Сара Маккерриган - Чары воительницы
— Не будь так уверена.
Она прищурила свои и без того узкие глаза:
— Ты дурак, если думаешь, что есть кто-то еще.
Колин был слишком подавлен, чтобы сделать выговор Сан Ли за ее дерзость. Да, он дурак, не потому, что он верил, что есть другой, а потому, что так долго не верил в это. Он был мазохистским дураком, который каждое утро смотрел из окна, как они уходят в лес для своих свиданий. И он был проклятым дураком, потому что все еще любил Хелену, несмотря ни на что.
— Ребенок твой, — заявила Сан Ли с решительным кивком, прежде чем уйти.
Как бы Колин хотел быть столь же уверенным. Он поднял меч и вытер глаза. Это просто пот, уверял он себя. Ведь его сердце давно уже умерло.
Глава 21
Хелена никогда не видела более славного турнира, и Ривенлох тоже. Воздух наполняли звуки звенящих мечей и бренчание лютен, топот копыт и дребезжание бубнов. Гостям подавали шотландский эль и нормандские пирожные. Слуги стояли наготове с травами и бинтами, иглами и нитками для раненых, и шарфы многих кокетливых девушек трепетали на доспехах храбрых юных рыцарей.
Дюжины шатров раскинулись на соседнем поле, как гигантские цветы, расцветшие на травяном холме, их флаги гордо реяли на ветру, золотые и синие, алые и черные, издалека объявляя имена рыцарей, которые сражались ради чести на ристалище Ривенлоха.
На вершине помоста, в ложе, украшенной цветами, сидели Мириел и Дейрдре по бокам лорда Геллира, тогда как место Хелены оставалось пустым, потому что она рано оставила их общество, сославшись на головную боль. Их окружали дамы из местных кланов, играющие дети и лорды, слишком старые, чтобы сражаться. А под этим избранным благородным собранием толпились крестьяне со всех окрестных земель, которые ободрительно кричали, и попивали эль, и поглощали мясные пироги с буйным энтузиазмом.
Разумеется, для Хелены самой интересной частью турнира была сама битва. Все были в своей самой лучшей форме. Сэр Адрик ле Гри победил пятерых противников подряд. Молодой Кеннет отличился в схватке на мечах с более опытным противником. Совершались достойные упоминания рыцарские поступки — один победивший норманн отказался брать любую компенсацию со своих поверженных противников, кроме буханки хлеба, — и поступки чрезвычайно романтичные — сэр Малькольм попросил всех, кого он победил, оставить цветы на могиле его жены. Двое рыжеволосых Лаханбернов первый раз сражались в рукопашной. А четверо сыновей Мохри сражались во славу своего отца, так недавно убитого англичанами. Даже Колин, к удовлетворению Хелены, уложил двух первых своих противников почти сразу, хотя, кажется, победа доставила ему мало радости.
Но самый большой восторг Хелена испытывала оттого, что она уже дважды сразилась и победила в своих схватках, и никто не заподозрил, кто она и что она вообще не мужчина. Ее первый соперник, из Лаханбернов, оказался слишком неуклюжим и медленным для ее быстрых ударов и поворотов. Она использовала его вес против него, направляя его атаку, а потом совершила обманное движение, так что соперник грохнулся на землю. Второй рыцарь, норманн высоченного роста, оказался соперником потруднее, но когда Хелена проскользнула в круг его длинных рук, ей удалось заставить его запутаться в своих собственных долговязых ногах, и кончилось тем, что он беспомощно рухнул на спину с ее мечом у горла.
А вот третий противник Хелену беспокоил. Не то чтобы она сомневалась в своих силах. Две первые битвы убедили ее, что она достойный противник. И к ее невероятному облегчению, тошнота, мучившая ее все последние несколько дней, прошла. Но она продвигалась выше в ранге, и соперничество становилось жестче.
Хелена смотрела сквозь узкие щели шлема, как Бонифас вышел на середину ристалища, чтобы объявить следующую схватку.
— Сэр Роув д’Оноре сражается за лорда Пейгана из Ривенлоха, — объявил Бонифас, — против рыцаря в синей тунике.
Толпа зрителей предвкушающе загудела. Но Хелена была слишком занята, думая о предстоящей битве, чтобы обращать на них внимание. Она резко выдохнула, набираясь мужества. Это будет сложная схватка. Сэр Роув был тяжелым противником, в два раза больше ее, отважный и выносливый. Но она не должна позволить страху победить ее. Как любил повторять Пейган, Давид сразил Голиафа без помощи трех футов доброй испанской стали.
Поэтому Хелена отважно вышла на середину поля и начертила мечом угрожающий крест в воздухе перед собой. Она выиграет этот поединок. Ради себя. Ради своего отца. Ради славы Ривенлоха.
С первого же удара она поняла, что это будет нелегкая победа. Меч Роува скрестился с ее мечом с такой силой, что задрожали кости. Рука Хелены упала, обессиленная, и она попятилась от шока.
К счастью, она смогла уклониться, прежде чем соперник занес руку для следующего удара. Стряхнув онемение с руки, Хелена прикинула, что с ним делать. Если она сможет проникнуть в круг ближе чем на расстояние его вытянутой руки, он не сможет нанести ей удар…
Она быстро нырнула вперед и рубанула по плечу Роува. Но, хотя он отступил на шаг, ее меч как будто отскочил от его эполета, словно градина от шлема. Его следующий удар, направленный ей в грудь, сбил ее на землю, так что она задохнулась.
Роув благородно подождал, пока Хелена поднимется. Через мгновение она восстановила дыхание и поднялась на ноги. Поднырнув под его руку, ей удалось сильно ударить его по затылку. Но мощный рыцарь стряхнул этот удар, как лошадь стряхивает мух.
Хелена увернулась от его следующего удара, направленного ей в бок. Тогда Роув вернулся с новым рубящим ударом, в который вложил всю свою силу. Вначале единственное, что почувствовала Хелена, — это мощный удар по бедру, достаточно сильный, чтобы сломать звенья ее кольчуги. Потом лезвие быстро проскользило по ее лосинам, разрезая ткань, кожу и мышцы. Она, шатаясь, шагнула вперед, морщась от обжигающей боли. Она прикусила губу, заглушая крики. Господи, боль была такой сильной, что ей показалось, что ее стошнит.
Стоя в стороне от ристалища, Колин бросил быстрый взгляд на участников состязания, потом фыркнул, отряхивая свои пыльные перчатки о колено. Это будет короткая схватка — противник Роува был вдвое меньше его размером. После него снова выступать Колину. Ему предстоит сразиться с Горцем, неким диким зверем, в котором, как он слышал, больше мускулов, чем грации.
Громкий радостный гул поднялся над трибунами, и Колин снова поднял глаза. Как он и ожидал, сэр Роув пустил кровь и свалил своего противника в пыль.
Потом среди всей этой какофонии Колину показалось, что он услышал свое имя. Он пристальнее вгляделся в толпу.
