Джорджетт Хейер - Великолепная Софи
Она улыбнулась и лукаво добавила:
— Я бы хотела, чтобы твой другой ухажер делал хотя бы половину этого!
— Бромфорд? Да он не осмелится подойти к дому ближе, чем на сто шагов! Если ты скажешь, что это не так, я не поверю.
— Нет, конечно! Чарльз рассказал мне, что тот так избегает его, как будто это он заражен. Чарльз пошутил по этому поводу, но не упомянул о поведении Эжени.
— Было бы странно ждать другого.
Движение на кровати прервало их разговор, и они больше не возвращались к нему. Болезнь Амабель, достигнув кризиса, вытеснила все остальные мысли из их голов. Несколько дней умами всех тех, кто долго наблюдал за больной, владел сильный страх; старая няня, упрямо отказываясь поверить в новомодные болезни, явилась причиной одного из нервных припадков леди Омберсли, доверительно сообщив ей, что с самого начала распознала все признаки тифа. Потребовались объединенные усилия сына леди Омберсли, ее дочери и доктора, чтобы вытеснить из ее головы это страшное убеждение; его светлость, которому жена сообщила это, стал искать облегчение единственным известным ему способом, и все кончилось тем, что его не только пришлось везти домой из клуба, но из-за приступов подагры несколько последующих дней он не смог выходить из своей комнаты.
Но Амабель перенесла кризис. Лихорадка стала отступать; и хотя девочка была вялой и изнуренной, доктор Бэйли смог уверить ее мать, что если не будет рецидива, он сможет гарантировать полное выздоровление. Он щедро приписывал Софи немалую заслугу в том, что состояние девочки улучшилось; а леди Омберсли, проливая слезы, сказала, что не представляет, что бы с ними было, если бы не ее дорогая племянница.
— Да, да, она превосходная юная леди, и мисс Ривенхол тоже, — сказал доктор. — Пока они с Амабель, вы можете не тревожиться, сударыня!
Мистер Фонхоуп, которого ввели в комнату пять минут спустя, первым узнал хорошие новости и тут же набросал небольшое стихотворение, посвященное избавлению Амабель от опасности. Леди Омберсли оно показалось очень трогательным, и она попросила его копию; но так как оно больше воспевало Сесилию, склонившуюся над постелью страдающей Амабель, оно не нашло одобрения у той, кому предназначалось. Со значительно большей благодарностью Сесилия приняла превосходный букет цветов, принесенный лордом Чарльбери для ее маленькой сестренки. Она спустилась к нему, чтобы поблагодарить его. Он не уговаривал ее остаться с ним, но в ответ на ее извинения сказал:
— Конечно же, я все понимаю! Я и не надеялся, что мне перепадет хотя бы минута вашего времени. Это так в вашем духе — спуститься со словами благодарности. Я лишь надеюсь, что не прервал ваш тяжело заработанный отдых!
— Нет, нет! — сказала она, едва владея голосом. — Я сидела с сестрой, когда ваш букет принесли к ней в комнату, я не смогла не побежать вниз, чтобы рассказать о ее восторге. Так мило, так великодушно! А теперь, простите меня! Мне надо идти!
Все надеялись, что когда больная пойдет на поправку, отпадет необходимость в постоянном присутствии рядом с ней ее сестры или кузины, но вскоре обнаружилось, что она становится очень нетерпеливой и капризничает, когда долгое время остается под присмотром няни или Джейн Сторридж. Когда однажды ночью, вскоре после полуночи, мистер Ривенхол тихо зашел в комнату девочки, он был поражен, увидев, что возле горящего камина сидит не няня, а Софи. Она шила при свете свечей, но подняла голову на звук открываемой двери, улыбнулась и приложила палец к губам. Между кроватью и свечами стоял экран, так что мистер Ривенхол мог лишь смутно различить свою сестру. Она казалась спящей. Он беззвучно закрыл дверь и подошел к камину, прошептав:
— Я думал, что няня должна сидеть с ней по ночам. Как это случилось? Софи, это вредно для твоего здоровья!
Она взглянула на часы на каминной полке и стала складывать свою работу. Кивнув на неплотно закрытую дверь в туалетную комнату, она тихо ответила:
— Няня спит там на софе. Бедняжка, она совсем выбилась из сил! Амабель сегодня с самого утра очень беспокойна. Не тревожься! Это превосходный знак, если больной становится капризным и неуправляемым. Она так привыкла помыкать няней, что не принимает ее всерьез. Садись. Я собираюсь подогреть ей немного молока, а ты уговори ее, пожалуйста, выпить его, когда она проснется.
— Ты, наверное, до смерти устала! — сказал он.
— Нет, ни капли. Я спала весь день, — ответила она, поставив маленькую кастрюльку на огонь. — Я, как Герцог, могу спать в любое время! А бедная Сили никогда не может заснуть днем, поэтому мы решили, что она не будет сидеть здесь по ночам.
— То есть это ты решила, — заметил он.
Она лишь улыбнулась и кивнула. Он молча смотрел, как она встала на колени возле камина, не отрывая взгляда от медленно нагревающегося молока. Через несколько минут Амабель заворочалась. Чуть раньше, чем она слабо позвала: «Софи!» — Софи уже вскочила на ноги и шла к постели. Амабель было жарко, она чувствовала жажду и неудобство и не хотела верить, что что-нибудь может помочь ей. Софи пришлось поднять ее, чтобы взбить и перевернуть подушки, и она заплакала; она хотела, чтобы Софи вытерла ей лоб, но стала жаловаться, что лавандовая вода щиплет ей глаза.
— Тихо, твой гость будет потрясен, если ты будешь плакать! — сказала Софи, гладя ее спутанные локоны. — Ты знаешь, что тебя пришел навестить джентльмен?
— Чарльз? — спросила Амабель, забыв на время свои беды.
— Да, Чарльз, так что позволь мне немного привести тебя в порядок и расправить простыни. Итак! Теперь Чарльз, мисс Ривенхол с удовольствием примет вас!
Она убрала экран, так что свет свечей упал на кровать, и кивнула Чарльзу на стул рядом с кроватью. Он сел, держа маленькую, похожую на клешню ручонку в своей, и ласково заговорил с девочкой, развлекая ее, пока Софи несла чашку с молоком. При виде ее Амабель раскапризничалась. Она ничего не хотела; она заболеет, если выпьет молоко; почему Софи не оставит ее в покое?
— Я думаю, ты не будешь настолько злой и не откажешься от молока, если я пришел специально, чтобы подержать для тебя чашку, — сказал Чарльз, беря ее у кузины из рук. — К тому же, чашку с розочками! Откуда она у тебя? Я не видел ее прежде!
— Сесилия подарила мне, — объяснила Амабель. — Но я совсем не хочу молока. Сейчас ведь середина ночи, не самое подходящее время, чтобы пить молоко!
— Думаю, Чарльза восхищают и живые розы, — сказала Софи, присев на уголок кровати и поддерживая Амабель за плечи. — Чарльз, мы так завидуем, Сили и я! У Амабель такой чудесный поклонник, и мы просто оттеснены в тень. Только посмотри на букет, который он принес ей!
