Диана Гроу - Песня любви
— Карим еще молод, мой господин, — промолвил Аль-Амин.
— Он достаточно взрослый, чтобы делать глупости. — Абдул яростно скомкал свиток в кулаке. — Я хочу, чтобы завтра, прямо с утра, ты вызвал ко мне имперского писца. Я собираюсь составить новое завещание, лишить Карима наследства в пользу сына, которого родит мне Рика.
— Это очень странно… и не в наших обычаях. Права первенца всегда были почти священными.
— Я очень расстроен поведением Карима, — нахмурясь, продолжил Абдул-Азиз. — Когда я слушаю речи Рики, то представляю себе сына, которого она мне подарит: умного, сильного, не склонного к распутству. Когда твоя хозяйка узнает о моих намерениях, она сразу решится на смену веры. Разве не так?
— Простите меня, но, по-моему, для нее перемена веры — это дело принципа, а не выгоды. — И когда Абдул сердито свел брови, Аль-Амин поспешил исправиться: — Наверняка особая благосклонность хозяина как-то повлияет на мою хозяйку, произведет на нее большое впечатление.
— Хорошо, тогда позаботься об этом и не затягивая начинай приготовления к свадьбе.
— Тысяча извинений, мой господин, — заметил Аль-Амин с почтительным поклоном. — Но мы не можем готовить церемонию бракосочетания, пока не вернется в город этот северянин Орнольф. По моим сведениям, в прошлом месяце он со своими спутниками отправился в Фессалонику. Он наверняка оскорбится, если узнает, что брак был заключен в его отсутствие.
Абдул-Азиз еще больше насупился, но махнул рукой, отпуская Аль-Амина:
— Наведи справки. Выясни, когда мы можем ждать его возвращения.
Глава 39
Из сада на крыше Рика наблюдала, как восходит луна над куполом Айя-Софии. От легкого ветерка кожа Рики покрылась мурашками.
Казалось, мир стал другим. Она поняла это с того момента, как изменила историю Рагнараи Сванхильды. Что-то изменилось в самом воздухе Миклагарда. Ее судьба больше не была для нее предрешенной, как и Песня девы. Она могла все перерешить. Сама выбрать свое будущее, на горе или на радость. Оно больше не зависело от богов Асгарда или воли Норн. Она перестанет быть жертвой интриг Гуннара. Ее жизнь, как и должно быть, окажется наконец в ее собственных руках.
Она тенью проскользнула через комнаты Абдула, бочком прокралась мимо его спальни, услышав ритмичные охи и стоны новой наложницы, недавно появившейся в гареме. «Крикуша», — вспомнилось ей прозвище, которое дал ей Тарик. Он не ошибся. Громкие, чересчур страстные стоны показались Рике наигранными.
Она очень осторожно спустилась по винтовой лестнице во двор. Она прекрасно понимала, чем рискует. Хозяин дома по желанию может спать со многими разными женщинами, но если застигнут ее наедине с Бьорном… ничто и никто не остановит руку Абдул-Азиза. «Но, — подумала она, — стоит рискнуть ради того, чтобы вновь ощутить бешеный бег крови по жилам».
— Моя госпожа. — Шепот Аль-Амина заставил ее вздрогнуть. — Уже поздно, и вам не стоит здесь бродить одной.
Она прижала руку к груди и приказала себе успокоиться, чтобы ее голос звучал убедительно.
— От сегодняшней поездки верхом у меня разболелись мышцы. Я подумала, что горячая ванна пойдет мне на пользу.
— Как пожелаете, госпожа.
Евнух пошел следом за ней. Его босые ноги неслышно шагали по каменному полу. Когда они подошли к купальне, Рика остановила его:
— Я хочу побыть одна. Проследи, пожалуйста, чтобы меня не беспокоили… — Она свела брови. — К тебе это тоже относится.
Аль-Амин растерянно заморгал, но спорить не стал. Он кивнул и повернулся к ней спиной, став на страже у единственного входа в купальню.
Рика на цыпочках вошла в прохладу мраморного строения. Сердце ее стучало молотом: она надеялась, что Бьорн ее уже ждет, но панически боялась этого.
Маленькая масляная лампа мигала на краю глубокого водоема, наполненного душистой водой. Сверху, как крохотные кораблики, плавали лепестки роз. Вьющиеся растения свисали над поблескивающей водой. В дрожащем свете курились облачка пара. Купальня была отдельным замкнутым миром, как маленький фьорд.
Быстрым взглядом она окинула комнату и не увидела Бьорна. Может, он прятался в саду и был остановлен внушительной фигурой Аль-Амина? А может, таково было его представление о шутке? Наказать ее за то, что превратила его в раба… заманить сюда и посмеяться? Она тяжело вздохнула. Он приготовил ей чудесную ванну. И она насладится этим сполна.
Движением плеч она сбросила с себя паллу и ступила в водоем, позволяя шелковистым прикосновениям воды ласкать ее икры, бедра, живот… Наконец она погрузилась в бассейн с головой, получая огромное удовольствие от тепла. Вынырнув, она глубоко вдохнула напоенный ароматом роз воздух и подплыла к краю, где могла стоять на подводной ступеньке.
Широко разбросав руки, она откинулась на край ванны и положила голову на прохладный мраморный пол. Закрыв глаза, она старалась успокоить бунтующее тело. Ванна была чистым наслаждением, но как же она желала, чтобы рядом был Бьорн. Каждая ее клеточка жаждала его прикосновения. Она тосковала по его поцелуям. А тайное женское местечко ныло от пустоты, требуя, чтобы он ее заполнил, и не хотело успокаиваться.
Шорох заставил ее открыть глаза. Возле одной из колонн, окаймлявших ванну, появился Бьорн. Наверное, он все время был здесь.
Он было открыл рот, чтобы что-то сказать, но она поспешно приложила палец к его губам и кивнула на дверь. Он ответил понимающим кивком. Затем он размотал кушак, опоясывающий его талию, и дал своим мешковатым шароварам соскользнуть на пол.
Колеблющийся свет лампы ласкал его тело, трепетал на мышцах и гладкой коже. Рика заметила, что хотя он частично и восстановился, ребра еще можно было пересчитать. Место на бедре, которое когда-то в Согне пропорол сук, все еще было заметным. Этот старый шрам был справа, но его грудь пересекала воспаленная красная линия нового шрама. Как раз над сосками. Рике хотелось прижаться к нему, смягчить боль. Она скользнула взглядом по его измученному телу и, увидев, что он готов, судорожно втянула в себя воздух. Капелька влаги блестела на кончике его вздымающегося пениса.
Бьорн вошел в воду и двинулся к ней. Едва он приблизился, Рика потянулась к нему, но он схватил ее за руки и крепко сжал их. Он склонился к ней, и ее мокрые груди уперлись в его грудь, кожа прильнула к коже, стремясь слиться с ним, как сливаются капли… так, чтобы ничто их не разделяло, то есть в полном единении.
Дыхание вырывалось из его рта рядом с ее ухом, дрожь наслаждения сбегала по шее.
— Сейчас произойдет одна из двух вещей, — прошептал он. — Либо ты закричишь, и тот, кто находится снаружи, войдет и убьет меня, а я позволю ему это сделать.
