Рексанна Бекнел - Валлийская колдунья
— Он хочет посмеяться над ними? — добавил Рис. Уинн попыталась проглотить комок в горле. Она давным-давно привыкла к небольшому дефекту пальцев близнецов, и ей не приходило в голову, что он мог им достаться по наследству. Ну почему она это не предвидела?
— Думаю, у него на ногах такие же пальцы, как у вас. Артур выпрямился и откинул со лба мокрые волосы.
— Ты хочешь сказать, что у лорда Уильяма гусиные лапки?
— И вовсе у них не гусиные лапки! — воскликнула Бронуэн, вставая на защиту близнецов.
— Тише, мои дорогие. Тише. Конечно, на самом деле это не гусиные лапки. Просто у них вырос лишний кусочек кожи между пальцами, и я думаю, что скорее всего близнецы унаследовали эту особенность у одного из своих родителей. — Она плотно сжала губы, стараясь унять дрожь в голосе. — У меня голубые глаза, как у моего отца. Артур, Изольда и Бронуэн напоминают англичан цветом волос и глаз. Но вы двое, Рис и Мэдок, вы такие темноволосые и темноглазые, что с виду настоящие валлийцы.
— Кроме пальцев на ногах, — сказал Рис.
— Думаю, да.
Они немного посидели молча. Всхлипывания прекратились, если не считать редких вздохов, и икота тоже шла на убыль. Затем Бронуэн чуть отстранилась от Уинн.
— Рису и Мэдоку придется остаться здесь с их… э-э… с их отцом?
Уинн тут же хотела сказать «нет», но так и не сказала. Их отец. Неужели это правда? Неужели этот огромный шумный увалень действительно породил ее милых беспокойных близнецов? Тут сама собой явилась непрошеной мысль об их матери. Он хотел знать, говорила ли она когда-нибудь о нем. Лицо его стало серым, когда он услышал, что она умерла. Он даже зашел так далеко, что утверждал, будто эта женщина любила его.
Уинн посмотрела на темные головки близнецов. Она была в таком смятении, что никак не могла собраться с мыслями. Если эта женщина действительно любила его… Да и он, видимо, хоть и по-своему, грубо, но все же любил ее…
Уинн отогнала от себя удушающий страх и попыталась найти нужные слова.
— Возможно… возможно, они захотят остаться, если лорд Уильям окажется их отцом. Но я не позволю, чтобы кто-то насильно вас принуждал к тому, чего вы не хотите, — горячо добавила она, подавляя слезы. — Ну хватит. Давайте закончим купание и еще раз поприветствуем лорда Уильяма.
— Я хотел бы, чтобы моим отцом был сэр Клив, — сказал Артур, обращаясь больше к себе, чем к кому бы то ни было.
Уинн помогла мальчику выбраться из лохани.
— На свете есть очень много других стоящих мужчин, — пробормотала она. — Валлийцев.
— Значит, ты все-таки не выйдешь за него замуж?
Уинн нахмурилась.
— Возьми это полотенце, Артур. Я никогда не собиралась выходить за него. Я уже говорила тебе. В любом случае, он помолвлен с леди Эделин.
Артур вздохнул и, бросив на нее последний печальный взгляд, начал вытираться.
— Леди Эделин очень красивая, — сказала Изольда, как только мальчики скрылись из виду.
— Дрюс не сводил с нее глаз весь ужин, — добавила Бронуэн.
— Ну так вот, она помолвлена с сэром Кливом, — сказала Уинн, поднимаясь из лохани. — И говорить тут не о чем.
Уинн убедила себя в последнем, когда разрешила лорду Уильяму, Кливу и остальным войти в купальню. Дети держались стайкой позади нее, все чистенькие, с расчесанными мокрыми волосами, в чистых платьицах и рубашках. Но они все были босиком.
Лорд Уильям тоже скинул башмаки и от нетерпения шевелил пальцами. Но Уинн больше взволновало его лицо, потому что ожидание и надежда сделали лицо старика почти молодым.
Она невольно перевела взгляд на Клива и увидела, что тот тоже взволнован. Но этого слишком мало, сказала она себе. И слишком поздно.
— Идите сюда, — хрипло велел лорд Уильям почти шепотом. — Если у вас смешные пальцы на ногах — гусиные лапки, как когда-то называла их моя мама, — тогда покажите их мне.
Сердце Уинн заколотилось так сильно, что чуть не вырвалось из груди. Она не могла пошевелиться. А вот Артур мог. Он подтолкнул братьев вперед.
— Идите же. Покажите ему. Он ваш отец.
Что было дальше, Уинн смотреть не стала. Не могла. Рис и Мэдок робко шагнули вперед, подбадриваемые удивленной улыбкой лорда Уильяма и присутствием Клива. Они сравнили пальцы — старые волосатые пальцы с длинными желтыми ногтями и пухленькие маленькие пальчики, розовые после купания. Но все они были похожи, благодаря странной перепонке, соединившей второй и третий пальцы.
Лорд Уильям опустился на колени с радостным воплем и обнял перепуганных близнецов. Но Уинн из-за слез ничего не видела. Она прижала к себе остальных ребятишек, не в силах больше сдерживать рыдания.
— Мои сыновья! — Лорд Уильям плакал от искренних чувств. — О Ангелина, моя Ангелина! Наконец я нашел наших сыновей!
Глава 20
Уединиться в замке Керкстон было делом трудным. Уинн украдкой спустилась по плохо освещенной каменной лестнице, где оказалось полно слуг — они спали, завернувшись в тряпье по всем углам и нишам. В холле восседал сам лорд Уильям и провозглашал тосты за свое величайшее везение — сразу два сына! — с теми, кто еще держался на ногах. Даже во дворе было людно, как обнаружила Уинн. Горел высокий костер, и слуги, которых еще не сморил сон, весело бражничали вокруг него. Рождение сына всегда считалось радостным событием в любом благородном доме. С появлением же двух крепких сыновей челядь лорда Уильяма предвкушала проявление хозяйской щедрости.
Еще бы ему не быть щедрым, подумала Уинн с тяжелым сердцем. Не часто судьба награждает мужчин такими прекрасными сыновьями, как Рис и Мэдок, — а этот, к тому же, и не стоил их. Он, не особенно разбирая, пролил свое семя — вот и вся его заслуга.
Тем не менее сейчас он претендует на роль отца ее драгоценных мальчиков, и ни один человек, кроме нее, не склонен ему возразить.
Уинн опустила на лицо капюшон и поплотнее завернулась в плащ. Но сковавший ее холод, от которого у нее даже стучали зубы, шел не снаружи, а изнутри. Ее сердце, саму душу сковал лед. Больше она ничего не чувствовала. Она могла только дышать, по крайней мере до тех пор, пока не найдет какой-нибудь укромный уголок, где упадет в бессильном горе.
Словно мало ей пришлось плакать, подумала Уинн, смотря по сторонам покрасневшими глазами. Она разрыдалась перед всеми, выдав этим, как ей тяжело, и расстроив детей. Когда же впервые она начала терять власть над собственными чувствами?
Ответ был очевиден. В тот роковой день, когда Клив Фицуэрин появился в Раднорском лесу. Она его еще ни разу не видела, а он уже начал коварный натиск на ее чувства. И победил.
Уинн обошла костер, держась подальше от языков пламени, в густой тени. Украдкой проскользнула мимо кухни и купальни в поисках… она сама точно не знала, что ищет. Завернула за угол пристройки, сложенной из мощных бревен, и пошла вдоль внешней стены, скользя левой ладонью по холодным шершавым камням, чтобы не упасть в темноте. Один раз она услышала где-то высоко над собой мужской голос. Страж на крепостном валу. Неужели здесь нет ни одного уголка, где она могла бы утешиться?
