Маргарет Барнс - Королевская постель
Танзи, не отрываясь, смотрела на мужа изучающим взглядом.
Он встал и усадил ее рядом.
– Как хорошо ты меня знаешь!
– Я совсем не уверена, что это вообще возможно, – ответила она.
– Я ведь предупреждал тебя, моя дорогая, что со мной тебе будет нелегко, ведь правда? Но случаются совпадения, которые просто поражают меня. Этот дом, о котором я тебе говорил… там жил сам лорд Лоуэлл! Он прятался там.
– Значит, его не убили в том сражении?!
– Мне кажется, я с самого начала понял, что в доме кто-то есть. В конце одного из коридоров была комната, забитая полками с книгами. Могу признаться тебе, что когда другие строители уходили, я часто задерживался в этой комнате. Никогда прежде у меня не было такой возможности. Иногда мне казалось, что пока меня не было, ту или иную книгу кто-то переставил с одного места на другое. Или закладка оказывалась между другими страницами.
И вот однажды рано утром я работал на крыше, мне нужно было заменить старый шифер, и вот совершенно случайно я увидел внизу маленький дворик, обнесенный со всех сторон красивыми стенами. Я даже не подозревал о его существовании. И увидел, что по этому дворику прогуливается мужчина. Я подумал, что это какой-то человек, который, по договоренности со сторожем, пользуется библиотекой, потому что в этой комнате с книгами была еще одна закрытая дверь, которая могла открываться либо в другую комнату, либо в этот дворик.
В последний вечер, я вернулся в библиотеку, чтобы дочитать главу в книге «Крепость Фуа», и полностью погрузился в чтение. Вдруг я услышал, как в замке поворачивается ключ. Я очень испугался, увидев, что дверь открылась и на пороге появился мужчина.
Я стоял перед ним, как перепуганный болван, и крутил обручальное кольцо на пальце, будто хотел, чтобы оно стало моим талисманом и защитило меня от нечистой силы. Но это было вовсе не привидение. Это был тот же человек, которого я уже один раз видел прогуливающимся во дворике. Он казался гораздо более напуганным, чем я. И в то же время был очень рад. К моему удивлению, он позвал меня по имени.
– Ричард! – крикнул он.
Мне показалось, что в этом крике была радость. Я пробормотал какие-то извинения и что-то насчет того, что люблю книги. Потом, потрясенный тем, что он обратился ко мне по имени, я спросил:
– Откуда вам известно мое имя, сэр?
Мне показалось, что он как-то помрачнел, и в его лице уже не было прежней радости. Он приблизился и начал меня разглядывать.
– Так, значит, вас зовут Ричард? А как ваше полное имя?
– Ричард Брум, – ответил я.
– Брум? Да, вполне может быть. Только не делайте этого…
Он говорил так отрывисто, словно речь давалась ему с трудом.
– Не делать чего, сэр! – спросил я, думая, что он хочет запретить мне трогать его книги.
– Не крутите свое чертово кольцо. Он всегда так делал, когда волновался или размышлял. Когда я увидел, как вы крутите кольцо, и посмотрел на ваше лицо, мне на мгновение показалось, что…
Он отошел, встал возле стола, спрятав лицо в ладонях, чтобы я не видел, как он потрясен. Но очень скоро он взял себя в руки и даже улыбнулся.
– Брум. Конечно, Брум. Я помню. Вместо Плантагенет. Он и сам иногда пользовался этим именем, когда нам удавалось ускользнуть из дворца или из военного лагеря, и он не хотел, чтобы его узнавали. Но – Бог свидетель! – у него было очень мало таких беззаботных часов. Вы так похожи на него! Судя по возрасту, вы его сын. Тот самый внебрачный сын, о котором он так заботился.
Только тогда я понял, что это Фрэнсис, лорд Лоуэлл.
Только ты говорила, что лорд Лоуэлл полный, а этот человек был совсем худой. Но я помнил, что ему пришлось немало поскитаться, он ведь переезжал с места на место, спасаясь от преследований. Может быть, ему даже приходилось голодать. И именно в этот момент он сказал коротко и без всяких церемоний:
– Нет ли у вас какой-нибудь еды, молодой Дикон? Потом всегда он обращался ко мне только так.
К своей радости, я вспомнил, что в сумке у меня оставалась еда, так как я очень спешил закончить работу и вернуться на следующий день в Оксфорд. Я побежал за сумкой, а когда вернулся, лорд Лоуэлл сидел в кресле, наверное, это было его привычное место – возле окна. Свет падал прямо на его лицо, и я увидел, как он измучен и ужасно выглядит.
– Старый сторож работал в нашем доме много лет. Он и приносит мне то, что ему удается раздобыть в коттеджах на берегу, но сейчас, когда в доме работают, он боится выдать мое убежище, – сказал он.
Когда я вынимал из сумки хлеб и мясо, он увидел мои инструменты.
– Значит, вы один из тех, кто работает тут? Я никак не мог понять, кто это интересуется моими книгами.
Да, это я. Я – строитель и каменотес.
– Благодарю Бога за это! – сказал он и с жадностью съел все, до последней крошки.
А я все никак не мог понять, почему он благодарит Бога за мое появление.
– Сожалею, сэр, что у меня ничего больше нет, – сказал я, понимая, что его благодарность чрезмерна.
Он откинулся в своем кресле и попросил меня сесть напротив него.
– Теперь, когда ушли ваши шумные приятели, старина Джек принесет мне что-нибудь утром, – сказал он.
В течение всех двух недель, которые я провел в его доме, он относился ко мне, как к равному. Как к сыну своего друга Ричарда. Ему было известно, что его дом отдан матери Тюдора и что после ремонта в нем появятся жильцы.
– Мне уже не будет так спокойно, – сказал он.
– Все уверены, что вы погибли во время сражения, – сказал я ему.
– Мне это известно, – ответил он. – Наверное, именно поэтому я и смог вернуться сюда. Я переплыл реку на лошади.
– Вы хотите сказать, что вернулись специально, чтобы спрятаться здесь? Это была прекрасная мысль!
– Конечно. Кому из этих наглых Ланкастеров могло бы прийти в голову искать меня в моем собственном доме?
– Разумеется, вы правы, – вынужден был согласиться я.
И тут я заметил в его голубых глазах откровенную насмешку и подумал, что он, наверное, был прекрасным другом.
– Однако, милорд, как же вы собираетесь оставаться здесь теперь, когда в доме будут жить люди? – спросил я.
– И все же это самое надежное укрытие от шпионов Генриха. Кроме того, я разработал план: мне нужно наглухо закрыть ту дверь, замуровать ее. Все последние дни я думал о том, как мне, спрятавшемуся здесь, найти человека, которому я смог бы довериться и попросить его сделать это. Довериться полностью. Речь идет не только о моей собственной жизни, которая ничего не стоит. Речь идет о документах и записках, – он кивнул в сторону маленькой комнаты, где стоял стол, заваленный бумагами, – которые могут причинить вред многим сторонникам Йоркской династии, имена которых удивили бы вас.
