Лиза Клейпас - Моя до полуночи
«Простите меня.
Я не рассчитываю на то, что вы меня поймете.
Но для вас так будет лучше».
Дальше несколько слов было зачеркнуто. Потом Амелия прочла:
«Я надеюсь, что когда-нибудь…»
А внизу снова:
«Простите меня».
Подписи не было. Но она и не была нужна. Амелия сама удивилась, как спокойно она приказала Поппи:
– Иди ложись, Поппи.
– Но эта записка… Я думаю, что она означает…
– Я знаю, что она означает. Иди спать, дорогая. Все будет хорошо.
– Мы его найдем?
– Да, я его найду.
Деланное спокойствие Амелии сразу же улетучилось, как только за Поппи закрылась дверь. Кэм уже натягивал на себя одежду. Амелия зажгла лампу около кровати. Дрожащими пальцами она передала ему записку.
– Это не пустой жест. Он намерен сделать это. Может быть, уже сделал.
– Куда он скорее всего мог пойти? – прервал ее Кэм. Амелия вспомнила призрачное лицо Лоры в окне дома.
– Он отправился в Рамзи-Хаус. – У нее уже зуб на зуб не попадал – такая ее охватила дрожь. – Отвези меня туда. Пожалуйста.
– Конечно. Но сначала ты, может быть, оденешься? – Он погладил ее по щеке. – Я помогу тебе.
– Любой мужчина, – пробормотала она, – который после этого захочет жениться на ком-либо из семьи Хатауэй, должен быть заключен в соответствующее учреждение.
– Брак тоже учреждение, – резонно заметил Кэм, поднимая с пола ее платье.
Они отправились в Рамзи-Хаус на лошади Кэма, которая неслась в темноту с ужасающей скоростью. Все вокруг казалось частью ночного кошмара – летящая навстречу темнота, пронизывающий холодный ветер, стремительное движение вперед, не поддающееся ее контролю. Но за спиной была могучая фигура Кэма, а его твердая рука удерживала ее за талию. Она с ужасом думала о том, что они найдут в Рамзи-Хаусе. Если худшее уже случилось, ей придется это принять. Но она не одна. Она была с человеком, который, как ей казалось, понимал ее страх и смятение.
Когда они подъехали, то увидели пасущуюся перед домом лошадь. Это был хороший признак. Значит, Лео здесь и им не придется искать его по всему Гемпширу.
Кэм помог Амелии сойти на землю и взял ее за руку Но когда он повел ее к входной двери, она остановилась.
– Может, тебе подождать здесь, пока я…
– Об этом не может быть и речи, черт возьми!
– С ним легче будет говорить, если я буду одна. По крайней мере сначала…
– Он не в своем уме. Я не допущу, чтобы ты пошла без меня.
– Он мой брат.
– А ты моя romni.
– Что это значит?
– Позже объясню. – Он поцеловал ее и, обняв за талию, повел в дом. В доме было тихо, как в склепе, в воздухе все еще чувствовался запах гари и пыли. Они осмотрели первый этаж, но не нашли следов Лео. Было темно и почти ничего не видно, но Кэм шел из комнаты в комнату с уверенностью кошки.
Сверху послышался какой-то шум и скрип половиц Амелия облегченно вздохнула. Она поспешила в сторону лестницы. Но Кэм остановил ее, взял за руку, и они стали вместе подниматься наверх.
Воздух становился все холоднее и холоднее. Холод был такой жуткий, словно ветер дул из какого-то невидимого источника. От этого холода у нее пересохли губы и начали болеть зубы. Она не отпускала руку Кэма, стараясь быть к нему как можно ближе.
Какой-то слабый свет замаячил в конце коридора Амелия слабо вскрикнула, догадавшись, откуда шел свет.
– Это комната с пчелами.
– Пчелы по ночам не летают. Но если ты хочешь подождать здесь…
– Нет. – Собрав все свое мужество, Амелия расправила плечи и пошла вместе с Кэмом в конец коридора. Как это похоже на Лео, этого упрямого, несговорчивого человека, спрятаться в месте, которое ее пугало до смерти.
Они остановились у открытой двери. Кэм частично заслонил собой Амелию.
Выглянув из-за его плеча, Амелия тихо вскрикнула.
Это был не Лео, а Кристофер Фрост. Он стоял перед отодранной панелью, за которой был пчелиный рой. Пчелы были смирными, но далеко не спокойными. В воздухе висел тяжелый запах гниющего дерева и забродившего меда.
Услышав вскрик Амелии, Фрост быстро обернулся и выхватил что-то из своего кармана. Пистолет.
Все трое замерли.
– Кристофер, – сказала наконец Амелия, – что ты здесь делаешь?
– Отойди! – резко бросил Кэм, стараясь заслонить ее собой. Но поскольку ей так же не хотелось подставлять под пистолет ни Кэма, ни себя, она поднырнула под его руку и встала рядом. – Вижу, что и ты за этим пришла. – Кристофер был на удивление спокоен. Он глянул сначала на Кэма, потом на Амелию. Рука с пистолетом не дрожала, и он его не опустил.
– За чем? – В растерянности она смотрела на большую дыру в стене – прямоугольник высотой по крайней мере в пять футов. – Зачем ты сделал эту дыру в стене?
– Эта панель передвижная, – сказал Кэм, не спуская глаз с Кристофера. – Она была предназначена для того, чтобы закрывать тайник.
Амелию поразило, что эти двое знают нечто о ее доме, что ей неизвестно. Сбитая с толку, она спросила:
– А для чего этот тайник?
– Его сделали очень давно, – ответил Кристофер. – Он был нужен для того, чтобы гонимые католические священники могли здесь спрятаться.
Она читала о таких тайниках. В давние времена в соответствии с законом Англии католиков преследовали и казнили. Некоторые из них уцелели, спрятавшись в домах тех, кто симпатизировал католикам. Но она никогда даже не подозревала, что такой тайник был устроен в ее доме.
– А как ты узнал…
– О нем упоминается в дневниках архитектора Уильяма Биссела, которые сейчас находятся у Роуланда Темпла.
Теперь, думала Амелия, через два столетия этот тайник открыт, и в нем живет огромный рой пчел.
– А что мистер Темпл рассказал тебе о тайнике? Что ты надеешься найти?
Кристофер посмотрел на нее с презрением:
– Ты притворяешься такой наивной или ты действительно не догадываешься?
– Я могу догадаться, – сказал Кэм. – Наверное, это связано с местными преданиями о спрятанных в этом доме сокровищах. О них как-то упоминал Уэстклифф.
– Сокровища? Здесь? – Амелия была в полной растерянности. – Почему мне о них никто раньше не говорил?
– Это все неподтвержденные слухи. А о происхождении предполагаемых сокровищ в приличном обществе обычно не говорят. – Кэм холодно посмотрел на Кристофера: – Уберите пистолет. Мы не собираемся вмешиваться.
– Нет, собираемся! – раздраженно заявила Амелия. – Если здесь есть сокровища, они принадлежит Лео. И почему их происхождение считается неприличным?
Все еще целясь в Кэма, Фрост ответил:
– Потому что в основном это подарки и драгоценности, возвращенные в шестнадцатом веке королем Яковом своему любовнику, а он был из семьи Рамзи.
