Лиз Карлайл - Один маленький грех
— Но у твоего отчима тоже был большой дом. — Тетя равномерно водила расческой по длинным волосам Эсме. — Большинство шотландских поместий по размерам не уступают этому, разве не так? Я считаю, что замок Керр — один из красивейших замков к северу от Йорка.
— Замок Керр? — спросила Эсме. — Я никогда не слышала о нем.
Она увидела в зеркале, что тетя оценивающе наблюдает за ней.
— Это родовое гнездо Маклахланов в Аргайллшире. Дом сэра Аласдэра. Ты не знала?
Эсме видела, как порозовели ее щеки.
— Он никогда не говорил об этом, — отвечала она. — Но шотландские поместья не такие холодные и помпезные. Или они не кажутся мне такими. А этот дом требует формальностей во всем. Я чувствую… я чувствую, что в нем нет тепла.
Ее тетя плавными движениями проводила расческой по волосам.
— Эсме, —сказала она очень тихо, — почему ты приняла предложение лорда Уинвуда?
Эсме вскинула голову и теперь смотрела прямо в глаза отражению тети в зеркале.
— Я… я подумала, это лучший выход, — сказала она. — Мне он нравится, и это хорошая партия. Вы сами говорили. И так будет лучше всего для Сорчи.
— Для Сорчи? — В голосе леди Таттон прозвучало неподдельное удивление. — При чем здесь Сорча?
Эсме объяснила, как это понимал Уинвуд.
— Даже вы должны признать, тетя Ровена, что если бы все шло, как прежде, в конце концов кто-нибудь начал бы интересоваться, кто она, — заключила Эсме. — Сейчас она редко бывает у нас, а большая часть домов на Гросвенор-сквер стоят пустыми. Но через несколько месяцев город заживет полной жизнью, так?
— Да, — неохотно признала леди Таттон. — Боюсь, логика Уинвуда безошибочна.
Эсме смотрела прямо в глаза тетиного отражения в зеркале.
— Но?.. — потребовала продолжения Эсме. Леди Таттон отложила расческу.
— Мое дорогое дитя, — начала она, — ты не можешь всю жизнь жить для Сорчи. Ты слишком много заботишься о других. Розамунда с ее истериками и капризами слишком долго продержала тебя в Шотландии.
— Но мама любила меня, — сказала Эсме, стараясь скрыть подступившие слезы. — Я знаю, на самом деле любила. Мне кажется, она просто боялась остаться одна.
Глаза тети потемнели.
— Мне кажется, Розамунда разрушила свою жизнь, хватаясь за соломинки. Она всегда искала кого-нибудь, на кого можно опереться, всегда уверенная, что вскоре будет брошена. Порой мне кажется, что в глубине души она стремилась остаться вдовой. И злая ирония судьбы в том, что, если бы она вышла замуж за первого мужчину, в которого была влюблена, не было бы всех ее несчастий и ты не попала бы в такое трудное положение.
Эсме воздержалась от замечания, что, если бы ее мать вышла замуж за другого мужчину, а не за ее отца; ее бы просто не было на свете.
— А кто был этот первый мужчина? — вместо этого спросила она. — Кем он был?
Но леди Таттон уже кусала губы, и было видно, что она жалеет о сказанном.
— Не помню, чтобы Розамунда называла его имя, — отвечала она. — Только раз или два она упомянула об этом. Но я поняла, что она не переставала думать о нем.
Эсме взволновалась.
— Этот человек, он не любил ее? Он не захотел жениться на ней?
— Вовсе нет, насколько я знаю, он любил ее и хотел жениться, — отвечала тетя. — Но он был человеком авантюрного склада — моряком или путешественником, или еще кем-то в этом роде, и он не захотел отказаться от своих пристрастий. Розамунду это не устраивало. Ей нужна была надежность. Ей нужен был человек, который бы окружил ее вниманием. И она решила, что на искателя приключений нельзя положиться — он может умереть от тропической лихорадки, погибнуть во время тайфуна или стать жертвой чего-нибудь еще в таком роде. И она рассталась с ним.
Эсме постаралась не заметить злой иронии судьбы.
— Тетя Ровена, — спросила она после недолгого молчания, — почему вы говорите мне об этом?
— Дитя мое, у меня не было задних мыслей! — Леди Ровена нагнулась над плечом Эсме и убрала ей за ушко выбившуюся прядь волос. — Хорошо, может быть, я пытаюсь сказать, что сердце не всегда заводит нас не туда, куда нужно.
Глаза у Эсме широко раскрылись.
— Разве? — живо спросила она. — Я всегда думала, что мамино сердце было причиной всех бед.
— О нет! Скорее ее рассудительность! — сказала леди Тат-тон. — Розамунда слишком много рассуждала.
— В самом деле? — Эсме задумалась. — Пожалуй, что и так.
Чувствовалось, что леди Таттон колеблется.
— Господи, надеюсь, я не пожалею об этом, — пробормотала она почти про себя. — Молю Бога, чтобы я не направила тебя по ложному пути. Но бывает так, что мы позволяем логике — или, что хуже, нашим страхам — сбить нас с толку. Иногда сердце знает лучше. Последние две недели ты сама не своя. Уинвуд — хорошая партия, но я могу допустить, что он не тот, кто тебе нужен.
Эсме пожала плечами.
— Большинство женщин посчитали бы меня ненормальной, если бы я отказалась.
Леди Таттон снисходительно улыбнулась.
— Хорошо, давай подождем, моя дорогая. И обещай мне, что ты не сделаешь ничего… скажем, опрометчивого.
Эсме почувствовала, как чувство вины тяжело легло на ее плечи. Тетя была такой великодушной, так старалась устроить ее будущее.
— Конечно, обещаю. Я не поставлю вас в неудобное положение, поддавшись порыву.
— Ну, ты достаточно разумна для этого, — сказала ее тетя. — Мне не следовало даже упоминать об этом. Со временем, надеюсь, ты убедишься в правильности своего выбора.
Эсме притихла.
— Я тоже надеюсь на это, — ответила она. — Но… если нет? Леди Таттон ободряюще похлопала ее по плечу.
— Если у тебя, дорогая, хватит времени понять, что он тебе не подходит, что же, мы бросим рыбку обратно в море, — заявила она. — Конечно, пойдут разговоры, но, откровенно говоря, его репутация далеко не блестяща. Думаю, мы выдержим это испытание.
— Я и представить себе не могу, что можно так поступить с Уинвудом.
Леди Таттон жестко улыбнулась.
— Хорошего будет мало, — согласилась она, — но это лучше, чем замужество, которое сделает тебя несчастной. Останется Гвендолин — еще одна проблема. Я на месяц-два попаду в ее черный список. Может быть, мне придется немного поунижаться.
— О, тетя, я бы не хотела навлечь на вас неприятности!
— Я тоже не хочу неприятностей, — живо отозвалась леди Таттон. — Но я переживу их, и ты тоже. Если дойдет до этого, а я молю Бога, чтобы этого не случилось. А теперь, дитя мое, где тот жемчуг, который оставила тебе твоя мать? Я не видела его целую вечность.
— Мой жемчуг? — Взгляд Эсме упал на дорожную сумку, стоявшую возле туалетного столика. Она все еще размышляла над тем, что сказала тетя о голове и сердце. — Мой жемчуг в зеленой бархатной коробочке, — наконец сказала она. — В кармане сумки.
