Сюзан Таннер - Навсегда
– Собери постели и положи их на вьючную лошадь, – резко приказал он. Джеб сожалел, что перед отъездом из Шермана не попробовал позабавиться с той другой, темноволосой проституткой по имени Джерихо. Возможно, именно она помогла бы ему.
Ханна даже вздрогнула от его грубого тона. Казалось, что вовсе не было тех минут, когда он так нежно держал ее в своих объятиях. Она безропотно подчинилась ему. Ей очень хотелось есть, но она не собиралась спрашивать о том, когда же они будут завтракать. Ханна помогла Джебу загрузить вьючную лошадь, затем сама взобралась на свою лошадь, Джеб тоже вскочил на свою. Все это происходило в полном молчании. Джеб уже начинал сам тяготиться своим поведением, но не знал, как разрядить ситуацию. Такого прежде с ним никогда не случалось. Если бы он обращался с ней иначе, по-доброму, то и она бы отвечала ему тем же. Желание обладать ею все возрастало. И он еле справлялся с этим наваждением.
Но когда, проехав немного, он оглянулся, то встретил лишь ее мрачный взгляд. Он так сильно натянул поводья, что лошадь Ханны тоже резко встала.
– Не смотри на меня так, Ханна! Она замерла.
– Как это – «так»?
О Боже! Иногда лучше вообще ничего ей не говорить.
– Так, как ты смотришь на меня. Как будто ты… сбежавший щенок!
Он не в первый раз оскорблял ее.
– Наверное, мне следовало остаться в Шермане, – сказала она, подгоняя свою лошадь, чтобы оторваться от него и ускакать вперед.
– И что, ты смогла бы стать проституткой для старого Армена?
– Немного практики, – стиснув зубы, ответила Ханна, – и я, возможно, смогла бы стать даже очень хорошей проституткой.
Собственные слова потрясли ее. Как это она решилась на подобное! Ханна приготовилась вынести реакцию Джеба. Но она совсем не ожидала услышать хохот, который последовал за ее словами.
– Дорогая, ты бы умерла от голода уже через неделю, если бы занялась этим ремеслом.
От стыда краска залила ее лицо. Почти тоже самое он говорил Иоланде Грэхем. Но, правда, той он отвел месяц! Итак, его слова достаточно ясно, даже, можно сказать, предельно ясно определили одну вещь: Джеб абсолютно не считал ее привлекательной, и более того, он не думал, что кто-нибудь из мужчин смог бы назвать ее таковой. Лучше бы она вообще не раскрывала рта. Она уже не знала, что можно говорить, а что нельзя. Ханна заново училась жить. И, конечно, Джеб Уэллз во всем был лучше ее. Можно было не сомневаться, что заниматься любовью он умел лучше всего. Очевидно, это было одним из его величайших талантов.
От Джеба не ускользнуло то, как его слова задели Ханну. Она выглядела уничтоженной.
– Черт побери, Ханна, я не имел в виду, что ты не смогла бы найти тех мужчин, которые бы захотели тебя как женщину. Я просто не представляю, знаешь ли ты, что с ними делать, как с мужчинами.
Сквозь наворачивающиеся слезы Ханна свирепо посмотрела на него.
– Я уверена, что любой пожелал бы научить меня! Что ж, возможно, она и решилась бы попросить мужчину научить ее сексу. Но ее наивность не позволяла ей представить, как все происходило бы дальше. А он мог. И лишь подумав о том, как он стал бы учить Ханну искусству любви, он ощутил знакомый прилив.
– Вряд ли ты хорошо понимаешь, о чем говоришь, но, дорогая, ежели ты хочешь, чтобы кто-то научил тебя тому, как стать проституткой, этим человеком могу стать и я.
Джеб давно был готов к этому. Он надеялся, что Ханна не будет слишком долго тянуть. Он также не знал, насколько еще ему хватит собственной выдержки.
Но Ханна ведь только подумала об этом. Теперь ей было стыдно, и она старалась не смотреть ему в глаза, увернуться от его настойчивого взгляда. Если бы она сейчас заговорила о том, что вертелось у нее на кончике языка, то он стащил бы ее с лошади и повалил на землю. В глубине души Ханне именно этого и хотелось, но она не была достаточно смелой, чтобы решиться на подобный шаг.
Спустя мгновение Джеб сжалился над ней.
– Поехали! – сказал он грубо.
И больше за все утро они не обмолвились ни словом.
За то, что сделал Уилкинс, Айк готов был ему голову отвернуть. Теперь они вынуждены были скрываться и соблюдать меры предосторожности. Натянув шляпу на лоб так, чтобы прикрыть глаза, Айк с особой осторожностью обошел здание. В этом небольшом городке все друг друга знали, поэтому любое незнакомое лицо сразу привлекало внимание. А тем более сейчас, когда в городе была убита проститутка и стреляли в женщину шерифа.
Гнев переполнял Айка. Как мог он так промахнуться: вместо шерифа попасть в женщину! Его совсем не беспокоило то, что она может не выжить. Просто ему не нравились промахи, он не любил терпеть неудачу. И непохоже, что судьба подарит ему еще один шанс справиться с шерифом. За два дня шериф ни на шаг не отошел от дома, где находилась раненая женщина.
Два дня. Из-за этого Уилкинса он потерял уже сорок восемь часов, ползая вокруг да около этого городишки, пытаясь мельком увидеть Уэллза и эту бабу. Если бы Уилкинс не убил проститутку, Айку не пришлось бы стрелять ни в какого шерифа. Он смог бы побалдеть где-нибудь, сняв комнату, с женщиной и спокойно подождать, пока эта парочка – Уэллз и рыжая – попадутся ему на глаза.
Айк мог дать голову на отсечение, что их уже не было в городе. Но все же сомнения мучили его. Если эта рыжая еще здесь, то тогда она, возможно, пойдет в церковь. В городе было две церкви. Сначала он смотрел, как люди шли на молитву в одну из них, затем, спустя полтора часа, подошел к другой и наблюдал за теми, кто выходил оттуда.
Убедившись в том, что той, которую он искал, ни в одной церкви не было, Айк, стараясь не привлекать к себе внимания, выехал из города. Он мог поклясться, что Уэллза в городе нет.
Когда он подскакал к тому месту, где они с Уилкинсом обосновались, собиралась гроза. Когда Айк уезжал в город, Уилкинс заныл, что он вынужден сидеть, что ему нечего делать. Как только Айку удавалось переносить этого бродившего из угла в угол идиота, вздрагивавшего от любого шороха! Хныканье Уилкинса уже порядком ему надоело. Вообще, сам Уилкинс ему порядочно надоел.
Подъехав к месту их стоянки, он обнаружил, что Уилкинс сидит, прислонившись спиной к дереву, и храпит. На коленях у него лежало ружье, до которого спящий едва касался. Айк какое-то время всматривался в храпевшего Уилкинса, он напоминал ему сейчас свинью. «Может, взять да и всадить ему прямо сейчас пулю в лоб, избавить себя от возможных хлопот?» – думал Айк.
Он слез с лошади, взял ружье и пихнул сообщника ногой.
– Вставай!
Хрюкнув и дернувшись, Уилкинс проснулся. Он смотрел осоловелыми глазами на стоявшего над ним Айка.
– Черт побери! Айк, ты так неслышно подкрался, что я бы мог и выстрелить в тебя.
