Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 3
— По правде говоря, здесь предстоит проделать серьезную работу. Оба префекта пока что побаиваются меня, но ты не беспокойся. Я найду с ними общий язык. Меня беспокоит другое. Нам никогда не удастся привлечь на свою сторону всю гвардию, это совершенно ясно для меня. Те, кто сохранит верность Домициану, обязательно потребуют казнить заговорщиков. И тогда, что бы ни случилось, после смерти тирана ты должен твердо стоять на своем. Твои позиции будут серьезно подорваны, если в этом вопросе ты пойдешь на уступки. Не возвышай этих людей, не поддавайся им. У тебя появится возможность обойти все неблагоприятные обстоятельства и стать одним из лучших правителей, которые когда-либо у нас были.
Молчание Нервы было красноречиво и говорило само за себя. Затем он нахмурил брови и посмотрел на Марка Юлиана.
— Ты не сказал мне самого главного. Почему ты так рискуешь? Какую выгоду ты ищешь для себя?
— Смерть этого чудовища, — шаги Марка Юлиана замедлились, он позволил себе немного порассуждать вслух. — Всю жизнь я так и не избавился от страха, прилипшего ко мне как черная грязь еще во времена Нерона. Эта грязь въелась в поры моей души, как копоть подземного царства. Иногда мне кажется, что уничтожив этого тирана, я сниму с себя этот груз, который тяготеет надо мной как проклятье человека, которого я не смог остановить. — В голосе Марка Юлиана стали пробиваться боль и тревога, которые он старался сдерживать.
— Кроме того, я чувствую, что обязан это совершить ради моего отца и ради другого старика, умершего вместе с ним, который был мне как отец, — добавил Марк Юлиан, с горечью и сожалением вспомнивший старого Луку. Некоторое время они шли молча, затем Марк Юлиан посмотрел Нерве прямо в глаза. — Дружище, есть одна маленькая услуга, о которой я буду вынужден просить тебя… потом.
— Ну, разумеется! Если мы победим, то нет на свете того, в чем я смог бы тебе отказать.
Про себя же Нерва подумал: «Я знаю, чего хочет этот человек. Пусть исполнится его воля».
— Азиатская провинция, — сказал Нерва, внимательно наблюдая за лицом Марка Юлиана. — Проси, и она твоя. Нет, Египет. Наперекор всем традициям я отдал бы тебе Египет.
Пост наместника в Египте считался в Римской империи самым престижным. Обычно на него предпочитали ставить сенаторов, потому что плодородная житница дельты Нила играла ключевую роль в снабжении метрополии зерном, от которого зависело благополучие и стабильность внутренней жизни. Власти опасались, что какой-нибудь честолюбивый сенатор может захватить эту провинцию и сделать ее независимой. Это нанесло бы непоправимый ущерб экономике Империи. Вот почему египетским наместником обычно назначали человека из сословия всадников, пользовавшегося доверием самого Императора.
— Заманчивое и благородное предложение. Но тебе следовало прийти с ним ко мне лет десять назад, — ответил Марк Юлиан, подражая словам Нервы, сказанным им накануне. — Власть больше не влечет меня. Нет, то, чего я бы попросил — это незначительный гражданский пост в провинции Верхняя Германия, чтобы мне приходилось как можно меньше иметь дело с управлением. Назначь меня твоим Главным инженером, ответственным за общественные работы или помощником наместника по законодательству. И еще я не возражал бы получить поместье на плодородных землях где-нибудь на западном берегу Рейна, выше того места, где в него впадает Майн.
— Иногда мне изменяет слух. Думаю, что это случилось и на этот раз. Неужели ты всерьез говоришь все это? — недоуменно спросил Нерва, но увидел снисходительную и терпеливую улыбку Марка Юлиана и понял, что его решение твердо и окончательно. — Если ты в самом деле желаешь отправиться в ссылку, то это можно устроить и без моей помощи. Такая должность для тебя, да еще в глуши будет для тебя оскорбительным унижением.
— Эта дикая местность станет благодатью для того, кто хочет учить, писать о том, что ему удалось постигнуть и проводить время в размышлениях над словами философов. Там я намереваюсь воссоздать свою школу, хотя, если говорить по правде, мне будет очень трудно уговорить достойных учителей последовать за мной. Теофила сказала, что обязательно примет мое предложение, Галерий…
— Даже если все они последуют за тобой, все равно это сумасшествие. Ведь тамошнее население не умеет ни читать, ни писать. Они еще устраивают облавы на кабанов с обожженными на костре палками, новейшие теории о происхождении вселенной не интересуют их ни в малейшей степени!
— С меня хватит, если придет всего лишь дюжина учеников. Я не гонюсь за количеством. А жажда знаний может зародиться не только в больших городах, но и в лесу. Я уже имел случай в этом убедиться. В тех краях, похоже, сам воздух очищает души и заставляет задуматься над первопричинами появления людей и их предназначения.
— Твой отец был обычным чудаком, — прервал его Нерва, сокрушенно качая головой, — а ты и вовсе извращенец, потому что готов променять все города — центры науки, общество философов, комфортабельную жизнь, не говоря уже о власти и почете, связанных с исполнением должности, которая ниже только Императора, на деревенскую тишину. Ты забываешь, что там проходит граница Империи. Это все равно, что плясать вокруг костра в шкуре животного и жить в глинобитной хижине. Никогда бы не подумал, что ты готов повернуться спиной к цивилизации. Очнись! Ты мне нужен здесь.
— Если человек хочет не спеша поразмышлять о тайнах бытия, значит ли это, что он потерян для общества? В жизни есть сферы, не менее интересные, чем властвование над людьми.
— Ты загадка. Я соглашусь на это при одном условии. В случае опасности для Империи я оставляю за собой право отозвать тебя оттуда. Кроме того, ты будешь консультировать меня по важнейшим делам в письмах. Я вменяю тебе это в обязанность.
— Хорошо, договорились. Но до этого надо дожить, а пока нас ждет непочатый край сложной и малоприятной работы.
* * *Вскоре после того, как Ауриана набралась сил и возобновила тренировки в полную силу, Эрато вызвал ее в свой кабинет. Он плотно закутался в одеяло и кашлял от дыма чемерицы, расползавшегося по всему помещению из камина. От едкого дыма у нее начали слезиться глаза. Улыбающееся лицо Эрато излучало теплоту и доброжелательность, и это поразило Ауриану.
— Я очень доволен тобой, очень! — хрипло произнес он. — Куда бы я ни пошел, слышны разговоры только о тебе. У меня чувство, что я напал на золотую жилу. Поклонники уже осведомлены, что ты приступила к тренировкам и горят желанием увидеть тебя снова. Устроители следующих трех Игр настаивают, чтобы ты приняла в них участие, причем они хотят видеть тебя в паре с гладиатором-мужчиной. Это их главное условие. Не пугайся, мы сделаем так, что твои соперники будут только казаться куда более грозными, чем они есть на самом деле. Я сам подберу тебе противников, но непосвященные примут это за волю случая. Твоя слава не будет знать границ, моя маленькая Ауриния! Если ты сделаешь все, как я скажу, ты станешь богатой и свободной.
