Джорджетт Хейер - Арабелла
— Спасибо! Если... мистер Бьюмарис будет дома, мне бы хотелось, чтобы ты подождала ответа.
Бекки понимающе кивнула, заверила Арабеллу, что она сделает все, как надо, и исчезла.
Спустя полчаса Бекки, соблюдая конспирацию, незаметно вернулась в дом и поднялась в комнату Арабеллы. Однако она принесла плохие новости: мистер Бьюмарис три дня назад уехал за город и собирался вернуться в Лондон не раньше, чем через неделю.
Глава 15
Мистер Бьюмарис вернулся домой в Лондон через шесть дней в четверг к полудню. Кто-то из слуг, вероятно, рассчитывал на то, что его не будет целую неделю. Однако приезд хозяина никого не застал врасплох, потому что мистер Бьюмарис никогда подробно не рассказывал о своих планах, а его высокооплачиваемая прислуга была готова к работе в любое время дня и ночи. И лишь для одного существа в доме возвращение мистера Бьюмариса стало настоящим событием — долгожданным и радостным. Улисс, который все эти бесконечно долгие шесть дней, уныло опустив хвост, бродил по дому или лежал, свернувшись клубочком, на коврике у дверей спальни своего хозяина, отказываясь от пищи, даже приготовленной руками самого месье Альфонса, кубарем скатился с лестницы и стал прыгать вокруг хозяина, хотя едва держался на ногах от голода, а потом в изнеможении свалился у его ног. О том, как в доме мистера Бьюмариса относились к его причудам, красноречиво говорил тот факт, что неравнодушными свидетелями этой трогательной сцены были все те, кто считал себя в какой-то мере ответственным за плачевное состояние собаки. И собрались они в холле исключительно для того, чтобы оправдаться перед хозяином. Даже месье Альфонс специально пришел с кухни, чтобы подробно рассказать мистеру Бьюмарису о курином бульоне, рагу из кролика, мозговых костях, которые он предлагал Улиссу, потерявшему всякий аппетит. Браф сказал, что он сделал все возможное, чтобы пробудить у него интерес к жизни; дошел даже до того, что принес в дом бродячую кошку, рассчитывая на естественную реакцию Улисса. А Пейнсвик с самодовольным видом поведал хозяину о том, что только он смог найти подход к собаке: ему пришла в голову блестящая идея дать Улиссу одну из перчаток мистера Бьюмариса, и пес, якобы, самозабвенно охранял ее все это время.
Мистер Бьюмарис, не обращая внимания на попытки своих слуг оправдаться, взял Улисса на руки и, обращаясь к нему, сказал:
— Какой же ты глупый! А вот лизать мне лицо не надо. Успокойся, Улисс! Я тронут твоей заботой. Только вот волновался ты зря. Как видишь, я жив и здоров. Здоровьем и тебя Бог не обидел. А что же ты с собой сделал? Опять кожа и кости! Нет, друг мой, так не годится. Ведь тебя увидят и скажут, что мистер Бьюмарис заморил своего пса голодом. И посмотри, до чего ты довел моих людей! Вместо того, чтобы предложить мне завтрак, они собрались все здесь и зачем-то пытаются доказать, что ни в чем не виноваты.
Улисс, который с величайшим наслаждением слушал голос мистера Бьюмариса, взглянул на него с обожанием и, изловчившись, лизнул ему руку. На прислугу слова хозяина подействовали несколько по-другому: их как ветром сдуло. Пейнсвик пошел готовить чистую одежду, Браф — накрывать на стол, Альфонс — резать прекрасную йоркскую ветчину и варить яйца, а его многочисленные помощники — молоть кофе, резать хлеб, кипятить воду. Мистер Бьюмарис, взяв Улисса подмышку, забрал со столика в холле письма и отправился в библиотеку. Молодому лакею, который поспешно открыл дверь перед хозяином, он сказал:
— Еду для этой глупой собаки!
Распоряжение было мгновенно передано на кухню. Месье Альфонс тут же освободил своего главного помощника от всей работы и приказал приготовить изысканное блюдо для изголодавшегося Уллиса.
Мистер Бьюмарис, просматривая корреспонденцию и откладывая в сторону многочисленные приглашения и счета, увидел конверт без марки, на котором было написано: «Срочно!» Почерк, судя по всему женский, был ему незнаком.
— Так, Улисс, что у нас здесь? — сказал он, вскрывая письмо.
Послание состояло всего из нескольких строк.
«Дорогой мистер Бьюмарис! Я буду очень признательна, если Вы окажете мне честь и придете на Парк-стрит в любое удобное для Вас время. Желательно как можно скорее. Скажите дворецкому, чтобы он сразу доложил мне о Вашем визите.
С глубоким уважением, мисс Таллант».Таким было это произведение эпистолярного жанра, которое появилось после долгих раздумий и нескольких испорченных листков. Однако цель, преследуемая мисс Таллант, была достигнута. Мистер Бьюмарис, забыв об остальной корреспонденции и опустив Улисса на пол, несколько раз перечитал письмо, силясь понять, что все это может значить. В комнату вошел Браф и сообщил, что завтрак готов. Мистер Бьюмарис взял письмо с собой и, сев за стол, прислонил его к кофейнику, все еще не понимая, что может скрываться за этими строками. У его ног Улисс с мгновенно разыгравшимся аппетитом быстро поглощал еду, наверстывая упущенное за время своего затянувшегося поста.
— Это, — размышлял мистер Бьюмарис, — было отправлено три дня назад, Улисс.
Улисс, который вдруг обнаружил в своей тарелке искусно спрятанные среди прочих деликатесов гусиные потроха, в ответ лишь слабо вильнул хвостом, а на вопрос хозяина, что он думает по этому поводу, пес и вовсе не среагировал. Не закончив еду, мистер Бьюмарис отодвинул тарелку, о чем вскоре стало известно не на шутку встревоженному Альфонсу, и сказал вошедшему в комнату слуге:
— Мой костюм для визитов!
— Он уже готов, сэр, — с достоинством ответил Пейнсвик. — Я еще хотел сказать вам...
— Не сейчас, — ответил мистер Бьюмарис, не отрывая взгляда от письма мисс Таллант.
Пейнсвик поклонился и ушел. То, что он хотел сообщить, было не столь важным, чтобы отрывать хозяина от его, явно глубоких, мыслей. Однако и позже, когда мистер Бьюмарис поднялся наверх, чтобы сменить свой дорожный костюм на синий камзол, желтые панталоны, строгий жилет и начищенные до невероятного блеска сапоги, Пейнсвик ничего не сказал ему. И не только потому, что заметил задумчивость хозяина. Душа ревностного камердинера страдала от невосполнимой потери — из чемодана мистера Бьюмариса исчезла одна из его лучших рубашек. Так что он ограничился лишь критикой нерадивых гостиничных слуг и бестолкового коридорного, который испортил сапоги мистера Бьюмариса, намазав их ужасной ваксой, годной только для обуви скотников. Конечно, мистер Пейнсвик видел, что хозяин, который быстро и умело завязывал перед зеркалом шейный платок, а потом аккуратно обрабатывал ногти, почти не слушает его рассуждений, однако этот монолог немного облегчил его душевные страдания.
