Тереза Скотт - Обрученная с мечтой
– Да, человек, стоящий так высоко, может приказать другим людям сделать за него всю грязную работу, – с горечью бросил Бренд. – Он боится встретиться со мной лицом к лицу и назвать убийцей своего сына. Зато смеет болтать всем и каждому за моей спиной, что я ударил кинжалом двоюродного брата.
Бренд с отвращением сплюнул за борт.
– Кроме того, он храбро нанимает убийц охотиться за мной по всему свету. Или подкупать людей, чтобы, когда предстану перед Тингом, мое дело не рассудили по справедливости и вынесли смертный приговор.
– Тинг? Что такое Тинг?
– Что-то вроде суда. Все мужчины, живущие в этой местности, собираются, решают споры и выносят приговоры. Дядя попытается перетянуть большинство из них на свою сторону. Я же попробую убедить их в своей невиновности. Тот, за кого стоит большинство, выходит победителем.
– По-моему, все это не так уж сложно, – решила Уинсом.
Бренд задумчиво вздохнул.
– Ошибаешься. Мой дядя обладает огромной властью и может пожаловать своим людям золото, земли, скот, дать выгодную должность. И, несомненно, так и поступит, чтобы убедить Тинг в своей правоте.
– Вот как? А женщины?
– Женщины? – недоуменно переспросил Бренд.
– Ja. Может, ты сумеешь доказать им, что никого не убивал?
Бренд долго смотрел на жену и наконец выдавил:
– Женщины не имеют права голоса, Уинсом. Только мужчины решают такие дела.
– Какая ужасная ошибка, Бренд, – нахмурилась Уинсом.
– Может быть, – пожал плечами Бренд.
– Конечно! Женщины сразу бы поняли, на чьей стороне правда, и голосовали бы за тебя.
Бренд снисходительно улыбнулся.
– Наверное, так оно и есть, – прошептал он, обнимая жену.
Корабли вытащили на берег. Команда «Победителя Драконов» осторожно подняла судно и отнесла его в принадлежавший Бренду эллинг. Грольф и его матросы сделали то же самое с «Местью Тора». На землю уже спустились сумерки, и не так много людей успели заметить их, хотя Бренд предполагал, что к этому времени весть об их прибытии в Стевенджер уже достигла дядиных ушей.
Уинсом, кусая губы, ковыляла по поселку. Снег громко скрипел под ее кожаными башмаками. Бренд заботливо поддерживал ее под руку, но Уинсом не переставала тревожиться и спрашивать себя, какой прием их ожидает. Ее не успокаивало даже то, что следом шагают матросы Бренда и Грольфа настороженно сжимая рукоятки мечей.
Она огляделась. По обеим сторонам улицы выстроились дома. Некоторые даже усеяли склоны холмов. Одно здание от другого отделяли лишь невысокие деревянные ограды. Из труб струились облака дыма, густым туманом окутывающие снежный пейзаж. Уинсом почему-то вздрогнула, хотя была тепло закутана в мохнатые белые меха.
Олаф и трое самых сильных матросов держались позади, не выпуская из виду Торхолла Храброго. Со стороны старик не казался пленником, но Уинсом знала, что, вздумай он бежать, не уйдет далеко от мускулистых великанов. Правда, вряд ли ему удастся собраться с силами – лицо совсем побледнело, осунулось, и шел он с трудом, так, что остальным пришлось замедлить шаг. Придется спросить Бренда, нет ли здесь какой жены фермера, у которой можно достать травяного настоя. Необходимо как-то помочь Торхоллу.
– Как, по-твоему, ярл Эйольф будет счастлив видеть тебя? – пошутил Грольф.
Бренд раздраженно фыркнул, выпустив струю пара, но ничего не ответил.
– Мы отправимся в мой дом на ферме, – решил он наконец. – Если понадоблюсь ярлу, пусть ищет меня там.
Грольф кивнул. Они долго шли по заснеженной дороге, пока городок не остался за спиной.
– Это недалеко, – объяснил Бренд жене. – За тем холмом.
Уинсом улыбнулась, благодарная за сочувствие, и чуть сильнее оперлась о руку мужа. Этот добрый, хороший человек ни разу не попрекнул ее хромотой, недостатком, из-за которого ее отвергли отец и Храбрая Душа. Иногда она поражалась чувствительности и деликатности Бренда. Может, она была для него бременем, но он ни разу не дал этого понять.
Уинсом снова вздрогнула. Может, Бренд жалеет ее. Но эта мысль была непереносимой. Чего же все-таки она хочет? Чего добивается?
– Вот и пришли, – жизнерадостно объявил Бренд, когда они остановились во дворе довольно большого дома. Уинсом вгляделась в полутьму. Дерновая крыша была покрыта снегом, по стенам свисали сосульки. Рядом были разбросаны выстроенные из дерна хозяйственные постройки. К удивлению Уинсом, в окнах, затянутых пергаментом из овечьей кожи, виднелся свет. Она повернулась к Бренду.
– Там кто-то есть?
– Конечно, – кивнул муж и, заметив ее недоумение, объяснил:
– Престарелый крестьянин и его жена. Почва на их ферме каменистая, почти не давала урожаев, а они одряхлели, да и детей не нажили. Мне было жаль выкидывать их на улицу. Оба в молодости работали на моего отца. Перед отъездом я велел им обрабатывать мою землю и присматривать за домом. В случае моей смерти, дом должен перейти к ним.
Уинсом, улыбнувшись, подняла руку, чтобы коснуться его щеки. Какой великодушный человек! Она убеждалась в этом снова и снова.
– Заходи! – гордо пригласил Бренд, открывая дверь. Уинсом нагнула голову, чтобы не удариться о притолоку, и, ступив через порог, оказалась в комнате с низкими потолками и огляделась. За столом сидела женщина, в дальнем конце на длинной скамье устроился сгорбленный старик. На стенах висели синие и белые покрывала, в углу стояла большая кровать. Несколько покрывал отгораживали еще одну комнату. В очаге весело потрескивали дрова, дым лениво струился из дыры в крыше. Старый черный пес, лежавший у очага, забил хвостом по каменному полу, заметив гостей, но тут же поднялся и направился к Уинсом. Бренд погладил собаку по голове.
– Бьярни? Ты еще жив?
– Конечно! – с упреком заметила старуха, подковыляв к Бренду с распростертыми руками. Тот нагнулся и позволил себя обнять. Старуха похлопала его по спине.
– У него впереди еще много лет, – беззубо улыбнулась она.
– Как и у тебя, – галантно подхватил Бренд и, взяв старуху за руку, поцеловал сморщенную ладонь.
– Ольга, как я рад видеть тебя! Выглядишь очень хорошо.
– Еще бы, – раздался надтреснутый голос. Старик, кряхтя, поплелся к вновь прибывшим.
– Вечно возится с настоями, травами да зельями, как тут одряхлеешь?
Он расплылся в нежной улыбке.
– Конечно, главное, это любовь, она поддерживает Ольгу, – признался он.
– Конечно, – согласился Бренд, не моргнув глазом. – Рад, что ты в добром здравии, Освальд. Ты тоже выглядишь неплохо, словно двадцать лет сбросил.
– Только двадцать? – осведомился Освальд, счастливо улыбаясь.
Уинсом поспешно наклонила голову и улыбнулась в пышные меха. Но проницательные голубые глаза старухи уже остановились на ней.
