Конни Мэйсон - По велению любви
— Ловелас Райан влюблен? — фыркнул Пирс. — Разве не ты смеялся над нами, когда мы влюблялись?
— Тогда я не знал… То есть хочу сказать, кто же знал, что я встречу ту, которая станет для меня целым миром? Но теперь поздно рассуждать о том, что могло бы быть. Через несколько дней я умру.
— Не умрешь, мы тебя спасем, — возразил Пирс. — Вчера вечером мы поговорили с маршалом, но до сегодняшнего утра он не разрешил нам увидеть тебя. Прингл уверен в том, что ты участвовал в преступлениях банды. Нет убедительных доказательств того, что ты никогда не участвовал в ограблениях, так он сказал.
— А еще он говорит, — добавил Чад, — что тебя уже осудили и приговорили, а в этом случае помиловать тебя может только губернатор.
Райан горько рассмеялся.
— Так что мне остается?
— Сегодня утром я отправил депешу мэру Драй-Галч и попросил его дать маршалу телеграмму о твоей благонадежности, — сообщил Пирс.
— А еще мы обдумываем всякие варианты вызволения тебя отсюда силой, если по-другому не получится. Держись, брат, мы не дадим тебе умереть! — воскликнул Чад с бодрой улыбкой.
— Сначала мы попытаемся найти судью, — сказал Пирс. — Мы потребуем нового суда над тобой, но о повторном проведении суда может решить только судья. На это уйдет несколько дней, но если судья нам откажет, мы все равно успеем вернуться вовремя, чтобы разработать новый план.
Райану не хотелось, чтобы они уходили, но он понимал: если они не найдут судью, то жить ему останется всего десять дней — до дня казни.
— Удачи! — крикнул им вслед Райан.
«Господи, какое счастье видеть их!» — думал Райан, прильнув к решетке и прислушиваясь к удаляющимся шагам. Впервые с тех пор, как началась эта кутерьма, он чувствовал что-то помимо полного уныния. У него появилась надежда на то, что ему удастся выжить, жениться на Китти и жить с ней в любви и согласии, как живут его братья.
Райан насторожился, услышав решительные шаги маршала, приближающиеся к его камере.
— Вот твой обед, — сказал Прингл, держа в руке поднос. — Отойди, Делейни. Я открою дверь и передам тебе еду.
Райан отступил на шаг назад, прижав руки к бокам. Ему хотелось напасть на маршала и бежать отсюда. Но два шестизарядных револьвера на бедрах маршала были серьезным средством устрашения. Возможно, размышлял он, если братьям не удастся освободить его законным путем, придется устроить побег.
Прингл поставил поднос на пол, открыл дверь и подтолкнул поднос к Райану. Потом отступил назад, не спуская глаз с Райана. Когда дверь камеры была закрыта и заперта на замок, у Прингла, похоже, возникло желание поговорить.
— Я долго беседовал с твоими братьями, Делейни, — сообщил он. — Они показались мне людьми вполне разумными. Ты, должно быть, та самая паршивая овца в стаде. Жаль, что им пришлось проделать такой долгий путь, чтобы увидеть, как тебя повесят.
— Я не преступник, — сквозь зубы процедил Райан.
— Они тоже так говорят. Я подумал, что тебе будет интересно узнать — на городской площади строят виселицу. Ее сооружают загодя. Кстати, — добавил он, уходя, — эти твои братья, похоже, твердо решили освободить тебя, так что я дополнительно привлек для охраны еще четырех человек. Двое будут по очереди охранять тюрьму, а другие двое — следовать за твоими братьями, на случай если им что-нибудь взбредет в голову.
С каждым днем его положение ухудшается. Интересно, что еще может случиться? — гадал Райан, садясь на койку.
Пришла беда — открывай ворота. Теперь его братья будут под надзором, так что бегство, если до этого дело дойдет, становится невозможным. Господи, зачем он вообще явился в Аризону? Но эту мысль он прогнал, как только она зародилась. Не приехал бы он в Аризону, никогда не встретил бы Китти. А не встретил бы Китти, никогда не узнал бы, что такое любовь.
Волнение, должно быть, оказалось для Берта слишком сильным, потому что он проспал всю ночь и весь следующий день. Проснувшись и немного перекусив, он попросил Розиту пригласить к нему Китти и Терезу.
Когда Китти входила в комнату Берта, ее сердце почти выскакивало из груди. Она очень боялась увидеть его в плохом состоянии. Но, слава Богу, Берт выглядел довольно бодрым, даже сидел в постели. Похоже, пережитые события не сказались на его состоянии. Вскоре появилась и Тереза.
Берт дал ей знак подойти поближе.
— Я не хотел встречаться с тобой, пока не остыну, — заговорил Берт. — Что ты можешь сказать в свое оправдание? И не говори мне, будто в суде ты сказала правду, потому что я в это не поверю. У тебя совесть есть? А честь? Твои показания обрекли невинного человека на смерть.
— Сомневаюсь, что мои показания в такой степени повлияли на решение суда, — возразила Тереза. — Спроси Китти, если мне не веришь.
— И не подумаю! — рассердился Берт. — Ты поступила аморально. Что тобой двигало, ревность? Я знаю, ты решила окрутить Райана, но он, насколько мне известно, тобой не интересуется. Ему нужна Китти. И всегда это была Китти.
— Извини, папа Берт, — сказала Тереза. — Я… была не права. Теперь я это понимаю. Как ты собираешься поступить со мной?
— Я послал за моим адвокатом. Я уже отписал тебе довольно приличную сумму, которую ты должна была получить после моей смерти, но теперь я изменил свое решение. Ты сегодня же все получишь и уедешь к своей тете в Сан-Франциско. Там ты спокойно, в достатке, сможешь жить до тех пор, пока не найдешь себе мужа.
— Ты меня прогоняешь? — чуть не плача, спросила Тереза. — Я была тебе как дочь. Больше, чем Китти.
— Я знаю, — признал Берт, — поэтому и проявляю особую щедрость. Я не растил тебя и узнал тебя шесть лет назад, уже после смерти твоей матери. Ты сама решила остаться на ранчо, чтобы ухаживать за мной. Теперь я думаю, не приехала ли ты сюда исключительно ради наследства?
Он остановился, переводя дыхание, и выпил глоток воды.
— Я знаю, что ты наняла адвоката и хочешь доказать, будто Китти самозванка, — продолжал Берт. — Хоть я и прикован к постели, но знаю обо всем, что происходит вокруг. Мой адвокат узнал о твоем намерении и сообщил мне. Я принял меры к тому, чтобы ты получила только ту сумму, что я тебе назначил.
— Папа Берт! Ты знаешь, как я к тебе привязана. Не прогоняй меня.
— Не отсылайте Терезу из-за меня, — вмешалась Китти, чувствуя себя виноватой в том, что семья дала трещину.
Она этого совсем не хотела. Хотя Тереза, безусловно, заслужила наказание за свою ложь.
— Терезе будет гораздо лучше в Сан-Франциско, — настаивал на своем Берт. — Ее не всегда привлекала жизнь на природе. Разве не так, Тереза?
— Ну да, но я бы с удовольствием осталась жить здесь, с Райаном.
