Эмма Уайлдс - Непристойное пари
Стоит ли говорить? Возможно, существует определенный риск, но ведь Николас преодолел большое расстояние, чтобы помешать ее встрече с Дереком. И хотя тот уверял, что Николас обязательно приедет, его появление удивило и взволновало ее.
– Я надеялась, что ты приедешь. Его темная бровь взметнулась вверх.
– А я надеялся, что смогу удержаться, – произнес он низким голосом, прежде чем прильнуть к ее губам.
Это был не просто нежный поцелуй. В нем чувствовалась страсть и настоятельная потребность и в то же время какая-то покорность. Кэролайн прильнула к нему всем телом, ухватившись за лацканы. Поскольку он приехал сюда вопреки здравому смыслу, она была готова простить ему грубоватый тон.
В этот момент герцог не старался быть деликатным, и это нравилось ей. Нравилась необузданная страсть, ощущавшаяся в его объятиях, отсутствие различных ухищрений. Он, безусловно, обладал способностью умело увлечь и обольстить женщину, но в данном случае чувствовалось еще что-то. Они оба таяли в объятиях друг друга.
Его темный локон касался ее щеки. Горячие требовательные губы не отрывались от ее губ, и она чувствовала сквозь одежду его возбужденную плоть. Все вокруг исчезло, и ее мир сосредоточился на одном-единственном человеке.
Этим все сказано.
Единственный человек.
– Николас, – прошептала она, не отрываясь от его губ.
– Я здесь, – прошептал он в ответ. – Господи, я не мог оставаться в стороне.
Да, он с ней. Ее тело напряглось от желания.
– Я очень рада.
– Позволь мне продемонстрировать, как сильно я хочу быть с тобой. – Он увлек ее к кровати.
Его руки творили волшебство. У нее не было возможности противиться, да она и не хотела. Ее платье было расстегнуто и стянуто с плеч так быстро, что она едва заметила, как оно соскользнуло на пол. За ним последовали сорочка, туфли и чулки. Затем Николас уложил ее на кровать поверх покрывала.
– Недаром я проделал немалый путь из Лондона, – сказал он и начал медленно раздеваться, не отрывая глаз от ее обнаженного тела.
Как же она соскучилась по нему! Вопиющая дерзость в его взгляде вызвала возбуждение внизу живота. Николас резко скинул свою одежду и на мгновение застыл, словно осознав, насколько важным был этот момент для них обоих.
Затем он забрался в постель и, обняв Кэролайн, полностью накрыл ее своим телом. Его губы снова слились с ее губами. На этот раз поцелуй был медленным и проникновенным; его твердое мужское естество упиралось ей в живот. Кэролайн потерлась об него, и из груди Николаса вырвался глухой звук одобрения.
Ей нравилось, как умелые руки ласкали ее тело, нравилось прикосновение теплых губ к шее, нравился запах его кожи. Она уже увлажнилась и была готова ощутить его внутри своего лона. Поэтому ее ноги естественно раздвинулись, и это было приглашением, от которого он не мог отказаться. Николас оперся на предплечья и коленями раздвинул ее бедра шире, намереваясь войти в нее.
На мгновение он замер, с усилием сдерживая себя.
– Я никогда не был таким одержимым.
То, что он все еще беспокоился относительно правомерности своего поступка, было неудивительно.
Кэролайн посмотрела на него, предвкушая удовольствие:
– Я знаю.
– Мысль о том, что ты с Дереком – или вообще с кем-то другим, – была невыносимой для меня. Я испытывал ужасные муки.
Эти сентиментальные слова и выражение его красивого лица заставили ее улыбнуться. Кэролайн коснулась его щеки.
– В любом случае я не позволила бы себе сделать что-то предосудительное.
– Почему?
Она уловила хрипловатые оттенки в его голосе. Неужели это тот самый Николас Мэннинг, известный любовник, покоривший множество женщин? Где бы он ни появлялся, его неотразимая привлекательность всегда вызывала шепот за спиной. Он был хорош во всех отношениях, когда занимался любовными играми, однако, влюбившись по-настоящему, казалось, потерял привычный покой.
– Я не могу представить себя с кем-то, кроме тебя.
– Почему ты не легла с Дереком? Ведь это было предусмотрено нашим соглашением. Женщины считают его весьма привлекательным.
Неужели Николас сомневался в ней?
– Это соглашение было заключено до того, как...
– До чего? – спросил он, сузив глаза. Она чувствовала исходящий от него жар, свидетельствовавший о желании. Напряженность его тела и легкое дрожание рук выдавали, каких усилий ему стоило сдерживать себя.
– До тебя, Николас.
– Продолжай. – В его голосе чувствовалось нетерпение.
Кэролайн никогда никому не говорила о своей любви – впрочем, она и не думала, что любила кого-то. Может быть, только мать, когда была ребенком, но она уже почти не помнила ее. А суровый отец, бесчувственная тетя и ненавистный Эдвард не вызывали у нее теплых чувств. Николас пробудил своей нежностью и неотразимой улыбкой не только ее тело, но и душу.
Достаточно было незабываемого молчаливого танца на залитой лунным светом террасе, чтобы она окончательно пропала.
Кэролайн, наконец, нашла в себе силы сказать:
– После нашего свидания в Эссексе я поняла, что не смогу продолжать участвовать в вашей затее. Как только мы вернулись в Лондон, я сказала Дереку, что отказываюсь от своего предложения.
– Значит, ваша поездка сюда была уловкой?
Ей меньше всего хотелось, чтобы он думал так. Кэролайн коснулась его губ кончиком пальца.
– Нет. Я не знаю, как назвать это, но только не уловка. Думаю, Дерек просто решил проверить твои чувства.
– А ему не приходило в голову, что я не желаю, чтобы мои чувства проверяли?
Кэролайн не удержалась от смеха, уловив возмущение в его голосе, но затем робко сказала:
– Я рада, что это произошло, потому что, – ее глаза блестели, придавая особое значение сказанному, – мы сейчас здесь. Наедине. Разве ты возражаешь?
Ее слова, казалось, удовлетворили его, и он широко улыбнулся, обнажив белые зубы. Затем проворчал:
– Вовсе нет.
С этими словами он пылко вошел в нее. Потом погрузился глубже, вызвав у нее сладостную дрожь во всем теле. Глаза ее закрылись.
– О да! – произнесла она, задыхаясь.
Они начали вместе двигаться, слившись в единое целое. Их необузданный ритм доставлял Кэролайн невероятное наслаждение, приближая ее к вершинам блаженства.
Нет, она не могла представить, что такая великолепная близость возможна с кем-то другим, кроме мужчины, который сейчас двигался в такт с ней, доставляя ей огромное удовольствие.
Завершение было таким внезапным и острым, что, казалось, небеса вдруг обрушились, и весь мир перестал существовать. Они содрогались вместе, охваченные острым чувством блаженства, безвольно раскинув сплетенные руки и ноги, не в силах говорить, пока не восстановится нормальное дыхание.
