Мелоди Томас - Пусть будет лунный свет
У леди Каролины были светлые волосы, собранные в тугой пучок на затылке. Глаза скорее зеленые. Она не поражала своей красотой, но было в ней что-то неуловимое, что просто завораживало. Бриане захотелось с ней подружиться. Улыбка у нее была искренняя, открытая. Понравилась Бриане и ее простота в обхождении – она предложила Бриане сесть рядом с ней на пол.
Значит, это и есть та самая Каролина? Женщина, которая отправила его на край света? И которой он поспешил написать, едва оказавшись в Саутгемптоне?
– У вас еще есть дочка?
– Да, Кэтрин Эмбер.
– Я видела, как она играла с котенком возле летнего домика на берегу озера. С ней была еще какая-то женщина.
Каролина подняла глаза.
– Наверное, графиня Олдбери. – Помолчав, Каролина нерешительно спросила: – Она рас видела?
– Не знаю, возможно, мельком.
– Вам к ней надо будет привыкнуть. После смерти Эдварда она тронулась умом. Избегает людей. А со вдовой встречались?
– Она уехала еще вчера.
– Не обращайте внимания на то, как она себя ведет. Отъезд Джеймса из Англии явился для нее настоящим ударом. Вы знаете, что Майкла назвали в честь архангела, который сидит ближе всего к Богу? Мне кажется, в этом есть какая-то ирония.
– И как это понимать? – раздался с порога удивленный мужской голос.
Обе женщины одновременно подняли головы и увидели в дверях Майкла. Раненая рука его по-прежнему оставалась на перевязи. Еще Бриана заметила, что он небрит и вид у него заспанный.
– А понимать надо так: потому что вас, Джеймс Майкл Олдбери, никак нельзя было назвать праведником. – Каролина поднялась на ноги и машинально разгладила юбки. – Ты был забиякой. Ни одна драка не обходилась без тебя. А нас потом из-за тебя пороли.
Майкл не сводил глаз с Брианы.
– Он в отличие от нас всегда вел жизнь, полную опасностей и острых ощущений, – продолжила Каролина, и Майкл наконец перевел взгляд на нее. Бриана с замиранием сердца поняла, что между этими двумя существуют очень давние отношения. – А я завидовала твоей свободе.
– Я прошел через две военные кампании, Каролина. И свобода была той роскошью, которой у меня никогда не было.
– Я слышала про случившееся в Лондоне.
– Секундная потеря бдительности, которая больше не повторится.
Майкл вошел в комнату и присел на корточки около Брианы. Она чувствовала на себе его пристальный взгляд.
– Принцесса, приношу свои извинения за то, что вчера оставил тебя за ужином в одиночестве.
– Пустяки, – ответила она, не испытывая ни малейших угрызений совести за то, что упросила Бланшара отправить его на боковую. – Я была рада, что ты смог хорошенько отоспаться.
– Напомни, чтобы я тебя достойно отблагодарил. Самодовольная усмешка сползла с лица Брианы. Малыш снова закапризничал, и Майкл отвлекся, а Бриана терялась в догадках, что же он имел в виду.
– Как ее зовут? – поинтересовался он.
– Эдвина. У нее, как и у Кэтрин Эмбер, глаза Олдбери. Глаза – это ваше семейное клеймо.
И тут Бриану осенило. Все ждут, что супруга Рейвенспор произведет на свет очередного наследника.
Именно это и пообещал ей сейчас сероглазый владелец всего наследства династии Рейвенспор, собиравшийся исполнить свой супружеский долг. Ей вдруг захотелось вскочить и выбежать вон из комнаты.
– Она мой ангелочек, – улыбнулась Каролина, взяла девочку на руки и посмотрела на Майкла и Бриану. – Ты с матерью уже виделся?
– Нет, – ответил Майкл.
Атмосфера в комнате накалилась. Так по крайней мере показалось Бриане. Майкл поднялся на ноги.
– Я думала, ты приедешь домой раньше, – сказала Каролина. – Ждать предложила не я.
– Что ты этим хочешь сказать? – Майкл помог Бриане подняться с пола. – Он явно не намеревался позволить ей сбежать. – Чтобы все было по-другому? Поверь, я очень хотел.
– Черт возьми, Бриана, я привез тебя сюда не для того, чтобы ты пускала мне кровь...
– Сиди спокойно. – Она наклонила голову Майкла еще левее и обрезала второй шов у него над ухом. – Как же так, Майкл? Ты до сих пор не навестил свою мать.
Майкл ничего не ответил, потому что все его внимание было направлено на хирургические ножницы в руке Брианы.
– Ты уверена в том, что делаешь? – с опаской в голосе поинтересовался он.
– Я понимаю твое беспокойство. Особенно после того, как твоя жена вышла из комнаты твоей первой любви и орудует ножницами. Ты до сих пор считаешь ее красивой?
Майкл перехватил ее запястье.
– Ну и характер же у тебя, принцесса. – Он отобрал у нее ножницы и покачал головой. – Уж лучше я дождусь Бланшара, пусть закончит перевязку без кровопусканий.
– Майкл, я хочу с тобой серьезно поговорить.
– Я тоже. – Одним движением он опрокинул ее на постель и подмял под себя. Тут Бриана вспомнила, что в кармане у нее «дерринджер». Что он заряжен.
– Я попрошу Бланшара напоить тебя одним из его волшебных отваров. Ради разнообразия, – продолжил между тем Майкл.
– Не надо сердиться. Прости.
– Сердиться? – с издевкой переспросил Майкл. – Мне важнее ясная голова, нежели несколько лишних часов сна. Не делай этого больше. Если только у тебя не появится желание проверить мою выносливость.
– Твоя внимательность граничит с высокомерием. Ты ни за что не уступишь в споре.
– Мы, оказывается, спорим?
Как умело он манипулирует ею! Его раны, ее естественное беспокойство за него. Возможностей хоть отбавляй.
– Майкл, я не хочу ложиться с тобой, ты все время хрустишь пальцами. Извини.
– Вот как? – Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. – Когда это я хрустел пальцами, принцесса?
Ответить она не успела, он прильнул губами к ее губам. Реальный мир перестал для Брианы существовать. И тут ее охватила паника. Она-то думала, что знает его, но заблуждалась.
– Майкл! – отчаянно выдохнула она ему в губы. «Дерринджер» больно упирался ей в бедро. – Прекрати!
Тяжело дыша, они отпрянули друг от друга.
– Хочешь, чтобы я выкинул Каролину вон? – Майкл пожал плечами. – Я могу отправить ее к ее брату. Или в заброшенную хижину где-нибудь в Сибири.
– Попроси как полагается, и я позволю ей остаться, – все еще задыхаясь, ответила Бриана. Она понимала, что Майкл не может отослать Каролину прочь, поскольку является опекуном ее детей.
Помимо этого, у нее были веские причины сердиться, и Майкл это прекрасно знал. Дело было, конечно, не в Каролине и не в ее ревности. Он не удосужился рассказать ей о скелетах в шкафу своего семейства. Она никак не могла понять их взаимоотношения. Холодное презрение его родственников друг к другу было ей чуждой непонятно. В своей семье она ничего подобного не видела. Там если и случались стычки, то честно и в открытую.
