Жюльетта Бенцони - Князь Ночи
Когда наступило время прощаться, маркиз отвел ее в сторону и сказал:
– Не знаю, сообщили ли вам о только что приключившейся смерти старого аббата Кейроля, который согласно вашему желанию должен был благословить ваш союз. Это весьма прискорбный случай, хотя, увы, естественный, в нем нет ничего удивительного, если принять во внимание возраст почтенного старца. Тем не менее, поскольку вы поставили его присутствие одним из условий вашего согласия, я считаю своим долгом спросить: имеете ли вы в виду кого-либо другого?..
Тон – в лучших традициях французской знати – был вполне куртуазен. Гортензия не могла бы ничего заподозрить, если бы в ее ушах еще не звучали ужасные слова Этьена. Обвинение в убийстве было высказано вполне определенно, но в подтверждение ей не привели ни одного доказательства, и это мешало принимать его всерьез. Не говоря уже о том, что здесь могло быть простое совпадение, превратно истолкованное сыном, ослепленным ненавистью к отцу. Разве Этьен не вздумал упрекать саму Гортензию в том, что она явилась причиною смерти аббата, потребовав, чтобы тот был у нее на свадьбе!.. Не отвечая, девушка отвернулась, поискала глазами своего жениха и увидала его в нескольких шагах беседующим со вдовствующей графиней де Сент-Круа.
– Этьен, – сказала она. – Ваш отец сообщил мне о смерти бывшего капеллана Лозарга, которого я очень хотела видеть на нашей свадьбе и получить от него благословение. Поскольку его уже нет, мне было бы желательно, чтобы наш каноник отец де Комбер, который здесь присутствует, заменил покойного. Вы не видите в этом никакого неудобства?
Молодой человек обратил к ней ледяной взгляд, значение которого было невозможно истолковать, – Гортензия впервые заметила, как он похож на маркиза, – затем несколько натянуто поклонился.
– Надо бы спросить у него, дорогая, примет ли он подобную честь. Лично я был бы счастлив узнать, что ваше желание исполнилось.
Гортензия вновь подошла к маркизу:
– Вы слышали, дядя? Думаю, мы сошлись во мнениях…
– В таком случае пойду и попрошу каноника…
Через несколько минут Гортензия, стоя на крыльце между Дофиной и мадам де Сент-Круа, присутствовала при отъезде тех гостей, которые не собирались переночевать в Комбере: чету д'Антремон, видама д'Эйди, а также хозяев Лозарга и их челяди. Перед тем как сесть в экипаж, Этьен коснулся ее щеки таким холодным поцелуем, что заслужил едкую реплику вдовствующей дамы.
– Да, ничто не предвещает доброй брачной ночи, – объявила та, глядя поверх лорнета. – Видел ли кто такого нудного жениха? А ведь это драгоценное дитя достаточно мило, чтобы вызвать больше чувства!
– Этьен всегда был застенчивым и замкнутым юношей, – вступился за него каноник. – Но он все-таки Лозарг! Будьте уверены, он не забудет об этом, когда придет его час!
Глядя, как удаляется карета, которой правил Жером, облачившийся в свои лучшие одежды, Гортензия подумала, что восторженный жених смутил бы ее гораздо больше, нежели этот. Впрочем, воспоминание об Этьене стерлось из ее памяти быстрее, чем карета исчезла из виду. Все ее желания и помыслы с обреченным постоянством вновь обратились к Жану. Жану, который, конечно же, вскоре объявится. Теперь, когда его старый друг ушел из жизни…
Но дни проходили за днями, а Жан, Князь Ночи, не возвращался…
По мере того как они неотвратимо текли к роковой дате, неумолимые, словно воды горных потоков при таянии снегов, лоб Гортензии все глубже прорезала морщина. Такая же морщина, только еще более глубокая, отметила и лоб Франсуа, который, как она видела, теперь почти ежедневно карабкался на скалу, откуда можно было разглядеть крышу хижины волчьего пастыря. Из трубы не шел дым. Да и дверь открывалась лишь трижды, когда работник отправлялся туда в надежде узнать для нее какие-нибудь новости. И следов Светлячка нигде не было, рыжий волк, неразлучный спутник Жана, тоже скрылся. И человек, и зверь словно растворились, поэтому Франсуа не скрывал своего беспокойства, когда Гортензия подошла к нему на огороде, где он окучивал картошку.
– Все это на него не похоже! И потом, он вас слишком любит, чтобы вот так просто покинуть на произвол судьбы, не говоря ни слова…
– Вы чего-то опасаетесь, Франсуа?
– Признаюсь, да! В последнее время все укладывается таким странным образом… Вот посмотрите: по совету Жана вы просите, чтобы аббат Кейроль благословил ваш брак, но аббат вдруг умирает, хотя был еще крепок, ему бы жить да жить. Перед смертью он призывает к себе Жана, и вот теперь исчезает Жан…
– Вы хотите сказать, что с ним что-нибудь должно было случиться? Вы не могли бы побывать в Шод-Эге?
– На прошлой неделе я туда уже ходил. Его и вправду видели. Даже приметили, как он оттуда уехал. Только с тех пор никто не знает, где он, что с ним…
– А его волк? Он с ним был?
– Нет, конечно. Когда приходит весна, Жан его всегда отпускает к своим. Он их король… Ему нужно следить за своей стаей…
– Вы говорите о них так, будто дело идет об обычных зверях? Разве здешние крестьяне не боятся волков?
– Пока их водит Светлячок, а Жан возится с ним, волки в здешнем кантоне не опасны… Если случится что-нибудь плохое, это будет значить, что Жан исчез… навсегда! До сих пор ничего подозрительного не слыхать, надеюсь, так будет и впредь!.. Но, знаете ли, я не очень люблю, когда Жан расстается со своим волком. Зверь – лучшая охрана.
– Но все же какого рода… несчастного случая вы опасаетесь? Кто может напасть на Жана?
Франсуа ответил не сразу. Казалось, он медлил, не зная, как выразить свою мысль. Но Гортензия настаивала, и он решился:
– От башен Лозарга ложатся зловещие тени, госпожа. Особенно на тех, кто действует наперекор желаниям их хозяина…
Гортензия пожала плечами.
– Маркиз не может знать всего. И какая ему выгода ополчаться на вашего друга именно сегодня, а не вчера и не третьего дня? По-моему, незачем чернить его больше, чем он заслуживает. Скорее всего он и понятия не имел о том, что аббат призвал к себе Жана. Лучше бы вы, Франсуа, прямо высказали, что у вас на душе на самом дне…
– Но я же это и делаю!
– Нет. Вы дружите с Жаном и из-за моей матери стали моим другом тоже. А значит, вы не хотите причинить мне боль и намеренно не желаете взглянуть правде в лицо!.. Сейчас я скажу, о чем вы думаете: Жан удалился отсюда намеренно. Жан прячется, чтобы не сдержать обещания, данного при вас. Риск слишком велик…
– Вы так не думаете!
– Ошибаетесь, именно так! И вы тоже! Он меня любит, это верно, но я принесла слишком много потрясений в его жизнь! И он не знает, что со мной делать! Вот и вся правда!
Не отдавая себе отчета, она заговорила громче, и на глаза навернулись слезы. Обеспокоенный столь внезапной вспышкой, этим яростным отчаянием, поднимавшимся в ее груди, Франсуа попытался успокоить девушку:
