Лора Бекитт - Агнесса. Том 1
— Не учи нас! — отозвался Дэвид и заметил: — Он жулик, не слушай его!
— Готово, — сообщил Линн.
Игроки, все, кроме Джека, заняли свои места.
— А ты? — спросил Линн.
— Не буду.
— Не по-приятельски, — сказал Фрэнк.
«Вы мне не приятели», — хотел ответить Джек, но промолчал.
— Давай я сыграю на твое золото, — снова шепнул ему Генри.
— А если проиграешь?
Генри засмеялся.
— Я не умею проигрывать! — И обратился к остальным:— все золото новенького: на удачу!
Дэвид подтолкнул Джека.
— Не дури, вели ему заткнуться!
— Отвяжись, не твое дело! — огрызнулся Джек, сосредоточенно глядя на игроков.
Игра началась. Кинрой хладнокровно повышал ставки, постепенно прибирая к рукам банк. Проиграл Фрэнк, рядом Руди кусал губы, не решаясь ни признать поражение, ни продолжать игру, и только Генри беспечно улыбался, свысока разглядывая противников.
Пришла пора открыть карты. Кинрой швырнул свои на стол: его карта была бита.
Проигравший Фрэнк отбросил стул и вышел на воздух. За ним последовал Рудн.
Генри подошел к Джеку.
— Держи, — и передал ему потяжелевший мешочек.
— Возьми себе половину, — предложил Джек.
— Только четверть. Остальное — тебе.
Джек смотрел ему в глаза.
— Ты в самом деле не умеешь проигрывать? Генри усмехнулся.
— Если б не умел, меня бы здесь давно уже не было!
— Я твой должник.
— Брось об этом! Просто я чувствовал, что сегодня карта пойдет, и использовал шанс кое-кому насолить. Заодно и тебе помог.
Джек взял золото и пошел к выходу.
— Уже уходишь? — спросил Дэвид.
— Да, пора.
— Еще бы! — Линн. — Сорвал куш — и сматываешься!
— Что пристал-то! — вступился Дэвид.
— Подожди. — Джек отстранил его и обратился к Линну: — Что тебя не устраивает?
— Ты же слышал!
— Я что, у тебя украл?
— Да пошел ты!..
Джек схватил его за рукав и повернул к себе так сильно и резко, что Линн едва устоял на ногах.
— А давай выйдем вместе!
Линн опять покачнулся. Перед ним стоял Джек — оборотень, Джек — волк, а точнее, то безымянное создание, что блуждало в потемках непонятного мира, в котором умение защищаться равно способности выживать, только теперь оно возмужало, выросло, как и все его прежние чувства, и порой становилось опасным.
— Пошли, — согласился Лини с заметно убывшим пылом.
С ненавистью взглянув друг на друга, они направились к дверям, на ходу вынимая оружие. Рисковать Джек не хотел, по злость взяла верх.
— Эй, вы! — Из темноты выступил Кинрой. — С ума посходили! Давайте без шуток, иначе я сам вас перестреляю! Оставь его, — сказал он Линну, — твое какое дело — пусть убирается, если хочет. Еще чего выдумали: поединки устраивать! Здесь вам не кабак!
— В другой раз, — Линн жестко улыбнулся Джеку.
— Ладно, — так же ответил тот. Перед отъездом собрались все вместе.
— Чисто поработали сегодня, — похвалил Кинрой. — Хорошая добыча и ни одной царапины! Да, на следующей неделе собираемся у меня. Тащите девчонок, повеселимся!
— Слушайте, ребята, — сказал Дэвид Фрэнку и Джеку, — поехали выпьем, а?
Все трое уже садились на лошадей с намерением возвратиться в поселок.
— Я проиграл все, — угрюмо произнес Фрэнк.
— Ну и что! У меня-то есть деньги! — ответил Дэвид («добрая душа» — вспомнил Джек слова Гейл). — А ты поедешь, Джек?
— Не знаю, — ответил тот, обдумывая способ отделаться от них.
Выручил его подошедший Руди.
— Слушай, Джек, — сказал он, — не мое это дело, но хочу все-таки тебя предупредить: не связывайся ты с Генри! Вот и ребята могут подтвердить!
— Верно, — кивнул Дэвид. — Он скользкий тип. Кинрой его терпеть не может, а держит только потому, что у Генри какие-то связи; благодаря им мы знаем, когда и где безопаснее и вернее перехватить добычу.
— Да, — Руди, — но я вот все думаю: а не скажет ли он рано или поздно кому о том, как лучше перехватить нас? Он, гад, чуть что — грозится нас продать!
— И продаст, черт его возьми! — подхватил Фрэнк. — Когда-нибудь точно продаст!
Дэвид засмеялся.
— Погоди, Кинрой его раньше придушит!
— Да он Кинроя-то первого выдаст со всеми потрохами!
— А заодно и нас…
Они продолжали спорить, а Джек отошел от них. Он сел на Арагона, готовый тронуться в путь. Он заметил, что уже намного меньше думает о том, что совершил: ощущения ослабели. «В чем тут дело? — вяло подумал Джек. — Золото заслоняет человека?» Добро и зло никогда не перестают бороться и во внешнем мире, и в каждом человеке в отдельности… Иногда большой и малый мир скрещивают шпаги, и… кто-то обязательно побеждает!
Кошмар был позади. Теперь нужно забыть, просто забыть.
— Ну, как тебе наше дело? — он голос. Кинрой остановил своего вороного бок о бок с Арагоном.
Джек промолчал.
— Что не отвечаешь?
Вдали послышался вой.
— Волки? — произнес Джек.
— Волки, или, — Кинрой засмеялся, — наши мертвецы водят хороводы вокруг дилижанса. Забавно, правда?
«Забавнее некуда!» — подумал Джек, а вслух сказал:
— Не думаю, что еще раз поеду с вами. Коня я тебе верну.
— Вернешь? — переспросил Кинрой, словно не понимая, о чем идет речь, а после добавил: — Зря ты! Ты же не трус, я видел. Конечно, твое дело, но хочу тебе сказать: у нас так не принято. Если ты с нами, то с нами до конца, иначе не получится! Ни один еще не приходил к нам и не уходил от нас, кроме как в могилу!
Он говорил довольно спокойно. Они ехали рядом по рыхлому снегу; огней поселка еще не было видно, но Кинрой знал дорогу. Уже совсем стемнело, луна не светила, и ни конца ни края не было этой темной равнине, слитой воедино с синезвездным небом. Взбодренные холодным воздухом, успевшие отдохнуть, кони рвались вперед, несмотря на мрак и ветер; их не пугало одиночество снежной пустыни, они надеялись на людей, куда более слабых, беспомощных, чем они сами.
— Силой ты меня не удержишь!
— Да, — согласился Кинрой. — И все-таки подумай… Кстати, не только о себе! Говорят, у тебя есть девчонка, которую ты очень любишь…
Джек дернул повод коня на себя и подался в сторону Кинроя. Их взгляды скрестились, и Кинрой усмехнулся ему в лицо.
— Да нет, приятель, ты не о том подумал: просто золота, сколько б его ни было, всегда мало, тем более если ты не один!
Джек стегнул коня и помчался прочь, он слишком устал, он не хотел и боялся размышлять о том, что так и лезло в голову, будоража чувства, осаждая душу: когда все это перегорит, забудется, присыплется пеплом… Быть может, Кинрой окажется прав!
Гейл, поникнув, сидела у огня. Она чувствовала себя опустошенной, лишенной всего на свете, и неоткуда ей было ждать помощи и утешения. Гейл была одна. Она смотрела на спящую Агнессу и поражалась тому, как можно без содрогания прикасаться к этой тонкой, хрупкой, словно зимняя ветка, руке, как не страшно глядеть на такие бескровные губы, запавшие глаза, спутанные волосы, падающие на лицо подобно темной сетке. А между тем она, в отличие от Гейл, полной красоты и жизни, любима! Гейл не могла понять, почему и как получилось, что любовь обошла ее стороной. Она грезила о мужчине, о человеке той же неутомимой и хищной породы, что и она сама, который любил бы ее до самозабвения, так же, как и она его; пусть бы он был сильнее, злее, пусть бы даже терзал и временами ненавидел ее, но все-таки любил и шел бы за нею на край света. Гейл казалось, что ради такого человека и такой любви она не пожалела бы ничего.
