Александра фон Лоренц - Клятва амазонки
— Э! Ты поосторожней со своими коленками, — закричал Исгерд, — я едва успел забыть тот удар, во время поединка.
— А, значит, ты уже забыл? — засмеялась амазонка, — так я тебе напомню, — и попыталась под водой схватить его восставшее мужское достоин-ство.
— Ой, не надо! — почти заорал викинг, — се-бе же хуже сделаешь!
— А мне от тебя и так одни неприятности бы-ли, знаешь сколько?
— Ну, так уж и одни неприятности, было и очень много хорошего! Например, наши жаркие но-чи! — Исгерд изловчился и, примирительно обхватив жену за талию, так крепко прижал к себе, что она, обессилив, стала брыкаться не так ретиво.
— Смотри, а они не шалят, как мы! — он по-казал на Торкеля и Милану.
Эта парочка, в отличие от них, не дурачилась. Две головы почти неподвижно замерли над гладью моря, прильнув друг к другу. Данута сразу догадалась, что они там делают.
— Эй, Торкель! — Исгерд заорал так, что эхо отдалось от каменных утесов, — что вы там притих-ли?
Торкель только махнул брату рукой, мол, от-стань ты, и Исгерд продолжил свою веселую возню с Данутой.
Когда на западе угасли последние отблески вечерней зари, все кругом погрузилось в ночной мрак. Звезды ярко горели на небе, и мерцание их отража-лось в воде. Мокрая после купания, Данута сидела на одеяле, разостланном на песке и дрожала от прохлад-ного ночного воздуха, хотя Исгерд и завернул ее в кусок теплой ткани. Оба молча наслаждались чудес-ным вечером. Кругом царила торжественная тишина, море только вздыхало небольшой зыбью, да накаты-вался волнами теплый морской воздух. Почти вся по-верхность воды тускло светилась.
— Все-таки в море теплее ночью, чем на бе-регу! — ее зубы начали выбивать мелкую дрожь.
— Иди ко мне, я согрею тебя! Я не такой мерзляк, как ты! Посмотри, Торкель уже вовсю согре-вает Милану! Мне кажется, у меня получится не ху-же, как ты считаешь? — с чувственной усмешкой прошептал Исгерд.
И точно, с того укромного места между скала-ми, куда те ушли, забрав свои одеяла, уже доноси-лись стоны и всхлипы подруги. Они явно не теряли зря времени. Замерзшая Данута сама придвинулась к любимому мужчине, он обхватил ее за плечи — сильные ладони проникли под накидку и стали гла-дить все соблазнительные выпуклости и плавные из-гибы. Горячие сильные руки ласкали ее и одновре-менно раздевали, стягивая с нее теплую ткань.
— Я умру от холода! — запротестовала она, не желая расставаться со своим покрывалом. — Мы дома займемся этим!
Исгерд молча подхватил мозолистой ладо-нью ее налившуюся грудь и ласкал, мял упругую плоть, дрожа от неутоленного вожделения. Обмякшая Данута услышала, что его дыхание учащается, стано-вится более тяжелым, и у нее во рту мгновенно пере-сохло. Она уже перестала обращать внимание на хо-лод — ее тело стало сотрясать мелкая дрожь, но не от холода, а от вожделения. Как он умел всегда вызвать в ней такое необузданное желание!
— Почувствуй, как я тебя хочу! — хрипло прошептал он, прижимая ее пальцы к твердому как камень фаллосу. И он стал шептать, как сейчас войдет в нее, и как ему будет хорошо, и какое удовольствие она при этом сама испытает.
— Ты ведь тоже хочешь его, ведь он так ску-чал по тебе! У тебя внутри все влажно и горячо, все готово для встречи с ним, не так ли? — совращал ее Исгерд, лаская ее пальцами свою бархатистую пуль-сирующую плоть. Его сладострастный шепот вызвал у нее странное состояние сонливости, все мысли куда-то улетучились, в голове было туманно и блаженно. Кожа стала невероятно чувствительной, а лоно ув-лажнилось и горело сладострастным огнем. Он скло-нился, сблизил обе пышные груди и втянул в голод-ный рот розовую вершинку упругого холмика, мгно-венно сжавшийся в твердый комочек. Бесцеремонная рука двинулась вниз. Его жесткий палец раздвинул кудрявые завитки и стал поглаживать потаенный бу-горок. Данута всхлипнула — больше у нее не было сил, она умирала от желания.
— Да, я хочу его, скорее, Исгерд! — и, широ-ко раздвинув ноги, с наслаждение ощутила уверенное сильное скольжение. Она, вскрикивая и постанывая, чувствовала, как он толчками входит в нее все глубже и глубже. Длительное воздержание не позволило ему сдерживаться, и мужчина сорвался в стремительный темп. Его мощные удары по ее трепещущему лону вырвали из ее груди вопль, что распалило его еще больше.
Данута упивалась этими неистовыми могучи-ми толчками, двигалась навстречу им, жаждала их. Охваченная исступленным восторгам, она вцепилась ногтями в могучие плечи. А он обрушил на ее губы жадный жестокий поцелуй, причиняя сладкую боль. Язык прорвался внутрь, раздвинул зубы, и ласкал там, двигаясь в одном ритме с толчками фаллоса, Наконец, она напряглась и закричала, ощутив, как палящая волна безумного наслаждения накрыла ее тело.
Эпилог
— Вот там, если идти вдоль берега, будет спуск с обрыва к морю, — сказала Данута, показывая вперед.
Исгерд и Торкель со своими возлюбленными и детьми пошли прогуляться теплым летним вечером. С юга дул теплый ветер, он нес в себе запах йода и морской соли. Город остался позади, и степные травы трепетали под ударами моряны. Хенрик и Ивар старались не отставать от взрослых и крепко держались за руки своих отцов. Но цветная букашка под ногами, или яркий цветок все же отвлекали малышей, и они начинали оборачиваться и спотыкаться. Милана все порывалась взять малыша Хенрика на руки, но Торкель настоял на том, чтобы мальчик топал ножками самостоятельно.
— Не надо из викинга делать девку, пусть ша-гает по жизни сам, — заявил он.
— А вот и эта тропка, — Данута остановилась у небольшого углубления в берегу.
Тут уж детей взяли на руки и, придерживаясь за корни, торчащие из земли, спустились прямо к мо-рю. Внизу под обрывом было совсем тихо. По морю бежала легкая рябь, и вода была абсолютно прозрач-ной.
— Ух, какая холодная! — воскликнула Мила-на, опустив в воду босую ногу.
— Она всегда холодная, когда ветер дует с бе-рега, — заметила Данута, — отгоняет теплую воду в залив, и медуз обычно много в такие дни.
— А по нашим меркам — вода сейчас просто горячая, — улыбнулся Исгерд.
— Грустно вспоминать вашу страну, — от-кликнулась его жена, — лето там совсем короткое, да и то все больше серых туч да дождей.
Молодая женщина расположилась на боль-шом круглом камне и обняла своего викинга.
— Жаль, что ты потащишь меня опять к себе в Норвегию, — сказала она и взглянула прямо ему в лицо. В ее больших серых глазах мелькнуло сожале-ние
— Жизнь у вас особая, суровая. Как вспомню, так мурашки по спине бегут, — продолжила она, — все взгромоздились в одном большом доме, тут же и котлы, и костры. Твои многочисленные родственники опять будут волком на меня смотреть.
