Джанет Линфорд - Незнакомка с соколом
– Я не знаю, что случилось, милорд, – сказал паж, торопливо шагая по коридору. – Я видел, как госпожа Морли разговаривала с лордом-адмиралом Хоуардом и он улыбался ей. Вы ведь знаете, что он не очень любит придворных дам, но она, кажется, понравилась ему. А вскоре раздались какие-то крики, и Ее Величество сказала, чтобы вы немедленно явились.
Вот оно что! Чарльз побежал. Он ни в коем случае не должен был оставлять Фрэнсис одну среди этих сплетниц-волчиц!
Распахнув двери в зал, он увидел, что навстречу ему идет королева, крепко держа Фрэнсис за руку. Поблескивающий костюм королевы – черный с золотым шитьем – придавал величие ее гневу. Заметив Чарльза, она толкнула к нему Фрэнсис.
– Вот, мистер Сокол, заберите вашу невесту и держите ее на коротком поводке. Она совершенно неуправляема! Не знаю, чему вас учили там, во Франции, мисс Морли, но я не потерплю кошачьих схваток в моем банкетном зале.
– Я ведь просила разрешения удалиться, Ваше Величество. – У Фрэнсис с лица не сходило упрямое выражение, и она явно не собиралась сдаваться. – Я говорила вам, что все кончится неприятностями.
– Если вас пригласили на бал во дворце, вы должны вести себя прилично! – властно заявила королева и начала обмахиваться веером из перьев, тщетно пытаясь охладить свое опасно покрасневшее лицо. – Из-за чего вы затеяли ссору с леди Дигби?
Фрэнсис уставилась в пол.
– Она говорила ужасные вещи о моем дяде. А я сказала… все, что я о ней думаю. После этого она схватила меня за волосы, утверждая, что они искусственные. А они настоящие, поэтому мне было больно! Я закричала, чтобы она оставила меня в покое, но ничего больше не сделала, клянусь.
Королева, нахмурившись, скрестила руки на груди; было слышно, как постукивает об пол ее нога, скрытая под большим кринолином.
– Что же сказала леди Дигби о вашем дяде?
Фрэнсис подняла на нее глаза, и в этих глазах была боль.
– Я не могу повторить это вслух, Ваше Величество. Но если вы настаиваете, я могу прошептать вам на ухо…
Королева кивнула, и Фрэнсис, наклонившись, что-то зашептала ей. Выслушав, королева нахмурилась еще сильнее.
– Мне очень жаль, что вы стали жертвой такой жестокой клеветы. Но ваш ответ, должно быть, тоже содержал в себе оскорбление, если леди Дигби вцепилась вам в волосы.
Фрэнсис посмотрела на королеву, потом на Чарльза, не зная, стоит ли говорить всю правду. Елизавета явно поостыла, чего нельзя было сказать о Чарльзе. Он с такой силой сжимал рукоятку своей шпаги, что даже суставы на руке побелели; было видно, что он разъярен не на шутку. Фрэнсис испугалась и снова что-то торопливо зашептала королеве на ухо.
Елизавета поджала губы, и Фрэнсис затаила дыхание от страха. Но, присмотревшись повнимательнее, она поняла, что Ее Величество едва сдерживается, чтобы не рассмеяться.
– И вы сказали это леди Дигби?! – Королева откинула голову и захохотала громко, от всего сердца. – Неудивительно, что она пыталась выдрать ваши волосы!
Фрэнсис вздохнула с облегчением.
– Я прошу прощения, Ваше Величество, за то, что оказалась причиной скандала. – Несмотря на то что королева развеселилась, Фрэнсис по-прежнему хотелось сбежать отсюда. – Но я уже говорила вам, что не подхожу для жизни при дворе. Я лучше займусь тем, о чем мы с вами договорились. И если позволите…
– Ваше Величество, только что прибыл посыльный с важным письмом.
К ним подошел граф Листер. Его высокая солидная фигура и пышный придворный костюм резко контрастировали с мрачным выражением лица. Не обращая внимания на то, что королева занята, он вытолкнул вперед мужчину в плаще и сапогах, который тут же опустился перед королевой на одно колено.
– Ваше Величество, я прискакал из Плимута от сэра Дрейка. – Было видно, что он очень торопился и даже не успел отряхнуть пыль с сапог. – Он приказал мне вручить это письмо вам в руки.
Сломав печать, Елизавета пробежала глазами послание и нахмурилась.
– Встаньте, друг мой. Я благодарю вас за верную службу. Паж отведет вас к лорду Уолсингему: я хочу, чтобы вы получили награду.
Она подождала, пока эти двое не скрылись из виду, взглянула в сторону Фрэнсис и Чарльза, словно размышляя, следует ли говорить в их присутствии, и, очевидно, что-то решив про себя, обратилась к лорду Листеру, который стоял рядом с ней:
– Новости и хорошие, и плохие. Дрейк сообщает, что испанский флот действительно задержался в Лиссабоне, но есть сообщения из Нидерландов, что герцог Парма подготовил армию в сорок тысяч человек. А ведь всего несколько дней назад он клялся моим посланцам, что хочет согласия между нашими странами! Он бессовестно лгал.
Чарльз тихо присвистнул, Листер выглядел мрачным. В памяти Фрэнсис вспыхнули слова ее дяди: «Больше всех меня беспокоит Парма».
– Ваше Величество, вы сейчас сообщите об этом гостям? – негромко спросила она.
Королева минуту раздумывала.
– Нет, – произнесла она наконец. – Пусть все пируют и веселятся. Завтра мы отзовем наших представителей из Нидерландов и начнем серьезно готовиться. Листер, давайте проведем эти последние часы спокойно. Я хочу сделать вид, что ничего не произошло, во всяком случае – на сегодняшний вечер. Но через две недели я намерена объявить войну.
Елизавета взяла Листера под руку, но перед тем, как удалиться, протянула руку Фрэнсис.
– Ведите себя прилично, мисс Морли, – предупредила она. – А то как бы следующая женщина, которую вы рассердите, не оставила вас лысой.
Хотя голос ее звучал сурово, Фрэнсис показалось, что она заметила смешинку в глазах королевы.
– Я постараюсь исправиться, – кротко отозвалась Фрэнсис, отнюдь не собираясь выполнять свое обещание.
Каждый, кто осмелится сказать что-либо дурное о ее дяде, заслуживает того, что получила госпожа Дигби!
– Чарльз, – мягко сказала она, когда королева ушла, – ты покажешь мне королевские клетки для птиц?
– Ты напрасно пытаешься отвлечь меня, – раздраженно отрезал Чарльз. – О чем ты думала, устраивая такое безобразие?! Ты оскорбила дочь графа Лансдоуна, главную фрейлину королевы!
Фрэнсис смотрела на него, удивляясь, что нисколько не раскаивается. А ведь она повредила его репутации при дворе, устроила отвратительную сцену, и теперь кто угодно может посмеиваться над ним из-за того, что он берет в жены такую невоспитанную женщину. Но она ничего не могла поделать с собой. Слезы, которые Фрэнсис удерживала, когда Элинор Дигби оскорбляла ее, теперь готовы были пролиться. Не дожидаясь Чарльза, она резко повернулась, взмахнув всей массой зеленых юбок, и побежала к клеткам для птиц.
30
– Может быть, ты все-таки объяснишь, как она оскорбила твоего дядю?
