Мэдлин Хантер - Уроки страсти
Они шли по улице, направляясь по адресу, который раздобыла Федра. Пункт их назначения находился неподалеку от издательского дома Лэнгтона на Пейтерностер-роу.
Эллиот не сказал ни слова по поводу деятельности издательства, когда прибыл туда по ее просьбе, и не выразил неудовольствия местом встречи. Федра сомневалась, что, не тронув рукопись три дня назад, он смирился с предстоящей публикацией мемуаров. Вероятно, он все еще верил, что сможет представить доказательства, которые позволят ей изъять интересующий его отрывок, как она обещала.
Федра искренне надеялась, что ему это удастся. Ей хотелось, чтобы это пятно не омрачало их счастье. Последние несколько дней были идиллическими даже в большей степени, чем те недели в Италии. Дружеские отношения, установившиеся между ними, доказывали, что их чувства смогли пережить возвращение в Англию. Она вдруг поняла, что счастлива, как никогда в жизни. Даже расследование, связанное с ее матерью, не могло испортить ее настроения.
Книжная лавка Торнтона располагалась в небольшом помещении на одной из боковых улочек неподалеку от Британского музея. Сквозь покрытые многолетней грязью окна можно было разглядеть выставленные в витрине тома.
– Я навел справки, – сказал Эллиот. – О нем известно не много. Говорят, отец у него англичанин, мать – итальянка, а учился он в Болонье. Все это трудно подтвердить или опровергнуть, но те, кто встречался с ним, утверждают, что он производит впечатление образованного человека.
– Если он наполовину итальянец, он мог иметь доступ к художественным предметам, которые изготовлялись в Италии, – заметила Федра.
– Возможно, он тот, кто тебе нужен. В отличие от Нидли его репутация далеко не безупречна. Правда, это не более чем слухи.
Они вошли в лавку. Внутри было темно и сумрачно, как в гробнице. Вдоль стен тянулись полки, заставленные томами. Те, что не уместились на полках, были сложены в стопки.
В дальнем углу шевельнулась темная фигура, появившаяся из-за стены книг, и направилась к ним. Очевидно, это был хозяин, вышедший навстречу посетителям. Эллиот приоткрыл дверь на улицу, чтобы впустить в лавку дневной свет.
Найджел Торнтон нисколько не походил на престарелого чудака, которого они ожидали встретить в подобном месте. На вид ему было немногим больше тридцати, возможно, он выглядел так благодаря правильным чертам лица, модному сюртуку и темным волосам. И все же он оказался значительно моложе, чем Федра ожидала, энергия в нем била ключом.
Неужели Артемис, чувствуя, как уходит молодость, пыталась удержать ее, заведя роман с мужчиной намного моложе себя?
Торнтон встретил их любезно, но дал понять, что занят важными делами, которые прервал исключительно ради них.
В его темных глазах, устремленных на Эллиота, мелькнуло узнавание. Затем его взгляд с некоторым недоумением скользнул по Федре.
– Лорд Эллиот, вы оказали мне честь. Вам нужны книги? Очевидно, для новой библиотеки? У нас есть лучшие издания по истории Рима. Если пожелаете, мы могли бы заказать новые переплеты.
– Меня вполне устраивает библиотека Истербрука. Вас хотела видеть эта дама, и ее интересует одна конкретная история, которой нет в ваших книгах. Я всего лишь сопровождаю ее.
Торнтон кивнул, явно разочарованный тем, что их визит не сулит ему выгоды.
– Позвольте представить вам Федру Блэр, – сказал Эллиот. – Вы были знакомы с ее матерью.
Свет, проникавший через приоткрытую дверь, достаточно ярко освещал красивое лицо Найджела Торнтон, чтобы Федра могла видеть его реакцию. Он замер, но его темные глаза сверкнули, задержавшись на ее лице с осторожным, но очевидным интересом.
– Ваша мать славилась гостеприимством, мисс Блэр. Мне случалось бывать у нее, но я знал ее недостаточно близко, чтобы рассказывать о ней истории.
– У меня другие сведения, мистер Торнтон. Я слышала, что в последние годы ее жизни вы часто посещали ее.
Он склонил голову в кивке, не столько соглашаясь, сколько признавая определенную степень дружбы, существовавшей между ними.
– Я также слышала, что в те годы вы торговали не только книгами, мистер Торнтон.
– Я и сейчас не упускаю такой возможности, если мне попадается что-нибудь стоящее.
Федра вытащила из кармана камею и положила на стопку книг, на которую падал свет с улицы. На фоне темных запыленных томов она казалась дорогой безделушкой, таинственно сиявшей в своей изысканной простоте.
Взгляд Торнтона вспыхнул. В его глазах отразилось узнавание и еще что-то, словно волна эмоций неожиданно прорвала плотину. Губы его дрогнули в улыбке, но он сдержал порыв, и они сложились в неопределенную, слегка печальную линию.
– Вы продали или подарили это украшение Артемис Блэр? – поинтересовался Эллиот.
– Так это и есть та история, которую вы хотели от меня услышать? История этой камеи?
– Да, – сказала Федра.
– К сожалению, я не смогу вам помочь.
Он лукавил. Федра в этом не сомневалась.
– Но вы узнали ее.
Торнтон осторожно взял камею и прошелся большим пальцем по крохотным фигуркам.
– Она принадлежала вашей матери.
– По мнению лучших экспертов, это подделка.
– Наверное, они правы. Тем не менее, это прекрасная работа.
В данный момент Федру меньше всего интересовали художественные достоинства камеи.
– Моя мать получила ее от вас?
– Если я скажу «да», то признаюсь в обмане. Если скажу «нет», вряд ли вы поверите мне на слово.
– Дело в том, что это не просто обман, – вмешался Эллиот. – Помнится, несколько лет назад ходили разговоры о поддельных монетах.
Торнтон вздохнул:
– Я получил эти монеты из надежного источника. К тому же я никогда не ручался за их подлинность. Приобретение подобных вещей всегда чревато риском, но коллекционеры слышат только то, что хотят слышать. Вот почему я предпочитаю старые книги.
– Именно это произошло с камеей? Моя мать слышала только то, что хотела?
– Мне неизвестно, считала ли она камею подлинной. Судя по всему, да.
Он протянул камею Федре. На мгновение их пальцы встретились, словно ему не хотелось выпускать камею из рук.
– Если вы решите продать ее, дайте мне знать.
– Вы бы купили ее? Чтобы снова продать?
Торнтон отвернулся и растворился в сумраке своей крепости из книг.
– Я купил бы ее, потому что она прекрасна. И потому, что она принадлежала ей.
– Что ты об этом думаешь? – поинтересовалась Федра. Они с Эллиотом прогуливались по залам Британского музея, но ее мысли вертелись вокруг встречи с Торнтоном.
– А ты что думаешь?
– Мне кажется, это он. В сущности, он почти признался. И, не скажи я, что камея поддельная, мог бы все рассказать. Это была ошибка. Не мог же он, в самом деле, объявить себя преступником, чтобы доставить мне удовольствие? Но его поведение, тот факт, что он узнал камею, его ответы, хотя и уклончивые, свидетельствуют о том, что он знал, что моя мать владела этой камеей и считала ее подлинной.
