Жюльетта Бенцони - Жемчужина императора
Женщина просочилась сквозь толпу, ни на кого не глядя, вышла на улицу, подозвала такси и велела отвезти ее в отель «Континенталь» на улице Кастильоне.
Прибыв на место, она, словно не замечая слегка презрительного взгляда шофера, открывшего перед ней дверцу, сухо приказала ему взять ее багаж.
У стойки регистрации, не допускающим возражений тоном и не обращая внимания на инквизиторский взгляд портье, попросила номер на неопределенный срок. После чего сняла перчатки, достав из своей черной кожаной сумки ручку, спокойно заполнила карточку, развернулась и последовала за слугой, которого портье подозвал жестом. И только когда путешественница скрылась в лифте, последний дал волю своему любопытству и прочел: Мина Ван Зельден. Секретарша. Прибыла из Венеции...
Глава X
В ПАСТИ ВОЛКА
Оказавшись в своем номере, окна которого выходили в сад Тюильри, путешественница открыла одно из них, чтобы подышать свежим, пронизанным солнцем воздухом, потом разобрала чемодан, разложила вещи, оставив на поверхности лишь смену белья, позвонила, чтобы заказать завтрак, потом наполнила ванну и заперлась в ванной комнате.
Когда она оттуда вышла, завернутая в махровый халат, внимание молодой женщины привлекло ее же собственное отражение в старинном зеркале над консолью, и некоторое время она себя разглядывала, на что не решилась, пока приводила себя в порядок. Похоже, она с трудом себя узнавала. Так бледна, что глаза походят на два глубоких провала. И кажется еще бледнее из-за темных волос, которые только что выпустила на свободу из-под резиновой шапочки. И потом, эта горькая складка в углу рта... Но время явно не подходящее для того, чтобы жалеть себя самое!..
Женщина резко отвернулась от неприятной картины и села за стол, который успели накрыть, пока она была в ванной. Ей не очень-то хотелось есть, но она знала, что силы ей вскоре понадобятся. И потом, кофе был хорошим и горячим, так что от одного этого ей стало легче.
Подкрепившись, она снова оделась, гладко причесалась, скрутив волосы в узел на затылке, надела шляпку, пальто и большие очки, в которых чувствовала себя защищенной, словно под маской, взяла сумку, толстый кожаный портфель, вышла из номера и из гостиницы...
Но ушла она недалеко: всего-навсего до почты на той же улице Кастильоне, откуда позвонила по указанному номеру. Данные ей инструкции предусматривали, что она ни в коем случае не должна звонить из отеля. Она не знала, куда звонит, предписано было просто спросить Луиса. Он почти сразу же взял трубку.
– Вы только что приехали? – спросил мужской голос с испанским акцентом.
– Да.
– Где остановились?
– В отеле «Континенталь» на улице...
– Я знаю, где он. Под каким именем?
– Мина Ван Зельден.
На том конце провода послышался неприятный смешок.
– А что-нибудь попроще не могли придумать? Вечно вам, аристократам, нужны заковыристые имена...
– Это имя мне хорошо знакомо.
– Ладно. Не имеет значения. У вас с собой то, что от вас требуется?
– Да.
– Все здесь?
– Все.
– Хорошо. Тогда слушайте! Вы вернетесь в свой отель и будете тихо сидеть там до вечера. В девять часов выйдете под аркады на улице Риволи и остановитесь на углу улицы Руже де Лиля. За вами приедет машина, а до тех пор вы ни с кем общаться не должны. Все понятно?
– Если под «кем» вы подразумеваете полицию, на этот счет можете не беспокоиться.
– Не только. Мы знаем, что у вас в Париже много знакомых. Так что не делайте глупостей. Ваш муж может за это поплатиться: малейшая подозрительная фигура на горизонте – и ему больше не увидеть дневного света.
– Как он себя чувствует?
– А как можно себя чувствовать, когда ты сидишь, прикованный цепями, на дне ямы и на два дня тебе дают краюху хлеба и ведро воды? Впрочем, вы приехали вовремя, мы как раз собирались уменьшить его порции наполовину. Вы найдете, что он изменился!
И снова этот неприятный смешок. Молодая женщина так сжала трубку, что суставы пальцев побелели.
– Это все, что вы хотели мне сказать?
– Нет. Как вы одеты? У нас есть ваша отличная фотография в вечернем платье, но я предполагаю, что по улицам вы не разгуливаете завернутой в несколько километров белого атласа и в изумрудах, стоящих целое состояние.
– На мне серый костюм, плащ, серая фетровая шляпка... и очки.
– Превосходно. До вечера... и сидите тихо, да?
– Можно подумать, у меня есть выбор...
Она повесила трубку, оплатила разговор и медленно двинулась назад к отелю. Вернувшись в номер и закрыв дверь, она на мгновение прислонилась к ней, выронив портфель, и постаралась дышать поглубже, чтобы успокоить отчаянно колотившееся сердце. Потом сорвала шляпку и, бросившись на постель, разрыдалась. Напряжение, в котором Лиза жила с тех самых пор, как получила письмо, сделалось невыносимым, ноей ни разу не удавалось поплакать. Но, какой бы мужественной она ни была, все же и княгиня Морозини не могла держаться до бесконечности...
Она плакала долго, но мало-помалу рыдания, столь горькие поначалу, утихли, и жена Альдо погрузилась в сон, в чем она больше всего и нуждалась...
Проснулась Лиза уже под вечер. Ей уже целую вечность не удавалось так выспаться, и сейчас она не сразу сообразила, где находится, не сразу вспомнила, что произошло и что ей еще предстоит. Дни гнева, сменившиеся днями тоски и тревоги, и вот теперь – это путешествие, которое еще неизвестно чем завершится...
Гнев ее обуял, когда она в Вене начала получать полные негодования письма своего кузена Гаспара Гринделя, который управлял парижским филиалом банка Кледермана. Он видел Альдо ужинающим «У Максима» наедине с прелестным созданием. Правда, красавица ушла раньше его, но он последовал за ней и впоследствии несколько раз ее навещал. Первое послание Лизу раздосадовало, но она не придала ему большого значения, поскольку знала, что Гаспар, истинный швейцарец, недолюбливал человека, которого про себя называл «итальяшкой». Однако он был честен и не стал бы забавляться выдумками. Поэтому Лиза мгновенно приняла приглашение Коллоредо, потом внезапно решила побыть в Рудольфскроне, разжигая ревность мужа и то же время неприметно подталкивая его на то, чтобы к ней присоединиться. Но он и не подумал этого сделать, ухватившись за историю с убийством, свидетелем которого якобы оказался... и которое, по словам все того же Гаспара, никак не оправдывало его столь продолжительного присутствия в Париже. А потом – эта чудовищная газетная вырезка: прекрасная графиня найдена с перерезанным горлом, в руке у нее зажато страстное письмо Альдо. А сам Альдо бежал, его обвиняют в убийстве, и, к несчастью, есть свидетель, выступающий против него...
