там, нельзя ли получить еще нового кларета.
— Постараюсь, — сказал Баптист, нахмурясь, — Вы не очень хорошо выглядите, милорд. Вам необходимо немного отдохнуть.
— Это следующий пункт в моей повестке дня. Доброй ночи, — сказал Керкленд и, сунув письма во внутренний карман плаща, вышел, решив по дороге заглянуть в главный игральный зал.
Когда он вошел в зал, какой-то мужчина поднялся из-за стола, где играли в рулетку, и направился к нему. Это был лорд Фендалл, один из тех, кем они заинтересовались в связи с заговором. Керкленд сразу насторожился.
— Добрый вечер, Фендалл. Рад видеть вас здесь.
— Джентльмены прибывают на открытие сессии парламента, и Лондон вновь пробуждается к жизни, — сказал Фендалл. — Будет ли проводиться поминальная служба в память о мистере Маккензи? Если будет, я хотел бы на ней присутствовать.
— Я жду указаний от его брата, который сейчас находится в Испании, — ответил Керкленд. (Было очень нелегко сообщать о смерти Мака, но устраивать еще и фальшивую поминальную службу… это уже слишком!) — Но я думаю, лорд Мастерсон захочет похоронить Маккензи на кладбище в родовом поместье.
— Чтобы он лежал среди всех Мастерсонов, несмотря на ту полосу незаконнорожденности на поле герба? — Фендалл высоко поднял брови. — Его брат очень добр.
— Они были очень близки, — коротко заметил Керкленд. (Именно поэтому он написал обо всем Уиллу утром и отправил письмо в Испанию с надежным правительственным курьером.)
Фендалл вздохнул, окинув взглядом помещение клуба.
— Без Маккензи «Деймиен» уже не тот. Баптист — мой друг, но он не умеет создать прежнюю атмосферу гостеприимства. Вы не знаете, будет ли клуб продан или его закроют?
— Это еще не решено, — сказал Керкленд. — Желаю вам весело провести вечер за игрой.
Пожелав всем доброй ночи, Керкленд быстро направился к выходу, чтобы его снова не втянули в разговор, если он встретится с кем-нибудь взглядом.
Свежий воздух немного прояснил его мысли. Повернув направо, он подошел к двери соседнего дома, который принадлежал Маку. По этому адресу присылали личные письма, и их тоже нужно было просмотреть. А потом он сможет наконец отправиться домой.
Открыв дверь собственным ключом, он вошел в дом. В доме стояла тишина, хотя ощущения пустоты не было. Двое слуг уже легли спать. Он прошел прямиком в кабинет Мака, зажег лампу и обнаружил на столе еще пачку писем. Два — от Уилла Мастерсона. Керкленд надеялся, что его собственное письмо с завуалированным объяснением, Уилл получил до того, как до него дошло известие о смерти Маккензи.
