Лариса Кондрашова - Замужняя невеста
— Но думаю, мы не особо расстроимся, если погони не будет? — усмехнулась Соня.
— Да уж, — мечтательно вздохнула Мари. — Только теперь я поняла, как соскучилась по Франции. У нас в Дежансоне, между прочим, даже воздух особый.
Соня улыбнулась:
— Русские говорят: «Всяк кулик свое болото хвалит».
— А почему ж тогда в нем курорт организовали? Люди со всего мира ездят, болезни лечат.
— В Дежансоне целебные источники, а не воздух… Впрочем, может, и воздух. Я сейчас подумала, что там мне всегда дышалось легко, а в Барселоне… отчего‑то я и в самом деле ощущала некое стеснение. Словно мешало мне что‑то…
Так неспешно они беседовали, и Мари лишь время от времени с беспокойством посматривала на Николо. Сейчас он проснется и задаст им!
— Надо сказать Жану, пусть остановится возле какого‑нибудь селения, — заметила Мари. — Пока мы не накормим нашего малыша, я не смогу быть спокойна.
— Думаю, Жан и сам догадается…
Договорить Соня не успела, потому что в ту же самую минуту карета резко остановилась, так что Мари слетела с лавки — она ехала лицом к движению — и еле успела поймать сверток с Николо, чтобы он не упал на пол…
А Соня с досадой подумала, что напрасно они так расслабились и решили, будто никакой опасности в их поездке нет… Что там, в самом деле, могло случиться?!
— Софи, спасайтесь! — услышали они голос Жана. — Бегите!
Что‑то тяжелое упало на землю, послышался хрип, от которого по коже Сони прошел озноб, а потом раздались уверенные шаги, и кто‑то взялся за ручку дверцы. Они не успели бы убежать, даже если бы захотели.
— Прикрой малыша получше, чтобы не замерз, — прошептала Соня, осторожно, чтобы не зазвенели, доставая из‑под сиденья шпаги.
За одной из них протянула руку Мари и, закрывая собой Софи, придвинулась поближе к дверце.
— Выходите, дьяволицы, ваш путь окончен… — весело прокричал молодой голос.
Явно мужская рука распахнула дверцу кареты, и какой‑то лихой молодчик в грязном, видно, с чужого плеча сюртуке замер не столько от неожиданности, сколько от боли. В грудь ему с размаху воткнулась шпага, и он захлебнулся своим весельем.
Какое‑то время он еще стоял и недоуменно смотрел на торчащий из груди клинок, силясь что‑то сказать, а потом стал тяжело валиться на спину, увлекая за собой и шпагу — Мари не смогла вытащить ее — и девушку. Та выпала из кареты на убитого ею же мужчину.
— Она его убила! — закричал еще кто‑то, и Соня тоже рванулась к дверце, подозревая, что Мари сейчас придется туго.
Попытавшись выпрыгнуть из кареты, Соня юбкой зацепилась за дверцу и попыталась освободить юбки в рывке, но у нее ничего не вышло. Мчавшийся к упавшей Мари с ножом в руке мужчина, увидев еще одну женщину со шпагой, резко остановился, но, поняв, что Соня оказалась будто пришпиленной к карете, стал осторожно подбираться с другой стороны к лежащей Мари.
Мало того что Соня торчала подле дверцы, попытавшись из кареты выпрыгнуть, она наступила на юбки своей упавшей служанки, и теперь ни ей не давала подняться, ни сама оторваться. Наконец со зла она рванула юбку и, вырвав клок, отпрыгнула в сторону, давая возможность Мари наконец подняться.
Неумеха, мечтающая о героических действиях, частенько попадает в ситуацию, которая вместо драмы больше походит на комедию. «Возьми себя в руки и стань в позицию!» — мысленно прикрикнула Соня на саму себя.
«Спокойно, начнем сначала». Она осторожно приблизилась к Мари и стала рядом с ней.
Настроение у Сони, однако, было по‑прежнему боевое, хотя она успела мысленно пошутить, что если и дальше будет так «помогать» Мари, то они обе могут здесь и остаться.
Это придало княжне решительности, и она сделала выпад навстречу мужчине с ножом, но тот ловко увернулся от ее шпаги.
«Вот! — промелькнуло у нее в голове. — То, чего ты хотела. Случай испробовать свои способности. Свое умение. Свое везение, наконец!»
Наверное, таким образом ее внутренний голос старался заглушить страх и чуть ли не панику фехтовальщицы. Ведь ей еще ни разу не приходилось сражаться в настоящем бою. Не на жизнь, а на смерть!
Соня стояла в позиции, не сводя глаз с мужчины. Кто знает, а вдруг ему придет в голову свой нож метнуть? Она знала, что это нелегко и нож для такого дела должен быть особый, но он не был похож на человека, владеющего каким‑то военным искусством… Неужели вдвоем с Мари они не справятся с одним мужчиной? Две шпаги против одного ножа…
Но тут раздался возглас еще одного мужчины, который где‑то то ли держал лошадей наготове, то ли сидел на козлах в какой‑нибудь повозке, до сей поры невидимой из‑за кустов придорожного кустарника, переплетенного к тому же зелеными зарослями плюща.
— Что вы там застряли? Я же все для вас сделал. Кучер приказал долго жить, а в карете, падре сказал наверняка, всего две женщины и один новорожденный младенец.
— Боюсь, что у нас появились кое‑какие трудности, — скривился тот, что стоял напротив Сони и Мари с ножом.
— Ты угадал, брат мой, — проговорила Мари от волнения неразборчиво, как когда‑то, — и, боюсь, этих трудностей тебе не пережить.
— Со мной святой крест! — Нападавший ухватился за висевший на шее католический крестик.
— Интересно, а мы кто, по‑твоему? — все‑таки спросила его Соня, всего лишь чтобы подтвердить свою догадку: на них напали не случайные люди, не разбойники, а те, кто считает себя борцами с ересью и теми, кто ее исповедует.
— Служительницы Сатаны! — выпалил он, оглядываясь.
Лицо его радостно оскалилось. На подмогу спешил еще один мужчина.
— Уж Мишеля вам не обойти! Лучше его в нашем округе никто фехтовать не может.
— Сколько тебе за наши головы пообещали? — наугад спросила Соня, глазами показывая Мари на этого самого Мишеля.
Сама она нарочно отвлекала одного из нападавших, в то же время каждой своей жилкой чувствуя, что с тем, кто спешит на подмогу товарищу, они могут не справиться и двумя шпагами.
Мари кивнула, едва касаясь пальцами потайного кармашка с сюрикенами. В самом деле, как бы они ни тренировались в фехтовании, настоящего мастера им все равно не одолеть. Даже вдвоем.
А тот, что пытался напасть на них с ножом, так обрадовался подмоге, что почти перестал обращать на женщин внимание. Он уже праздновал победу, уже предвкушал, как им заплатят за поимку — живыми или мертвыми — двух дьяволиц!
— Много пообещали! — торжествующе сообщил он, глядя Соне в глаза.
Боковым зрением она увидела, как рой «звездочек» метнулся к Мишелю, уже ставшего в боевую стойку.
Того, что потом случилось, не ожидал ни один, ни второй. Прав был Анри де Мулен, с таким оружием, как сюрикены, никто здесь не был знаком.
