Анн Голон - Триумф Анжелики
— Когда вы были в Квебеке? — спросили у него тотчас же, пока он обедал у мадам Каррер, то и дело погружая свой нож в изрядную головку сыра, затеяв настоящий балет между колбасой, куском хлеба и собственным ртом. Дети прерывали это священнодействие и, пока он пил пиво, ждали, что он бросит одному или другому кусочек, получив который, они удалялись.
— Около месяца назад, — ответил он между двумя глотками. — Я хотел поговорить с новым губернатором по поводу долгов, которые мне не возвращает господин Виль д'Аврэ.
Но он опоздал. Нового губернатора не было на месте. Он уехал в Монреаль вместе с супругой, чтобы посетить в качестве вице-короля все поселения по берегам Сен-Лорана.
— Вместе с супругой!..
— Очень любезная дама, как о ней говорят, — сказал Ля Фальер, который, старательно работая челюстями, не обратил никакого внимания на тягостное молчание, воцарившееся за столом.
— Почему такая спешка — отправиться в Монреаль, не успев приехать? — осведомился Колен, произнеся вопрос, бывший у всех в мыслях.
— Кто знает!
Владелец порта Устриц прервал свои гастрономические действия и задумался.
— Да! Ему нужно было бы дождаться меня. Я проиграл. Я не мог решиться на то, чтобы последовать за ним, ибо потом мне было бы сложно добраться до дома. Индейцы говорят, что зима наступит рано. Я застрял бы во льдах.
Но этот новый губернатор торопился так, словно сам дьявол гнался за ним, а его жена — еще пуще.
31
Анжелика уткнулась в плечо Абигаэль.
— Посланец прибудет слишком поздно. Она убьет ее! Она убьет ее!
Абигаэль задрожала, но осталась безмолвной. Ее длинные ресницы опустились и скрыли взгляд, в котором она прятала страх. Анжелика особенно нуждалась в доверительных словах. Она увела ее к себе.
Вокруг нее собрались все члены семьи Бернов и старательно увещевали и успокаивали ее, говорили, что судьба не обрушится на них.
Мартьяль подсчитывал время, которое было необходимо правительственному кораблю, чтобы добраться до Монреаля по Сен-Лорану. И, предполагая, что мадам де Горреста не появится тотчас же в доме Конгрегации Нотр-Дам, или Маргарита Буржуа проявит недоверие, то получалось, что у Пьера-Андрэ достаточно времени, чтобы достичь цели.
Он будет лететь на крыльях ветра.
И Анжелика благословляла Канаду, которая взрастила таких людей, которых не останавливали препятствия, которые в одиночку совершали подвиги, недоступные группе, которые проходили там, где обыкновенный человек был бессилен.
— Где гарантии, что эта женщина в курсе, что дочь Анжелики находится в Монреале? Может быть, она этого не знает? И не узнает никогда?
— Она не замедлит узнать. Она такая ловкая.
И только мысль, что Амбруазина-Дьяволица идет по улицам Виль-Мари в поисках Онорины, уже рождала неописуемый страх, от которого кожа покрывалась мурашками.
Время от времени младшие дети, Элизабет, Аполлина и близнецы, которые играли вместе, замечали тревогу взрослых, подходили к Анжелике и просили поцеловать ее, протягивая к ней свои маленькие ручки. Шарль-Анри не осмеливался на такие вольности. Он находился в тени возле старших, и Абигаэль, поняв, что он разделяет их заботу и тревогу, взяла его на колени.
Кот, в свою очередь, тоже оставался в стороне, бесстрастно глядя на людей.
Габриэль Берн заметил, что все, что было в человеческих силах, было сделано. Теперь нужно было надеяться на разум, ибо они хотели добиться победы и имели силы.
Часто, когда она оставалась одна, она подолгу глядела на Голдсборо, который никогда не казался ей таким спокойным, напоминающим о днях повседневной жизни без неожиданностей. Но дул дьявольский ветер.
Он дул, принося страх в гораздо большие поселения, нежели этот маленький городок.
Он дул в нескольких душах, нескольких сердцах. Иногда, охваченный необъяснимым ужасом, человек, который видел, который знал, чувствовал себя чужим по отношению к своему собственному брату.
Итак, в этом смертельном одиночестве, свойственном тому, кого проклятие отделяет от равнодушной толпы, началось сплочение людей, призванных разделить боль и принять участие в драме. Но эта драма была лишь частью другой, более грандиозной, более герметичной. Ответ на «почему» ускользал… Никто ничего не знал. В этом мраке никто не видел ничего перед собой в нескольких шагах. Ветер дьявола дул, но дул не для всех.
Секрет переходил от одного к другому среди посвященных и до последнего момента игра должна была быть тайной.
Вспоминая, что она сама спасла жизнь Амбруазины, Анжелика приходила в ярость, потому что теперь эта женщина возникла снова и угрожала ее ребенку. Это было слишком несправедливо!
Она не хотела жертв. Она ненавидела жертвы. И только не Онорина! Малышка Онорина.
Она видела ее, стоящую среди подруг, внимательную и важную. Они танцуют Ронду, маленькая Онорина так красива в свои восемь лет со своим доверчивым взглядом, жаждой жизни и любви, с непониманием жестокости. Она не сможет осмыслить, почему ее мучают, отталкивают, ведь она не сделал ничего плохого!
Анжелика устремляла внутренний взор за горизонт, вызывая армии неба на помощь в справедливом деле.
«Сен-Оноре, Сен-Оноре… Ваше изображение находится на фронтоне маленькой часовни… построенной там наверху, где ветер обрушивается на вершину Гатинэ, где нашли пристанище мятежницы… неужели вы покинете ребенка, который однажды переступил ваш порог? И был окрещен вашим именем?!.. А вы, аббат, вы оставите ее?
Легион! Легион! Ко мне!!!»
Стоило ей поднять глаза к небу в припадке ярости и бросая призыв сверхъестественным силам, как она увидела возле себя три силуэта черных рабов, хотя нет, четыре, если считать маленькую Зоэ, которая выглядывала из-за спины матери и сверкала черными глазками.
— Дама Анжелика, — раздался голос Сирики, пронзающий пелену тревоги,
— мы знаем об опасности, грозящей вашему ребенку. Бакари-Темба предлагает тебе помощь.
— Кто такой Бакари-Темба? — спросила Анжелика, сделав усилие, чтобы возвратиться с небес на землю.
— Сын Акаши. Его старший. Он приехал из края сухих трав, из Африки, с моей родины.
Анжелика едва заметила маленькую семью верного слуги семьи Маниго. Она только знала, что красавица Акаши снова беременна.
Ее глаза перенеслись на мальчика, которого назвал Сирики. Он не вырос с тех пор, как Жоффрей де Пейрак купил его на набережной Ньюпорта, и когда Анжелика, придя в себя после болезни, заметила его рядом с Тимоти, что заставило ее поверить, что она все еще находится в королевстве Марокко, в гареме Мулэ Исмаэля. Он так и не вырастет больше. Это рождало впечатление, что его голова увеличилась, а ноги стали еще короче и еще сильнее выделялось покалеченное плечо.
