Ферн Майклз - Пленительная невинность
Она покачнулась. Никак нельзя упасть в обморок, только не здесь, не сейчас! Она должна справиться с этим сама!
— Не в моих правилах прерывать леди, но в свою защиту должен сказать, что приехал бы, если бы за мной послали. Ты знаешь это. Ты дура, Ройалл. Взгляни на себя!
Боже, что же это за комок у него в горле и почему он не может нормально дышать?
И снова Ройалл покачнулась, только на этот раз у нее не хватило сил, чтобы выпрямиться. Внезапно сильные руки подхватили ее и прижали к крепкому горячему телу. Женщина не могла вспомнить, чтобы когда-либо еще за всю свою жизнь чувствовала себя в такой безопасности. Последним усилием воли она заставила себя приподнять веки и заглянула в черные глаза Себастьяна Риверы. «Я люблю его, — подумала она. — Я люблю этого мужчину. И он любит меня… Не принимай желаемое за действительное, Ройалл», — вздохнула она, закрывая глаза.
Она уже не могла отвратить неумолимо надвигающегося на нее забытья. Где же еще лучше погрузиться в это благостное состояние, как не в руках мужчины, которого она любит?
Словно во сне, Ройалл чувствовала, что ее мягко подняли. Откуда-то из небытия до нее донеслись чьи-то гневные проклятья. Ройалл не знала, кто так сердито ругается, да ей было и безразлично. Все, что она знала, — это то, что теперь она в безопасности.
— Я так боюсь. Я должна поспать, я должна немного отдохнуть. Я больше не могу копать, — шептала она в забытьи снова и снова.
Они не обращали на нее внимания, эти безымянные голоса и руки, помогающие ей. Что же ей грезилось? Любовь, любовь, которая не знает границ…
Ройалл попыталась открыть глаза, чтобы увидеть, кто разговаривает с ней. Ей удалось лишь чуть приоткрыть их до щелок. Себастьян Ривера ласково смотрел на нее. Его улыбка была такой нежной, что это видение могло быть только сном. Прошло так много времени с тех пор, как она видела его улыбающимся ей. Кажется, это было на пароходе.
ГЛАВА 17
Перед своим приездом в «Королевство Бразилии» Себастьян нервно вышагивал по кафельному полу своего дома. Яростный гнев сжимал его грудь, когда он наблюдал за клубами дыма, поднимающимися над деревьями. Его бесила сама мысль о том, что упрямство одного самонадеянного человека могло привести к подобному опустошению. А он еще надеялся, что другие плантаторы не будут мириться с этим!
Себастьян посмотрел на угрюмое лицо своего старшего работника Джизуса и вновь ощутил к нему острую жалость. Джизус пережил лихорадку, но потерял всех, кто был ему дорог. Поездка на плантацию, в которой властвует эпидемия, где царят смерть и страдания, должно быть, вызывает у него несказанную тоску. Родная сестра страшной болезни — нищета, в которой жили работники этого хозяина. Джизус не находил ему оправдания.
Всем остальным в этом отношении повезло. Было лишь несколько случаев заболевания на других плантациях. Владельцы послушались совета Себастьяна и расчистили низины и болота. И сегодня они не сожалели. Многие плантаторы выразили ему свою благодарность — все, кроме Карлайла Ньюсама. Жалкая пародия на человека!
Себастьян поморщился, припомнив день, когда предложил Карлу работу по управлению его делами в Рио. Предложение было соблазнительным; Карл признался, что больше предпочитал деловую жизнь работе на плантации. Он поблагодарил Себастьяна, и его лицо засветилось радостью и дружелюбием. Но он быстро помрачнел. Карл не мог оставить «Королевство», свои корни, свое наследство. Но Себастьян знал: если условия в «Королевстве» станут невыносимыми, Карл примет его предложение и поэтому напомнил молодому человеку: все, что ему нужно будет сделать, — только попросить, и должность ему будет предоставлена.
В джунглях было необычайно тихо, и Себастьян начал беспокоиться. Не слышно было хриплых криков птиц, не шуршала листва. Это казалось странным и зловещим. Широкие черные столбы дыма поднимались к небу.
Когда они выехали на поляну, Себастьян окинул беглым взглядом происходящее. Он не узнал Ройалл. Больше не существовало золотого ангела из Новой Англии. Вместо нее он увидел грязную, оборванную ведьму. Когда-то золотые волосы теперь были почти черными от копоти и висели грязными, слипшимися прядями. Новая волна негодования охватила его, когда он увидел, как это жалкое создание подняло стертую, кровоточащую руку, чтобы прикрыть глаза от солнца. Себастьян соскочил с лошади, чтобы подхватить Ройалл, когда та покачнулась. Такая же грязная и оборванная Розали Куинс рассказала ему все, что произошло за последние дни.
Себастьян поглядел на изможденное лицо женщины, которую держал на руках. Он ругался немилосердно, осматривая ее кровоточащие руки и стертые ноги, затем быстро отдал краткое распоряжение Джизусу. Тот поскакал с прогалины так, словно за ним гнались черти. Через час появились экономка Себастьяна и несколько сильных индейцев. Себастьян, держа Ройалл на руках, отдавал команды. Все молча слушали и спешили исполнить его распоряжения. Ройалл осторожно уложили на повозку. Джизус помог забраться туда же усталым Розали и Елене. Себастьян взял поводья и направил повозку на свою плантацию. На душе у него скребли кошки. И еще в нем поселилось чувство, которому он не мог дать названия. Ничего подобного раньше он не испытывал. Вспомнилось, как его мать сказала ему однажды, что любовь — это такое чувство, которому нет на свете равных. Себастьян мог бы дать голову на отсечение, что уже испытал все, что только мог испытать человек. Но если так, тогда как назвать это вкрадчивое, трепетное чувство, грозящее охватить его? Он управлял этой чертовой повозкой и чувствовал себя совершенно беспомощным. Его сердце билось, словно раненая птица, когда он поглядывал через плечо на Ройалл, лежащую на повозке. И снова Себастьян вспоминал свою мать и ее мудрые слова. Он не желал думать о любви и ее узах. Ему не хотелось отдавать кому-либо свое сердце, он хотел принадлежать только себе. Как там говорила его мать? Любить — значит принадлежать другому душой и телом… или что-то в этом роде. Себастьян тихо выругался и стал с еще большим остервенением хлестать лошадей, но стоны, раздавшиеся за его спиной, заставили его ехать медленнее.
Как только он остановился возле своего дома, прибежали женщины. Себастьяна мягко отстранили с дороги и внесли Ройалл внутрь. Двери перед ним закрылись.
— Иди, Себастьян. Ты будешь только мешать, — сказала Розали. — Это женская забота. Иди выкури сигару или сделай еще что-нибудь.
— Сигару… — тупо повторил сеньор.
— Бог мой! Себастьян! Мне нужно повторить? — властно прикрикнула старая леди. — Если нам понадобится твое присутствие, мы тебя позовем, даю слово.
