Мэри Рич - Отважный спаситель
Блондин внезапно с удивлением увидел, что пара на лошадях сворачивает с главной дороги и берет курс на север. С какой стати Макбрайд выбрал этот маршрут?
Тем не менее, независимо от причины, это облегчало дело. Может быть, фортуна станет к нему благосклонной? Блондин ухмыльнулся. Оставаясь в укрытии, он наблюдал за тем, как они поднялись на взгорье и, доехав до укромной лощины между холмов, стали готовиться к ночевке. Губы белокурого мужчины расплылись в довольной улыбке.
— Да я не мог бы придумать ничего лучшего!
Укрывшись за скалой, он стал разбивать лагерь для себя.
После того как они поужинали беконом с бобами и запили его компотом из персиков, Саманта быстро вымыла посуду. Аккуратно разложив ее на скале, встала, чтобы полюбоваться живописным безлюдным пейзажем.
Они устроили лагерь между несколькими рыжими валунами. Лагерь был недоступен взглядам прохожих, в то время как они могли наблюдать и слышать всех, кто приближался к этому месту. Слева от них с гор бежал подпитываемый тающими снегами ручей, по берегам которого росли ивы.
В глубине лощины зеленел роскошный луг, ограниченный крутыми скалами, так что пасущиеся животные далеко уйти не могли.
«Какой живописный отсюда вид и как он отличается от того, что находится внизу, в долине», — подумала Саманта. Опустившись на колени, она зачерпнула ладонью ледяной воды и поднесла к губам. Подняв голову, вдохнула еле ощутимый запах полыни и хвороста, идущий от костра, смешанный с запахом влажного мха и песка. Саманта с детства любила колорадские края с их снежными вершинами, высокогорными равнинами, с бодрящим, опьяняющим воздухом, с безграничными просторами. Дикий и вольный край, он напоминал ей Ника. Она не могла себе даже представить, как она сможет обходиться без того и другого.
При мысли о муже сердце у нее подпрыгнуло. Саманта огляделась, удивляясь, куда он исчез. Она отнесла посуду в лагерь и сложила у костра. Увидев огромную кучу дров, которую Ник приготовил, Саманта улыбнулась. Далеко он уйти не мог.
Она взглянула на небо, расцвеченное пурпурными, оранжевыми и золотистыми красками; солнце вот-вот должно было скрыться за холмами. Опускались сумерки, принося с собой звуки наступающей ночи. Зазвенели сверчки, им ответили басом лягушки, где-то вдали заскулили койоты.
Спрятавшись в зарослях ивы на берегу ручья, Саманта вышла Нику навстречу.
— Привет, красавец! Тебе не нужна хорошая компания?
Бронзового цвета мужчина, голый по пояс, сверкнул белозубой улыбкой.
— Я бы рад, но прежде дела, котенок. — Он бросил последний сук на ближайшую кучу, сложил нож и сунул его в карман брюк. Затем собрал ветки и отнес их на место, которое предварительно расчистил от камней. Аккуратно уложив их в виде прямоугольника, он вынул одеяла и постелил сверху. Указав пальцем на импровизированное ложе, улыбнулся:
— Это твоя кровать, моя любовь.
— Если это моя кровать, то где же твоя? — поддразнила его Саманта.
— Тоже здесь. — Ник, смеясь, схватил ее и положил на спину, оказавшись при этом на ней.
Саманта обвила руки вокруг его шеи.
— Удобно, только я не думаю, что нам понадобится такая широкая постель.
— Гм… думаю, ты права, — согласился он.
Саманта положила голову на его слегка пахнущую потом грудь и поцеловала ее.
— Ты соленый, — сказала она, облизав губы.
— И еще от меня пахнет потом, — добавил Ник. Он выпрямился и стал стаскивать ботинки. — Снимай свою одежду, котенок. — Поднявшись на ноги, он снял штаны.
Улыбаясь, Саманта расстегнула блузку и сбросила ее с плеч.
— Я помогу, — предложил Ник, стягивая с нее через голову нижнюю рубашку. Его руки скользнули к животу Саманты, расстегнули брюки и спустили до колен. Она оказалась стоящей перед ним в отделанных кружевами панталонах. — Теперь садись, я стащу с тебя ботинки.
Она села на одеяло и приподняла ногу, не сводя любящего взгляда с Ника. Она видела, как играют блики огня на его коже, и ей захотелось гладить его тело.
Сняв с Саманты ботинки, он бросил их рядом с постелью. Туда же последовало ее нижнее белье.
Саманта с улыбкой простерла к нему руки, ожидая, когда он к ней присоединится, однако Ник покачал головой.
Отступив на шаг, он галантно поклонился.
— Не хотите ли присоединиться ко мне и принять ванну, миледи?
Саманта заморгала глазами.
— Ванну? Где?
На лице Ника заиграла озорная улыбка.
— Я вам покажу, — сказал он. Подхватив на руки, он понес ее к ручью.
— Ник! Нет! Неужели ты серьезно? В ледяной воде!
— Вот и хорошо. Мне понадобится как следует потрудиться, чтобы тебя разогреть. — И, невзирая на ее протестующие крики, он внес Саманту в ручей, где вода доходила до середины бедер, и погрузил ее вместе с собой в ледяную купель. После этого Ник переместился на мелководье, где вода нагрелась солнцем и была потеплее.
Погруженная до пояса в воду, Саманта тут же забыла о холоде, уловив взгляд его глаз, которые были темные, словно ночь, и внимательно следили за ней.
— Ну как, согрелась?
Шаловливо улыбнувшись, она зачерпнула холодной воды и брызнула на его горячее тело. Затем стала его нежно, но тщательно мыть, дразня при этом кончиками пальцев. Ник не протестовал до тех пор, пока Саманта не перешла грань.
— Ведьма! — прорычал он.
Саманта захихикала, а он притянул ее к себе, прижал к груди и стал медленно поливать водой, начиная с шеи. Его руки скользили вдоль ее бедер, по животу. Она ощутила шероховатость его ладоней, когда он по очереди мыл ей груди. А затем стал ласкать ей живот. Она тихонько застонала, когда его пальцы скользнули ниже, между бедер.
— Ах, Ник! — выдохнула она. Он стал ласкать внутреннюю часть бедер, и Саманта подумала, что она того и гляди воспламенится. — Ты просто дьявол, — прошептала она. Глаза Ника впились в ее глаза. Она развела его мускулистые бедра, сунула между ними руку и заулыбалась, когда он хрипло застонал. Его мужское естество трепетало и билось о ее ноги. — Ник, люби меня! — взмолилась она.
Лукаво улыбнувшись, он приподнял Саманту и заполнил ее лоно жаркой пульсирующей плотью. Мокрые тела их скользили, создавая потрясающий эффект. Губы Саманты впились в губы Ника, в мире не осталось более ничего, кроме сжигающей обоих страсти. Согреваемая любовью мужа, Саманта не ощущала холода. Она шептала его имя и рыдала от радости, когда волны изысканнейшего сладострастия накатывали на них, превращая в единое целое.
Позже, когда на ее теле выступила гусиная кожа, Саманта уткнулась ему в шею, пока он нес ее к одеялам.
Он опустил ее так осторожно, как если бы она была хрупким, драгоценным сосудом, и лег рядом. Глаза его поблескивали при свете костра, словно расплавленное серебро.
