Вирджиния Браун - Посланец небес
На изящных, грациозных веточках цвели дикие розы, дополняя резкий горный воздух легким сладким ароматом. Ганна пробиралась сквозь заросли медвежьей травы с колючими белыми цветами. Ганна сама казалась Криду цветком: ее платье было похоже на колокольчик, солнце золотило ее волосы. Вместо ягод она набрала в свой кожаный мешок цветы — дикие розы, мирту, цветы рябины… Крид любовался ею и ее восторгом. Когда она зацепила за ухо цветок и озорно улыбнулась ему, он подхватил ее в свои объятия и поцеловал.
Ганна притихла, прикрыв глаза. Его губы были нежными, как прикосновение крыльев бабочки, и сладкими, как мед. Неподалеку жужжали пчелы, а птицы пели свои серенады, прославлявшие влюбленных. Медленно, лениво проплывали облака, а высоко-высоко в небе раздался крик ястреба. Он планировал вниз, словно плавая на волнах, такой грозный и загадочный, что им казалось, что они попали в волшебное царство.
— Как красиво! — мечтательно произнесла Ганна, прикрывая глаза рукой. — Он такой грациозный и безмятежный…
— Да, — согласился Крид, глядя на Ганну, а не на ястреба, — очень красиво.
Она вспыхнула, все еще не привыкнув к его комплиментам. Но его губы были такими нежными и многообещающими, а руки такими ласковыми, что Ганна, несмотря ни на что, почувствовала себя очень уютно.
— Когда я была маленькой, я всегда плела венки, — сказала она, — надевала их на ноги, на руки, на голову и даже вплетала в косы.
— А ты вставь цветок в волосы, — предложил Крид.
Ветер шевелил его густые волосы, отросшие за последнее время. Они упали ему на глаза и щеки, и он откинул их назад таким знакомым Ганне нетерпеливым движением.
— Я сплету корону из цветов, — весело сказала она, отрываясь от его глаз и чувственного рта. — Одну для нас обоих.
Они шли по высоким травам и вошли под спокойную тень леса, где ветви деревьев сплетали густое кружево, а их ноги тонули во мху.
Вдыхая аромат ели, сосны, кедра, Ганна замедлила шаг.
Она села на упавшее дерево и взглянула на Крида. Он стоял рядом и что-то рассматривал. «Как же он красив!» — снова подумала она с замиранием сердца. Темные брови, с изяществом разлетающиеся над его глазами, его прямой — она никак не могла подобрать подходящего слова — аристократический нос. Да, так оно и есть. Его улыбка — необычайно соблазнительна. Она встряхнула головой и занялась цветами, лежавшими у нее на коленях.
Она плела корону для принцессы из волшебной сказки. От обилия запахов цветов, теплого дня и легкого ветерка, игравшего листьями большого дуба, она словно обо всем забыла. Невольная улыбка осветила ее лицо. Крид повернулся к ней.
— Расскажи мне о себе, — обратился он неожиданно к ней.
Ганна, вздрогнув, посмотрела на Крида. Ему действительно это интересно или просто светская беседа? И не очень уверенная в нем, она дала пространный ответ.
— Я родилась в Сент-Луисе и три года назад приехала вместе с отцом в Айдахо…
— Я уже знаю об этом, — усмехнулся он и сел рядом с ней. — Ну? И что дальше?
— А что ты хочешь узнать? — спросила она сразу охрипшим голосом.
— Многое. Например: что ты любила делать, когда была маленькой; есть ли у тебя братья или сестры, друзья, какие были твои любимые предметы в школе?
— Не означает ли это, что ты собираешься угождать мне в соответствии с полученной информацией? Кроме того, я ведь тоже ничего не знаю о тебе.
— Что определенно тебе не на пользу. Но сейчас моя очередь задавать вопросы, — сказал он с томной улыбкой, что заставило ее забыть все ответы, готовые сорваться с языка.
— Дай мне подумать… сестер и братьев у меня нет. Моя мать умерла при моем рождении, и меня выходила и вырастила ее сестра. У меня нет подруг, в школе нравились история и чистописание. Когда была маленькой, любила играть в куклы, хоть у меня никогда их не было в изобилии. Но у меня была любимая кукла — фарфоровая, с которой играла еще моя мать. Ее звали Эве. После первого…
— Я знаю, — перебил ее Крид с насмешливым взглядом. — Что еще ты можешь делать, кроме пения гимнов и цитирования Библии?
— Я играла на клавикордах, — ответила Ганна. — А в жаркие летние дни босая бродила по реке и этим едва не доводила свою тетушку до апоплексического удара. Она говорила, что у меня роковая судьба, и, наверно, она права, как видишь.
— Я знаю, что местные меня уважают, — сухо сказал Крид.
— О! Я не подразумевала конкретно тебя, — поспешила пояснить она. — Я просто имела в виду то, что со мной случилось за последний месяц, и все такое…
Не желая путешествовать снова по этой грустной тропе воспоминаний, Крид увел ее от мрачных мыслей.
— А я обычно увиливал от школы и бегал удить рыбу, — сказал он, и Ганна хихикнула. — Но однажды, когда я поймал огромную форель, учитель подловил меня и дал хороший подзатыльник, но потом спросил место, где я поймал.
— И ты рассказал ему?
— Я открыл ему прекрасное место — лес, где случается отличная рыбалка, но только для гризли…
— Ой, Крид! — В ее глазах промелькнули веселые огоньки, когда она попыталась представить Крида маленьким озорником. Это было очень сложно, и она отступила. — А ты вырос здесь? — спросила она немного погодя, и он покачал головой.
— Нет. В Канзасе. Мои родители приехали в Оригон, когда мне было двенадцать лет.
Он замолчал, и Ганна спросила:
— А как же случилось так, что ты остался один такой маленький?
Крид отвечал ровным голосом, челюсти сжались, мускулы напряглись, но больше ничего не выдало его волнения.
— Моих родителей убили недруги.
На мгновение вспомнив «Черноногих», крики и ужас, охватившие Джубайл, Ганну передернуло.
— Как ты думаешь, мы когда-нибудь сможем жить в мире с индейцами? — спросила она, немного помолчав.
Крид, усмехнувшись, посмотрел на нее.
— Не знаю. Но не индейцы заживо сожгли в доме моих родителей и сестер, — сказал он сурово.
— А ты говорил…
— Я сказал недруги, и это правда. Но это были белые недруги — жадные люди, которые шли на все для достижения своей цели.
Ганна слушала, как он ровным спокойным тоном рассказывал о своем отце, который пригласил троих мужчин, накормил их, ухаживал за их лошадьми и был настолько глуп, что решил обратить их в свою веру. Они пожили у него достаточно долго, чтобы выяснить, где хранилась железная шкатулка с золотом и деньгами на постройку церкви, затем убили всю семью, за исключением Крида, и украли все. Это было их роковой ошибкой, потому что дело повернулось так, что мальчик стал жить только ради того, чтобы найти, выследить и убить их.
