Xанна Хауэлл - В плену у миледи
Руари кивнул и ответил:
— Хорошо, будем считать, что выкуп заплачен. Забирай своих людей и Маргарет, но оставь Сорчу здесь, со мной.
— Ты просишь меня оставить сестру в качестве твоей любовницы?
— Нет, в качестве моей жены, — ответил Руари.
Эти его слова ошеломили Сорчу — они эхом звучали у нее в ушах, но все же она никак не могла поверить, что услышала их. Все в изумлении уставились на Руари, а Сорча; высвободив руку из руки тетушки — та уже не удерживала ее, — направилась к любимому.
Она не знала, что заставило Руари сделать столь неожиданное предложение, однако понимала, что у нее еще долго не будет возможности выяснить это, если она сейчас с ним не поговорит. Но тут вдруг раздался громкий голос Дугала, приказавшего своим людям схватить ее. Сорча стала вырываться, но воины крепко ее держали; не обращая внимания на оскорбления, которыми она их осыпала, они потащили девушку к лошади.
— Привяжите ее к седлу, если будет нужно, — приказал Дугал. Потом снова посмотрел на Руари. — Я не собираюсь отдавать свою сестру замуж за Керра. На тебе долг крови, и мы оба знаем, что такими вещами нельзя пренебрегать. Я не хочу, чтобы ты приближался к моей сестре. А Маргарет отправь домой вместе с двумя моими воинами, которых ты держишь у себя в крепости. — Сказав это, Дугал резко развернулся и направился к лошадям, оставшимся после убитых англичан.
— Это еще не все, — сказал Руари, последовав за Дугалом.
Тот остановился и, обернувшись, положил руку на рукоять меча.
— Нам с тобой больше не о чем говорить.
— Мне нужно кое-что спросить у твоей сестры, — заявил Руари. — Сорча, что теперь будет с Крейтоном?
— Я скажу ему, что его враг погиб, — ответила девушка.
— Этого, возможно, недостаточно. Возьми с собой труп Тречера. Тогда у Крейтона не останется сомнений, и он сможет наконец обрести покой, как и мой дядя.
Сорча кивнула, глядя на Руари с удивлением. «Неужели он серьезно?..» — думала она. Что ж, возможно, Руари еще не до конца поверил в духов, но, судя по всему, он решил принять ее слова на веру. Она бессознательно сделала шаг в его сторону, но люди Дугала тотчас остановили ее и принялись усаживать в седло. Сорча опять стала вырываться, и прошло немало времени, прежде чем им наконец удалось это сделать. Когда же небольшой отряд Дугала тронулся с места, она оглянулась и увидела Руари, смотревшего ей вслед. Он казался совершенно невозмутимым, и лицо у него было совсем каменное — как будто ее отъезд нисколько его не волновал. Но Сорча-то уже давно знала: такое выражение всегда появлялось у него на лице, когда он хотел скрыть свои чувства «Ну почему он так смотрел?» — думала Сорча. Может, она видела его в последний раз, и ей очень хотелось, чтобы Руари хотя бы взглядом дал ей понять, что сейчас чувствовал. Она хотела убедиться в том, что не только у нее одной сердце разрывалось от боли.
Руари смотрел вслед людям Дугала, пока те не скрылись за деревьями. Когда же последний из всадников исчез из виду, он тяжко вздохнул, почувствовав ужасную боль, терзавшую его душу. Только сейчас, глядя, как от него увозят Сорчу, Руари наконец-то осознал, что он полюбил эту женщину.
Снова вздохнув, Руари пошел к своим людям, чтобы помочь им вернуться обратно в Гартмор. Он понял, насколько ему дорога Сорча, в тот самый момент, когда потерял ее, и если это являлось наказанием за его преступления, то оно было чрезмерно строгим. Теперь он был связан долгом крови, поэтому мог получить Сорчу обратно только в том случае, если ее брат смягчится. Но Руари сомневался, что Дугал на это способен — слишком уж ненавидел его брат Сорчи. А больше всего Руари мучился из-за того, что не понял гораздо раньше, какие чувства пробудила в нем Сорча. Он мог бы уже признаться ей в любви и даже успел бы жениться на ней, но, увы, он сам упустил такую возможность.
От англичан почти не осталось ничего ценного. Хеи успели забрать оружие убитых врагов и увезли с собой тех немногих пленников, которые остались на поле боя. Руари заставил себя сосредоточиться на своих людях, многим из которых требовалась его помощь, чтобы добраться домой. Эти хлопоты помогли ему на время заглушить боль в сердце. Когда они вернулись в Гартмор, ему пришлось сообщить вдовам о смерти их мужей, и эта печальная обязанность также отвлекла его от собственных переживаний.
Покончив со всем этим, Руари хотел сразу пойти к себе в спальню, но в большом зале его ждали родители Битхема, которые хотели поговорить с ним. Он уже знал, что им не удалось повидаться с сыном, поскольку тот заперся в своей комнате и не выходил оттуда с того момента, как рыдающую Маргарет забрали домой ее родичи. Родители Битхема появились в Гартморе уже после того, как отсюда уехали люди Дугала. Приблизившись к столу, Руари заметил изумленные взгляды родственников и в нескольких словах объяснил, почему его одежда в таком беспорядке. Затем уселся и налил себе вина.
— Мы надеялись, что ты уговоришь Битхема выйти к нам, — сказала Лилит, хрупкая светловолосая мать юноши. — Мы решили дать согласие на его брак.
— Боюсь, вы сдались слишком поздно, — сказал Руари. — С Керрами такое слишком часто случается, — добавил он со вздохом.
— Я не понимаю тебя, — пробормотала Лилит.
— Между Хеями и Керрами не будет никаких браков. Дугал Хей поклялся в этом.
— Значит, сын должен с нами помириться. Ведь это уже не наша вина, что он не может жениться на этой девушке.
— Он думает иначе, — ответил Руари.
Потребовалось немало времени, прежде чем ему удалось убедить родителей Битхема в том, что им пока не удастся помириться с сыном. Наконец они пошли отдохнуть, перед тем как отправиться обратно домой, а Руари, откинувшись на спинку, вновь наполнил вином кубок. Тут в зале появился Росс, и Руари пришлось рассказать ему о том, что произошло с его отрядом, а также об отъезде Маргарет и Сорчи. Росс внимательно выслушал друга, потом сказал:
— Ты слишком поздно увидел правду.
— Да, разумеется. А ты теперь, наверное, скажешь, что видел эту правду с самого начала.
Росс утвердительно кивнул:
— Порой люди, которые наблюдают за парой со стороны, замечают такие вещи гораздо раньше, чем сами влюбленные.
— Ну, сейчас уже все равно, кто разглядел правду первый. Потому что ничего уже не исправишь.
— Я так не думаю.
— А как же долг крови, Росс? Я не могу пойти против желания Дугала. Я готов на многое — только бы Сорча стала моей. Но если я выступлю против ее брата, то навсегда опозорю свой клан. Я стану изгоем, и Сорча — тоже, если согласится выйти за меня замуж. Нет, мне остается только надеяться, что гнев Дугала утихнет и он поймет, что наш с Сорчей брак принесет Данверу много пользы. Но мне кажется, что на это мало надежды.
