Джулиана Грей - Леди никогда не лжет
Финн постарался запечатлеть все это в памяти: комнату, предметы в ней, саму Александру, лежащую на кровати, и ее темно-каштановые волосы, рассыпавшиеся по подушке.
Когда Финн распахнул дверь и переступил порог, он наткнулся на лорда Роуленда Пенхоллоу. Младший брат герцога был без рубашки, глаза полыхали безумием.
— Боже, Пенхоллоу, в чем дело?
Лорд Роуленд схватил Финна за плечо:
— Ты ее видел?
— Кого?
— Лилибет! Леди Сомертон.
— Нет. Только вчера вечером. А что случилось?
Лорд Роуленд мотнул головой, бросился по коридору и исчез на лестнице. Его босые ноги громко шлепали по камням пола.
Похоже, проклятый замок сошел с ума.
Финн работал быстро — паковал вещи и готовил машину к перевозке в Рим. Около семи часов в мастерской появился Джакомо с людьми и телегами, и Финн принял самое деятельное участие в погрузке машины и запасных частей. Солнце взошло и начало прогревать воздух.
— Я сяду на поезд во Флоренции, — сказал он Джакомо, — так что, если все будет хорошо, ваши люди вернутся завтра. Будь бдителен, пока меня не будет. В мастерскую пустишь только рабочих, которые должны чинить крышу. Больше никого.
— А леди Морли? — Джакомо хитро прищурился.
Финн колебался лишь мгновение:
— Леди Морли, конечно, пустишь.
— А вдруг это она устроила пожар?
— Чепуха. Это не она. Когда она появится утром, передашь ей это письмо. Думаю, она будет немного недовольна из-за того, что я уехал, но я постарался все объяснить в письме. На вот, бери. — И он протянул Джакомо, всем своим видом выражавшему неодобрение, аккуратный конверт.
Джакомо взял письмо осторожно, словно змею.
— Не подведи меня, Джакомо. Обещай, что передашь письмо. И без фокусов.
Итальянец вздохнул:
— Я обещаю. Я передам письмо.
Финн, забрался на телегу и сел рядом с кучером.
— Тогда я поехал. Вернусь через три недели. Попытайся за это время стать любезнее.
Телега укатила как раз в тот момент, когда часы пробили девять и мужчины, подвязывающие лозы на винограднике, сделали перерыв.
Глава 22
Проснувшись, Александра удивилась, осознав, что не занимается любовью с Финеасом Берком на спине огромного африканского слона.
Несколько секунд она пыталась справиться с разочарованием. Сон был очень ярким и абсолютно реальным. Она все еще чувствовала, как покачивается слон при ходьбе, как крепко обнимают ее сильные мужские руки, ощущала запах пота, машинного масла и дыма…
Дым!
Она села на кровати. Который час? Почему она спит в собственной постели?
Где Финн?
Александра посмотрела в окно. Судя по местоположению солнца, утро наступило уже давно. Она спрыгнула с кровати и подошла к окну. Перед ней раскинулся тот же пейзаж, что и накануне. Все было на месте. Мужчины работали на винограднике, их рубашки выделялись яркими белыми пятнами на фоне сочной зелени. Вроде бы все как обычно. Только Финна нигде не было видно.
Она быстро сбросила испачканную и пропахшую дымом одежду, умылась прохладной водой из кувшина, оделась и поспешила в комнату Финна. Та оказалась пустой.
Только в кухне Александра обнаружила какие-то признаки жизни. Синьорина Морини стояла у кухонного стола и процеживала козье молоко.
— Вы сегодня видели мистера Берка?
Синьорина Морини подняла глаза. Ее всегда улыбчивое лицо было необычайно бледным.
— Нет, синьора.
— Вчера вечером в мастерской было происшествие. Пожар.
— Да, я слышала. Но ведь никто не пострадал? — помедлив, она взяла очередной кувшин и продолжила свое занятие.
— Никто. Я оставалась с мистером Берком, помогла ему привести все в порядок, а потом… наверное, он принес меня в мою комнату, хотя я этого не помню. Вы что-нибудь видели?
Домоправительница покачала головой, не поднимая глаз.
— Ничего, синьора. Вы, должно быть, голодны? И хотите пить?
— Да, конечно, только я сначала сбегаю в мастерскую, посмотрю, там ли он.
— Поешьте сначала. И попейте, — предложила синьорина Морини, вытерла руки о фартук и повернулась к буфету. — Праздник закончился уже давно.
— Нет, я все-таки сбегаю. Я быстро. Где все?
— Синьорина Абигайль доит коз, — ответила домоправительница, поставила на стол тарелки с хлебом и сыром и отошла, чтобы наполнить чайник водой. — Для вас письмо.
— Какое письмо? Так рано? От кого?
— Оно на столе. — Домоправительница кивком указала на сложенный лист бумаги.
Александра схватила его и развернула.
«Моя дорогая Александра. Я вынуждена сегодня рано утром уехать. Вернусь, как только смогу. Ехать за мной не надо».
Письмо не было подписано, но изящный почерк, безусловно, принадлежат ее кузине Лилибет.
— Как странно. — Александра провела пальцем по краю бумаги. — Вы видели, как она уехала? Говорили с ней?
Морини повесила чайник над очагом.
— Нет, синьора. Еще хлеба?
— Но вы определенно что-то слышали! Лошади? Посыльный?
Итальянка направилась к буфету за чаем.
— Синьор Пенхоллоу, его сегодня нет.
Александра опустилась на стул.
— Пенхоллоу? Она бежала с Пенхоллоу?
— Возможно. — Домоправительница нерешительно кашлянула. — Или есть что-то еще.
Но Александра ее не слушала. В панике она закрыла рот рукой.
— О Боже! Великий Боже! Что же делать? Почему вы ничего не сказали? А где мальчик?
— Его тоже нет.
— Ах, так? Чудесно. Она все же сделала это! Умница!
Синьорина Морини вымученно улыбнулась и отвернулась к очагу, чтобы проверить чайник.
— Возможно, вы все это не одобряете, но уверяю вас, лорд Сомертон, ее муж, уже давно утратил на нее все права, — пояснила Александра и взяла хлеб. — Все хорошо. Я довольна.
— Вы хотите немного лимона к чаю, синьора?
— Нет! — отказалась Александра. — Я выпью чаю позже. А сейчас сбегаю в мастерскую. Не терпится сообщить Ф… мистеру Берку новости.
— Подождите, синьора, а как же завтрак?
Но Александры уже не было в кухне. Она бежала вниз по склону холма, сжимая в руке кусок хлеба.
Эти новости наверняка поднимут Финну настроение.
Не обнаружив Финна в мастерской, она решила, что он испытывает автомобиль на дороге.
Конечно, он должен убедиться, что машина не пострадала при пожаре. Наверное, он вскочил ни свет ни заря, не в силах уснуть.
Хотя Александра заметила и нечто странное. Запасной батареи тоже не было.
Может быть, он все же выбросил ее вместе с остальным мусором? Это было, разумеется, очень расточительно, но если он решил, что ничего нельзя починить, тогда все правильно.
