Джулия Куинн - Ее тайный дневник
— Правда?
Миранда вытянула шею.
— Тише-тише. — Леди Радленд взяла ее за руку. — Ты ничего не увидишь, поверь мне.
— Тужьтесь, — приказывал доктор.
— Я стараюсь! Стараюсь! — Миранда сжала зубы. — Это кто? Мальчик? Девочка?
Она сделала несколько глубоких вдохов.
— Пока не знаю, — ответил доктор Уинтерс. — Продолжайте. Минутку… Вот и мы. — Как только вышла головка, крошечное тельце быстро появилось следом. — Это девочка.
— Да? — Миранда устало перевела дух. — Конечно, девочка. Тернер всегда добивается своего.
Леди Радленд открыла дверь и просунула голову в холл.
— Тернер!
Он поднял на нее измученное лицо.
— Все закончилось, поздравляю. Это девочка. У тебя дочь.
После долгого и изнурительного ожидания, когда почти целый день Тернер слышал крики жены, он не мог поверить, что все кончено и что он отец.
— Она красивая, — сказала мать. — Само совершенство.
— Девочка, — повторил он, в изумлении качая головой, и повернулся к сестре, которая не отходила от него всю ночь. — Девочка. Оливия, у меня девочка!
И вдруг, к общему удивлению, он обхватил ее и крепко прижал к себе.
— Знаю, знаю.
Даже сестра не могла сдержать слез.
Тернер посмотрел на мать:
— А какие у нее глаза? Карие?
Леди Радленд удивленно улыбнулась:
— Я не знаю, милый. Еще не посмотрела. Но глаза у младенцев часто меняют цвет, пока они маленькие. С точностью сказать еще нельзя.
— Они будут карими, — заявил Тернер.
И тут Оливия посмотрела на брата. Ее вдруг озарило…
— Ты ее любишь, — сказала она.
— Хм-м… Что ты сказала, сестричка?
— Ты любишь Миранду.
Как странно, но комок в горле, который возникал у него каждый раз при упоминании этих слов, вдруг исчез.
— Я… — Тернер замолчал и замер с открытым ртом.
— Ты ее любишь, — повторила Оливия.
— Думаю, что люблю… Я люблю ее… Я люблю Миранду!
Он может это произнести!
— Давно пора понять, — строго сказала ему мать.
Тернер остался сидеть, разинув рот и недоумевая, почему стало так легко на душе. Почему он так долго не понимал этого? Ведь все ясно как божий день. Он любит Миранду. Он любит в ней все: тонкие изогнутые брови и насмешливый рот, и то, как она склоняет голову набок, когда ей что-то интересно. Он любит ее острый ум, теплоту, верность. Он любит ее карие глаза, ее пухлые розовые губы.
И воттеперь она подарила ему ребенка. Миранда часами страдала от страшной боли и все вытерпела, чтобы в муках родить ему дочь. Слезы застилали глаза.
— Я хочу ее увидеть, — с трудом вы говорил он.
— Доктор сейчас приготовит ребенка.
— Я хочу увидеть Миранду.
— A-а… Ну, я не вижу в этом вреда. Подожди минутку. Доктор Уинтерс?
Мать закрыла дверь, откуда был слышан приглушенный, взволнованный разговор.
Тернер распахнул дверь и увидел, что малышку уже вручили бабушке.
— Что случилось?
— Миранда теряет слишком много крови, — мрачно сказал врач.
Тернер посмотрел на жену и едва не упал от ужаса. Кругом была сплошная красная краска. Казалось, что из нее вылилась вся кровь — таким мертвенно-белым было ее лицо.
— О Боже! — сдавленным голосом произнес он. — Миранда…
Сегодня я родила. Я еще не знаю твоего имени. Мне даже не дали подержать тебя. Я, наверное, назову тебя в честь моей мамы. Она была замечательная и всегда обнимала меня, когда я ложилась спать. Ее звали Кэролайн. Надеюсь, что Тернеру понравится это имя. Мы с ним пока не обсуждали это.
Я сплю? Слышу всех вокруг меня, но сказать ничего не могу. Я собираюсь отложить все эти слова у себя в голове, чтобы потом я смогла их записать.
Кажется, я сплю.
Глава 20
Врачу удалось остановить кровотечение, но он удрученно покачал головой, моя руки.
— Миранда потеряла много крови, — мрачно сказал он. — Она очень слаба.
— Но моя жена выживет? — вне себя от переживаний спросил Тернер.
Доктор Уинтерс пожал плечами:
— Мы можем лишь надеяться.
Не удовлетворенный таким ответом, Тернер прошел к кровати жены и сел на стул. Он взял ее слабую руку в свою.
— Она выкарабкается, — хрипло произнес он. — Я верю в это.
Леди Радленд, кашлянув, спросила:
— Доктор Уинтерс, как вы считаете, что стало причиной такого кровотечения?
— Возможно, разрыв в матке, когда отходило детское место.
— Такое часто случается?
Доктор кивнул.
— А теперь я должен вас покинуть. В округе есть еще одна роженица, и мне необходимо хоть немного поспать, прежде чем отправиться к ней.
— Но как же Миранда…
Леди Радленд со страхом посмотрела на невестку.
— Я больше ничем не могу вам помочь. Нам остается только надеяться и молиться, чтобы разрывы зажили и чтобы вновь не открылось кровотечение.
— А если это случится? — упавшим голосом спросил Тернер.
— Тогда приложите чистые бинты, как это делал я, и пошлите за мной.
— А если мы все это сделаем, то, ради Бога, какая вероятность, что вы успеете приехать вовремя? — язвительно спросил Тернер, от страха и горя забыв о приличиях.
Доктор решил ничего на это не отвечать и, уходя, лишь поклонился:
— Леди Радленд. Лорд Тернер.
Когда за ним закрылась дверь, мать подошла к сыну:
— Тернер, тебе надо отдохнуть. Ты всю ночь не сомкнул глаз.
— И ты тоже.
— Да, ты прав.
Она не стала его отговаривать, потому что если бы при смерти находился ее муж, то она была бы рядом с ним. Поцеловав сына в голову, она сказала:
— Я оставлю тебя с ней наедине.
— Черт подери, мама! — Глаза его грозно сверкнули. — Я не собираюсь прощаться, и незачем говорить так, словно она умирает.
— Нет-нет, что ты!
Но по глазам матери, полным жалости и горя, можно было прочитать как раз это. Она тихо вышла из комнаты.
Тернер смотрел на Миранду. Горло сдавил спазм.
— Я должен был признаться тебе, что я тебя люблю, — скорее прохрипел, чем сказал он. — Должен. Ты ведь это хотела услышать? А я, глупец, этого не понимал. Я думал, что я просто люблю тебя в душе — без каких-либо слов, любимая. Без слов. С того самого дня в карете, когда ты сказала мне, что любишь меня.
Он замолк — ему показалось, что в лице Миранды что-то дрогнуло. Но это была его тень, падавшая ей на щеку.
— Я был потрясен, — продолжал он. — Мне не верилось, что кто-то может любить и не стремиться к тому, чтобы давить на меня. Меня удивило, что ты любишь меня и не хочешь при этом меня изменить. А я… Я не предполагал, что смогу полюбить. Но я ошибался! — Он стиснул ладони. — Я ошибался, черт меня подери, и это не была твоя вина. Не твоя, киска. Возможно, Летиции, но уж точно не твоя.
