Дженнифер Эшли - Угрозы любви
— П… потому что ты думал, будто обязан это сделать.
— Потому что я люблю тебя, Эванджелина.
Она подняла на мужа широко раскрытые глаза, из которых катились слезы.
— Любить?
Сердце у него разрывалось.
— Да, черт побери! Я полюбил тебя с того момента, как ты проникла в мою каюту и принялась расстегивать свое платье. Я любил тебя, когда ты смеялась над ветром и морем, а я целовал тебя. Я любил тебя, когда ты обнимала меня и делала так, чтобы я забыл волны, которые едва не убили меня. Я любил тебя, когда ты сжигала секретные бумаги под носом у Гейнсборо, даже если тогда мне хотелось свернуть тебе шею за это. Я любил тебя, когда ты позволила мне любить тебя на ковре, в гостиной миссис Милхаус.
Эванджелина покраснела и поднесла ладони к щекам.
— Остин, ради Бога…
Он протянул к ней руки.
— Я люблю тебя и сейчас.
Ее глаза стали серыми озерами страдания.
— Но как долго это продлится? Сколько пройдет времени до того, как ты начнешь винить меня в том, что я лишила тебя радости жизни?
Он засмеялся:
— Эванджелина, ты дала мне радость жизни. Теперь я понимаю, что раньше никогда никого не любил, потому что никогда не чувствовал ничего похожего.
— Ты любишь свою жизнь на море, — прошептала она.
Он взял ее за подбородок и заглянул ей в лицо:
— Так ты не поняла?.. Я обратился к морю, чтобы оно отвлекло меня от одиночества. Но с тех пор как ты со мной, мне все равно, на суше я, или на море, или на вершине горы. Не море мне нужно, Эванджелина. Мне нужна ты.
Сьюард тихо всхлипнул у него за спиной.
— Если тебе все равно, где быть — на море или на суше, — запинаясь, проговорила Эванджелина, — то я выбрала бы море. Просто так, на всякий случай.
Остин погладил ее по щеке.
— Сьюард, когда отплывает эта «Кристина-Мария»?
Лейтенант шмыгнул носом.
— В шесть тридцать сегодня вечером, сэр.
Остин смотрел жене в глаза, желая, чтобы так длилось вечно. Он любил эту женщину, сильную и отважную, готовую всем пожертвовать ради него.
— Я там буду. Но при одном условии, Эванджелина.
— К… каком?
— Ты будешь там со мной.
В ее глазах вспыхнула надежда.
— С тобой?
— Да. Уж если ты заставляешь меня выйти в море, то я потащу тебя за собой. Ты любишь море так же, как и я.
Если ты хочешь, чтобы я плыл на этом проклятом корабле в Китай, я поплыву. Но ты должна быть рядом со мной. Ты будешь смотреть на утреннюю зарю со мной, и ты будешь ночами смотреть со мной вместе на звезды.
Эванджелина улыбнулась. Слезы блестели в ее глазах, а горло перехватило.
— Ах, Остин, пожалуйста…
— Никаких пожалуйста. Ты моя жена, и ты будешь делать то, что я скажу.
В ее глазах вдруг появилось выражение, которое не обещало ему ничего хорошего в будущем. Но тут она улыбнулась ему и отдала честь:
— Слушаюсь, сэр.
— А теперь поцелуй меня.
С губ ее сорвался смех, и она, обнимая мужа, прошептала:
— Я люблю тебя, Остин.
Лорд Рудольф хмыкнул и пробормотал:
— Самое время.
Звездный свет струился в маленькое квадратное окно капитанской каюты, переделанной в спальню для Остина и Эванджелины. Эванджелина вздохнула, счастливая до кончиков пальцев. Ее огромный муж лежал рядом с ней под простынями. Но не спал. Свалившись без сил рядом с ней после бурных любовных игр, он поглаживал ее по волосам и наматывал пряди на свои пальцы.
А корабль поднимался на волны и спускался с них, покачивая их постель, как колыбель.
Эванджелина смотрела на созвездия в покачивающемся окне. После шести недель в море знакомые Большая и Малая Медведицы, Орион, даже Полярная Звезда двигались все ближе и ближе к северному горизонту. Скоро — так сказал Остин — должны были появиться новые созвездия, и она увидит Южный Крест.
Он положил свою теплую руку ей на грудь.
— Твоя морская болезнь тебя оставила?
Эванджелина улыбнулась во тьме:
— Да. — Она подождет еще несколько дней, прежде чем скажет, что ее самочувствие не имеет никакого отношения к морской болезни.
— О чем ты думаешь? — спросил он.
— Я гадала, прибыл ли уже лорд Рудольф в Англию. Помирился ли он со своей семьей.
— Он сейчас, должно быть, в Лондоне, — сказал Остин.
— Перед тем как мы поднялись на борт, он рассказал мне, почему не хотел возвращаться домой. Он помолвлен и должен жениться.
— Да?.. Так почему же он делал тебе предложение?
— Он пытался придумать, как ему выпутаться. Об этом браке родители договорились, когда он был еще ребенком. А девушка, как он сказал, теперь превратилась в настоящую гарпию. Она не хочет выходить замуж. Но думаю, когда Руди вернется, она опомнится. Он довольно красив и обходителен.
Остин приподнялся на локте. В нем чувствовалось напряжение.
— А тебя когда-нибудь соблазняла мысль выйти замуж за аристократа?
Она улыбнулась:
— Нет. Я всегда знала, что это не для меня. Уиттингтон однажды станет маркизом, и ему не нужна такая жена, как я.
Его темные брови сошлись над переносицей, как грозовые облака.
— Это единственная причина?
— Нет. — Она отвела прядь волос с его виска. — Но мне нравится поддразнивать тебя. Не злись на него. Он спас тебе жизнь.
— Это не значит, что я его должен любить.
Она встала на колени и перекинула ногу через бедра мужа.
— Я не вышла за него, потому что в глубине души знала, что выйду за тебя.
— Неужели? Ничего ты не знала. — Его теплые губы коснулись ее плеча, и в ней тотчас пробудилось желание.
Улыбнувшись, она спросила:
— Женам капитанов позволено отдавать приказы?
— Зависит от того, что это за приказы.
Она приблизила губы к его уху и шепотом объяснила, чего хочет, — во всех подробностях. Его тело под ней тотчас стало жестким, а простыня между его ног приподнялась.
Хрипловатым голосом он ответил:
— Думаю, я смогу выполнить эти приказы.
— Так выполняйте, пожалуйста, мистер Блэкуэлл.
— Слушаюсь, мэм.
Остин схватил жену за плечи и перекатил на спину. Она упала, смеясь, на подушки. А он не смеялся. Его глаза потемнели от страсти, и он провел ладонями по ее телу, послушно выполняя все ее требования. Он добавил еще несколько своих собственных задумок, о которых она, впрочем, знала.
А корабль тихо покачивался, унося их к экзотическим странам и приключениям.
Эпилог
«Моя дорогая мисс Пейн!
Вы будете удивлены, узнав, что я пишу вам из далекой страны Китай. Да, я сейчас в городе Пекине, в резиденции иностранного торговца, знакомого моего мужа. Как здесь все отличается от Глостершира! Нам прислуживает китаец с длинной косой и в шелковых штанах, и он подает нам чай, черный и горький, но довольно приятный.
