Джулия Росс - Рискованное увлечение
– Я понимаю, это слабое оправдание. Но это правда, Джульетта. Меня насильно увезли слуги сэра Реджинальда. – Олден упорно продолжал смотреть ей в глаза. – Любая разновидность инфлюэнцы у меня обычно протекает с очень сильной лихорадкой. Бурно, но очень коротко. Я выздоравливаю раньше, чем большинство людей. Вы думаете, я тогда хотел, чтобы вы проснулись одна? Боже упаси, Джульетта! Даже если бы я был на смертном одре, я снова жаждал бы усладить вас ласками.
У нее защемило сердце.
– Однако вы украли мой медальон. Где он сейчас?
Олден не отвернулся и не отвел взгляд. Но глаза его сделались очень темными.
– Я отдал его лорду Эдварду.
Джульетта обеими руками вцепилась в подлокотники кресла, так что побелевшие пальцы даже засветились.
– Зачем?
– Это было заключительное условие нашего пари…
– О Боже! – воскликнула она. – Доказательство? – Ненависть вспыхнула в ее душе, как свет маяка в океане тьмы.
– Да, доказательство! – сказал Олден. Джульетте показалось, что он всеми силами старается сохранять спокойствие и говорить ровным голосом. – Без этого ваша жертва была бы бессмысленна и Грейсчерч-Эбби сейчас принадлежало бы ему.
– А что, честно рассказать мне вы не могли?
Олден стоял у окна, разведя в стороны открытые ладони. Сейчас он напоминал короля, зажатого на своей половине шахматной доски.
– Вероятно, мог. Но не сделал. К сожалению, я неправильно представлял мотивы лорда Эдварда. Унижение и отмщение, казалось, были достигнуты – чего же более? Но он не продал мне медальон, когда я попытался выкупить его обратно.
– Как это было благородно с вашей стороны! И что же вы ему предлагали за него?
– Нечто, как мне представлялось, имеющее для него наибольшую ценность. Правда. Черт подери, я был уверен в этом! – Олден повернулся к окну и облокотился на подоконник, выглядывая что-то. – Но я опять ошибся. Он не клюнул на мою приманку. Почему он так держится за ваш медальон, Джульетта?
– Перестаньте называть меня по имени!
Спина Олдена сделалась жесткой, как доска. Он вдруг так ударил кулаком по ставням, что дерево загрохотало.
– О, мэм! Мы же любовники!
– Любовники?! – Джульетта вскочила с кресла. – Вы ни беса не смыслите в любви!
– Мы были любовниками! Вы подарили мне свое тело, я подарил вам свое. Возможно, это произошло не совсем как должно. Возможно, гнусные махинации врагов свели нас вместе. Но так или иначе, в течение одной ночи мы, нагие, держали в объятиях друг друга, не ведая ничего, кроме одного невинного восхитительного наслаждения.
– Животные на конном дворе делают то же.
– Не смейте так говорить! – Олден круто развернулся. Нацелив тело, как фехтовальщик, он продолжил неумолимым голосом: – Наши руки трогали кожу друг друга и упивались этим ощущением. Наши пальцы, губы и языки, свободные как ветер, бегали в поисках чистого удовольствия. Ваши ноги с жадностью обвивались вокруг моих. Я излил всю душу, до дна, в поклонении вашему телу. Мы вкушали друг друга с такой же страстью, как в первый день творения, на заре возникновения…
– Это ничего на значит. Обычное совокупление!
– Я знаю, вы жалеете об этом. Я – нет! И будь я проклят, если позволю вам отрицать то, что в действительности было между нами.
Джульетта показала на дверь, гневно сверкая глазами.
– Уходите!
– Как вам угодно. Но позвольте только прежде прояснить одну вещь. Мы с вами были выдающимися любовниками…
– Какая разница?
– Разница есть. Это факт, Джульетта. – Олден торжественной поступью приблизился к ней, почти касаясь ее и окутывая чистым мужским запахом. – Вы хотите меня так же сильно, как я вас. Я никоим образом не стану влиять на это. Я не буду…
– Я вас ненавижу, – настойчиво сказала Джульетта.
– Да, вы меня ненавидите, – согласился Олден. Солнечные лучи ослепительно сияли вокруг его головы. – Но это ничего не меняет. Желание – что пламя, у него своя логика. Если я сейчас вас поцелую, вы ответите мне. Ответите страстно, с жаром, открытым ищущим ртом.
– Нет, – возразила Джульетта, хотя у нее горели губы, а предательское тепло волнами распространялось по коже.
– Не смейте отрицать это! Если я дотронусь до вас, даже до плеча или руки, ваши ноги дрогнут. И ваше тело, так же как и мое, охватит пламя. Ваша кожа горит уже сейчас. Меня обжигает этот жар.
Джульетта прикрыла глаза и обхватила руками грудь.
– Не надо! Сжальтесь, умоляю!
– Какого дьявола! Как я могу сжалиться сейчас, когда я в агонии? – Голос Олдена вибрировал от страсти. – Я изголодался по вас. Если я стяну с вас эту безобразную сорочку и обхвачу вашу нагую грудь…
– Перестаньте – взмолилась Джульетта. – Что вы пытаетесь доказать?
Громыхая каблуками по паркетным доскам, он зашагал прочь и рванул дверь. Потом обернулся:
– Истинное значение того, чего мы лишим себя, если больше никогда не предадимся любви. Вот что я пытаюсь доказать. Черт возьми, даже если вы ненавидите меня, вы должны поверить мне и не препятствовать этому!
Дверь захлопнулась.
Джульетта поплелась обратно в постель. Легла и свернулась калачиком. Сердце тяжелыми ударами отзывалось в груди. Он был прав. О Боже, он был прав! Все ее существо было снедаемо желанием. Если бы он поцеловал ее или просто дотронулся, сейчас они лежали бы здесь вместе, нагие. Ноги горели огнем, и мучительно зудело между бедер. Тело жаждало раскрыться в приветственной встрече.
«Боюсь, что в противном случае пребывание в «Трех бочках» очень пагубно скажется на мне. Я буду вынужден обмениваться в пивной любезностями с деревенским людом, пока забуду все, что знал, кроме репы и кормовой свеклы. Вы не можете быть настолько жестоки, чтобы обречь меня на подобную участь». Олден Грэнвилл был прав. Она была недостаточно жестока. Нужно закалить сердце, чтобы стать такою.
Седрах вскочил на подушку – мягкий, пушистый и такой уютный! Мисах перед камином вылизывал лапу. Авденаго выгнул спину и зашипел, когда в открывшуюся дверь проследовала вереница слуг с завтраком и ванной. За ними шла та горничная, которая накануне показывала Джульетте комнату. Руки девушки были заняты горой одежды.
– Ваши вещи, мэм. – Служанка сделала реверанс. Она принесла все то, что люди Джорджа выбросили в сад, за исключением розового платья, в котором Джульетта ездила на прогулку с Олденом. То платье увезли для продажи. Значит, вчера в темноте он даже собирал по саду ее белье и одежду.
Горничная зарделась, напомнив Джульетте прежнюю служанку, Тилли. Эти девушки всегда обнаруживали волнение, будучи осведомленными о делах таких мужчин, как лорд Грейсчерч.
– У меня послание от его светлости.
