Диана Гэблдон - Чужеземец. Запах серы
К моему удивлению, он прямо сказал им, кого мы ищем: крупного мужчину с волосами, как огонь, и глазами, подобными летнему небу. Цыгане переглядывались, потом единодушно замотали головами. Нет, они его не видели. Но… тут их главный, молодой человек в пестрой рубашке, встретивший нас, изобразил, как он посылает гонца в случае, если они натолкнутся на мужчину, которого мы ищем.
Я поклонилась, улыбнувшись, а Муртаг, в свою очередь, изобразил, как платит деньги за полученные сведения. Этот момент был встречен улыбками… и задумчивыми взглядами. Я обрадовалась, когда Муртаг заявил, что мы не можем остаться на ночь, но все равно большое спасибо. Он вытряс из сумки несколько монет, старательно показывая, что там лежит всего-то несколько медяков. Раздав их с благодарностями за ужин, мы пошли прочь, а вслед нам неслись многословные прощания и добрые пожелания — во всяком случае, я решила, что услышала именно это.
С таким же успехом они могли говорить, что поедут за нами и перережут нам глотки, и Муртаг вел себя так, словно это они и обещали. Он пустил наших пони в галоп, а через две мили свернул, и мы некоторое время заметали следы, пробираясь по зарослям, прежде, чем вернулись на дорогу.
Муртаг посмотрел в обе стороны, но дорога была пуста, а пыль прибита дождем.
— Ты в самом деле решил, что они будут нас преследовать? — с любопытством спросила я.
— Их там двенадцать, а нас только двое, вот я и решил, что лучше делать так, будто они за нами погнались.
Это звучало довольно разумно, и я без лишних вопросов совершила с ним еще несколько хитрых маневров. В конце концов мы оказались в Россморе, где и переночевали в сарае.
Снег пошел на следующий день. Совсем немного, он лишь припудрил землю, как мука припудривает пол на мельнице, но это меня встревожило. Мне не хотелось думать о Джейми, о том, как он в одиночестве, без крыши над головой, скрывается в вереске в одной рубашке и пледе — так он был одет, когда солдаты схватили его. А через два дня появился гонец.
Солнце еще стояло довольно высоко, но в гленах, обнесенных скалами, уже наступил вечер.
Под деревьями лежали такие глубокие тени, что тропинка — если она там вообще была — оставалась невидимой. Я так боялась потерять своего проводника в сгущающейся тьме, что шла за ним по пятам, дважды наступив на полу его плаща.
Наконец, нетерпеливо буркнув что-то, он подтолкнул меня вперед и теперь направлял, положив тяжелую руку мне на плечо.
Мне показалось, что мы шли очень долго. Я давно потеряла счет поворотам среди огромных валунов и густой мертвой травы под ногами. Я могла лишь надеяться, что Муртаг не отстал и если и не видел нас, то, по крайней мере, слышал. Человек, пришедший за мной в таверну — цыган средних лет, ни слова не говорящий по-английски — наотрез отказался брать с собой кого-нибудь еще, кроме меня; он очень выразительно показывал сначала на Муртага, потом на землю, чтобы обозначить, что тот должен оставаться на месте.
В это время года ночью быстро холодает, и мой тяжелый плащ оказался не очень надежной защитой против внезапных порывов ледяного ветра, которым встречали нас открытые места. Я просто разрывалась между мыслями о Джейми, оставшимся без крыши над головой в холодные и сырые ночи поздней осени, и возбуждением от того, что снова его увижу. По спине пробежала дрожь, не имевшая никакого отношения к холоду.
Наконец проводник остановил меня, предупреждающе стиснув плечо, сошел с тропинки и исчез. Я стояла так терпеливо, как могла, сунув руки подмышки, чтобы хоть немного согреться.
Я была уверена, что проводник — или еще кто-нибудь — обязательно вернется. В конце концов, я ему еще не заплатила.
Но ветер шелестел в зарослях ежевики, словно призрак оленя все еще продолжал свой панический бег от охотника. И сырость проникала сквозь подошвы башмаков: жир, которым я смазывала их, давно вытерся, а у меня не было возможности смазать их заново.
Проводник появился так же неожиданно, как исчез, и я прикусила язык, пытаясь подавить возглас удивления. Он мотнул головой, приказывая следовать за ним, и отодвинул в сторону ветви ольхи, чтобы я смогла войти.
Вход в пещеру был узким. На выступе висел фонарь, и я увидела очертания высокой фигуры, повернувшейся ко мне навстречу.
Я кинулась вперед, но, даже не прикоснувшись, уже поняла, что это не Джейми. Разочарование походило на удар под ложечку, и мне пришлось отступить назад и несколько раз сглотнуть, чтобы пропал горький комок в горле.
Я стиснула кулаки и прижимала руки к бедрам до тех пор, пока не успокоилась настолько, чтобы начать говорить.
— А территория-то не твоя, верно? — произнесла я голосом таким спокойным, что это удивило даже меня.
Дугал Маккензи наблюдал, как я пытаюсь взять себя в руки, и на его темном лице отражалось нечто вроде сочувствия.
Теперь он взял меня под локоть и повел глубже в пещеру. У дальней стены лежали какие-то тюки, гораздо больше, чем можно увезти на одной лошади. Стало быть, он не один. И что бы он там со своими людьми ни перевозил, он предпочитал не показывать это любопытным взглядам хозяев постоялых дворов и конюхов.
— Контрабанда, надо полагать? — кивнула я на тюки. Но тут же сообразила и сама ответила на свой вопрос. — Да нет, какая контрабанда! Груз для принца Чарльза, а?
Дугал не потрудился ответить на мой вопрос, а просто уселся на валун и положил руки на колени.
— Я меня есть новости, — отрывисто сказал он.
Я глубоко вдохнула, собираясь с силами. Новости — и не радостные новости, судя по выражению его лица. Я еще раз вздохнула, сглотнула и кивнула.
— Говори.
— Он жив, — сказал Дугал, и самый большой комок льда в желудке растаял. Дугал склонил голову набок, внимательно наблюдая за мной. Интересно, не упаду ли я в обморок? — смутно пронеслось в голове. Неважно. Я не упала.
— Его взяли две недели назад, — продолжал Дугал, все еще наблюдая за мной. — Не по его вине — не повезло. Он наткнулся на шестерых драгун, лицом к лицу, на повороте, и один из них его узнал.
— Ранен? — я говорила по-прежнему спокойно, но руки задрожали. Я сильно прижала их к ногам, чтобы успокоить дрожь.
Дугал помотал головой.
— Нет, насколько мне известно. — Помолчал. — Он в тюрьме Вентворт, — неохотно договорил он.
— Вентворт, — машинально повторила я. Тюрьма Вентворт. Изначально одна из самых прочных крепостей в горах, построена в конце шестнадцатого столетия, в последующие сто пятьдесят лет не раз достраивалась. Теперь эта груда камней расползлась на двести акров и надежно окружена гранитными стенами высотой в десять футов. Но даже в гранитных стенах есть ворота, подумала я, подняла глаза, чтобы задать следующий вопрос, и увидела во взгляде Дугала все то же нежелание говорить.
