Джо Гудмэн - От всего сердца
— Расскажи о других случаях.
— Как-то раз я сидел в парижском борделе, играл с хозяйкой в вист, и у меня внезапно появилось чувство, что это со мной уже было.
Беркли дернула его за волосы.
— Мог бы промолчать об этом приключении.
Грей приложил ее ладонь к губам и поцеловал.
— Я был там только раз.
— И пришел туда, только чтобы сыграть в карты.
— Именно. — Грей взглянул на Беркли и увидел, что она сдерживает улыбку. Он выпустил ее руку, и ее пальцы вновь легли ему на голову. — Когда я вычерчивал планы «Феникса», меня не покидало ощущение, что все это мне знакомо.
— Ты говоришь о чертежах или о процессе их создания?
— О чертежах.
— Может, «Феникс» похож на дом, где ты когда-то жил.
— Я думал об этом. Возможно, ты права. Не знаю. А может, вся моя жизнь прошла в отелях.
— Грэм Денисон родился в семье аристократов-южан. Его родственники были богаты, владели землями и пользовались привилегиями за добрую сотню лет до революции.
— Ты видела его дом?
— Нет. Я не бывала в «Бью-Риваж». Моя семья покинула Чарлстон, когда мне было шесть лет. В любом случае нас нипочем не пригласили бы на прием к Денисонам, да и к любому другому плантатору. Они не удостаивали мою мать такой чести.
— Отчего же?
— Своим присутствием она напоминала им о том, как низко может пасть любой из них.
— О чем ты? — удивился Грей, но внезапно все понял.
— Мои родители не состояли в браке. Андерсон Шоу — мой приемный отец.
Грей подумал, что и сам мог бы догадаться. Всякий раз, упоминая об Андерсоне Шоу, Беркли смущалась. Неужели его жена стеснялась признаться в том, что она незаконнорожденная?
— А твоя мать?
— Ее звали Вирджиния Лернер. Она родилась в Саммерфилде, к западу от Чарлстона. Саммерфилд — большая плантация, приносившая неплохой доход. Мать была младшей из четырех детей. Все четыре — девочки. По словам матери, ее невзлюбили с самого рождения. Родители мечтали о наследнике, и все свое детство мать притворялась мальчишкой. Потом, в шестнадцать лет, она взбунтовалась и совершила непростительный поступок…
— Забеременела.
— Да, но не это самое страшное. Она отказалась назвать имя отца. Моего отца. Именно поэтому, а не только из-за того, что забеременела, ей пришлось покинуть Саммерфилд.
— Но и в таких обстоятельствах девушки выходят замуж, — сказал Грей.
— Моя мать не пошла на это. Отец избил ее палкой, чтобы заставить одуматься. Как-то раз я видела рубцы у нее на спине. На месте матери я не выдержала бы таких истязаний.
— Итак, твоя мать уехала.
— Да. Она боялась потерять ребенка, если останется. Я узнала об этом от Андерсона. Мать вообще избегала говорить о своем прошлом, но думаю, расстаться с Саммерфилдом ей было гораздо легче, чем годы спустя, покинуть Чарлстон. Она проплакала весь день. Помню, как я испугалась тогда. Мать была белее снега, в глазах — отрешенность. Слезы буквально иссушали ее. Мне казалось, что она умирает.
— Но почему?
— Думаю, оттого, что ее ждала разлука с любовником… моим отцом.
Грей перекатился на бок, привлек к себе Беркли и приподнялся на локте.
— Ты знаешь, кто он?
Беркли покачала головой.
— Я так и не познакомилась с ним. Время от времени он появлялся в нашем доме. Я видела его несколько раз, но думаю, что он навещал мою мать гораздо чаще. Помню, меня то и дело без предупреждения выставляли из дома. С нами жила женщина, негритянка. Она готовила, убирала в доме, присматривала за мной. Полагаю, эта женщина заботилась и о матери. Порой она торопливо выгоняла меня из дома в самый разгар дня, бормоча что-то о каких-то грехах. Тогда я ничего не понимала. Думала, что чем-то провинилась, хотя видела, что Лиззи не сердится на меня. Когда мы уехали, она осталась в городе. Андерсон не позволил взять ее с собой.
— Ты расспрашивала мать о своем отце?
— Нет. Тебе это кажется странным? Я не решалась. Мать не запрещала мне говорить об отце, но я чувствовала, что расспросы огорчат ее.
— Ты старалась беречь мать.
— Я об этом не задумывалась. Видимо, да.
— А после ее смерти? Ты спрашивала об отце у Андерсона?
— Лишь однажды. Андерсон сказал, что не знает его. — Беркли откинула со щеки светлую прядь волос и чуть опустила глаза. — Я не поверила ему.
— Почему он решил оставить тебя в неведении?
Беркли пожала плечами:
— Может быть, мать попросила его об этом. Надеюсь, он поступил так, выполняя ее желание. — Беркли вздохнула. — Но, зная его, я полагаю, что Андерсон преследовал свои цели. Какие именно, мне неизвестно. — Она бросила на Грея взгляд и робко улыбнулась. — Я не собиралась говорить о себе, но рада, что ты заставил меня рассказать о. том, в чем я нипочем не призналась бы по своей воле.
— Правда? По-моему, мы слишком редко говорим о тебе. — Он взял руку Беркли, разжал ее пальцы и начал рассматривать линии ее ладони. — Может быть, объяснишь, что они означают?
— Попробуй сам.
— Ладно, Вот здесь указано, что ты выйдешь замуж.
— Тебе следовало посмотреть на мою ладонь неделю назад. Сэкономил бы семь дней, два вечера в опере и дюжину букетов.
— Ты сказала бы, что я все выдумал.
Беркли рассмеялась:
— Продолжай. Что еще ты видишь?
— Совершенно ясно, что у тебя будет только один супруг.
— Неужели?
— Да. И еще четверо… нет, пятеро детей.
— Очень интересно. Я предсказывала тебе столько же.
— Да ну? А я и Забыл.
— Что еще?
— Ты станешь матерью чужому ребенку.
— Нату.
— Именно. — Палец Грея переместился к другой линии. — А вот эта линия говорит о том, что в твоей жизни будет лишь один мужчина.
— Ох! — Беркли с деланным интересом посмотрела на свою ладонь. — Не подскажешь ли, когда я его встречу?
Грей тут же прижал ее к кровати. Она засмеялась, как маленькая девочка, но Грей, прильнув к ней губами, заставил ее умолкнуть. Его долгий крепкий поцелуй воспламенил Беркли, и она прильнула к губам Грея.
Наконец Грей отстранился и взглянул на нее.
— Я хочу быть твоим единственным мужчиной.
— Так и есть.
Они не отрываясь смотрели друг другу в глаза, их взгляды были красноречивее любых слов.
— Я тебя обожаю. Мне очень нравится, что ты усложняешь мою жизнь.
Беркли улыбнулась.
— А знаешь, ты был прав. — Темная брозь Грея приподнялась, и она поспешила объяснить:
— Я говорю о твоем имени… о том, кто ты такой и кем мог быть в прошлом. Это не имеет значения. Я тебя люблю.
Грей выпустил ее руки, и Беркли тут же обхватила его за шею и прижала к себе. Она поцеловала уголок его губ, подбородок, ямку на шее. Грей перевернулся на спину, и Беркли легла сверху. Приподняв ночную рубашку, он скользнул рукой между ее бедер. Она раздвинула их и оседлала Грея.
