Кэролайн Линден - Волшебство любви
— Разумеется. Исходя из предположения, что все именно так и произойдет, я взял на себя смелость навести некоторые справки о положении вашего родственника. У него будут определенные проблемы с доказательством чистоты своей родословной. В его генеалогии имеется по крайней мере один предок, законнорожденность которого вызывает серьезные сомнения, и к тому же Августус де Лейси не является прямым потомком носителя титула герцога. И графский титул имелся лишь у его прапрадеда. Кроме того, ему придется представить свидетельства, оспаривающие права лорда Грешема, и я лично убедился в том, что эти свидетельства необычайно сложно раздобыть. Наше прошение почти готово. Я хотел бы лишь иметь в запасе еще несколько дней, чтобы уточнить пару-тройку пунктов и отредактировать текст.
Эдвард ничего не сказал, и тогда адвокат продолжил:
— Я остаюсь на прежних позициях относительно шансов на успех дела, милорд. Это тем не менее не означает, что дело решится быстро.
Эдвард кивнул:
— Хорошо. Делайте то, что необходимо.
— Вы можете предоставить какие-нибудь сведения, свидетельствующие о слабости его позиций? — Уиттерс подвинулся на самый край сиденья. — Какие-нибудь предположения о том, где мы могли бы поискать его слабые места?
Эдвард с трудом заставлял себя сосредоточиться на теме разговора. А ведь ему очень важно было ничего не упустить — Августус был негодяем, жуликом, человеком без чести и совести, и он разорит Дарем в два счета, стоит ему только его заполучить. Одна лишь мысль о том, что этот негодяй воспользуется плодами его трудов, пустит на ветер все то, во что он вложил столько сил и стараний, приводила Эдварда в ярость. И он, разумеется, разозлился, но отчего-то гнев его был каким-то вялым, приглушенным. Теперь у него не было ощущения, что все его чаяния и надежды принадлежат исключительно Дарему. Он все еще был твердо настроен на то, чтобы удержать свое наследие всеми доступными ему способами, но, возможно… Если лишь на минуту предположить, что немыслимое произойдет и Августус выйдет победителем или поместье окажется без хозяина, пока вопрос о собственности не будет решен, то мир его не рухнет, как это представлялось ему ранее. Тридцать тысяч фунтов останутся при нем. Конечно, это ничтожная сумма по сравнению со стоимостью Дарема, и Ластингс — поместье, завешанное ему отцом, уже не будет ему принадлежать, но тридцати тысяч вполне достаточно, чтобы вести тихую жизнь, в особенности если он разделит эту жизнь с женщиной, у которой уже есть свой дом и скромный доход…
— Августус на самом деле не хочет титул, — сказал Эдвард, со вздохом перекрыв это направление мысли. — Он хочет денег. Насколько мне известно, финансовое положение Августуса весьма нестабильно, он постоянно балансирует на грани банкротства. Не думаю, что его адвокат захочет вести долгую и трудную тяжбу, зная, что Августус никогда с ним не расплатится, если не выиграет дело. И если уж быть до конца откровенным, нет никаких гарантий того, что Августус заплатит все, что обещал, и в случае триумфа. Мой родственник куда больше известен как человек, уклоняющийся от уплаты долгов, чем как тот, кто платит по счетам. — Он посмотрел на Уиттерса. — Полагаю, вы знакомы с солиситором, которого нанял Августус?
— Действительно, сэр, я с ним знаком. — Уиттерс улыбнулся своей холодной хитрой улыбкой. Мы коллеги. Конкуренты, конечно, но при этом принадлежим одному цеху. Не так уж много в Лондоне солиситоров, готовых профессионально отстаивать права своих клиентов перед комиссией по привилегиям в палате лордов.
— Не так много, это верно. — Эдвард на мгновение закрыл глаза.
Он должен сосредоточить мысли на этой теме и перестать размышлять о том, как приятно было бы помечтать о жизни с Франческой. Он был знаком с этой женщиной меньше месяца. Они были любовниками меньше суток. Он слишком далеко забегал вперед в своих планах, слишком многое принимал на веру. На самом деле на одной чаше весов была вся его жизнь и наследство, а на другой — пробирающее до мозга костей наслаждение, которое он нашел в объятиях Франчески. Так что же перевесит?
— Тогда я оставляю вам улаживать этот вопрос, — сказал он Уиттерсу. — На профессионально-коллегиальном уровне, конечно. Подайте прошение от имени моего брата так скоро, как сочтете это необходимым. Возможно, верховный суд укажет на свои предпочтения, и это заставит Августуса отказаться от дальнейших притязаний. Но как бы ни развивались события, мы не намерены отступать, будет ли Августус оспаривать наше прошение или нет.
— Разумеется, мы не отступим, милорд.
— Я хочу, чтобы в недельный срок петиция была передана в соответствующие инстанции, чтобы не было ни намека на сомнения или колебания. Я по-прежнему верю, что все преимущества на нашей стороне, и собираюсь отстаивать нашу правоту. Если Августус испугается, тем лучше, но действовать надо в рамках закона.
— Да, милорд. — Уиттерс, казалось, был в восторге от того, что ему дали столь агрессивные указания.
Эдвард кивнул и поднялся.
— Хорошо. Рассчитываю услышать от вас что-то новое через несколько дней.
С хмурым видом он направился в кабинет, Все это может перерасти в настоящую войну. Но он по-прежнему был уверен в том, что права Чарлза не удастся оспорить, какие бы доказательства противного ни предоставил Августус. Не факт, что суд вообще примет петицию Августуса к рассмотрению. Им предстояло пройти через долгий и сложный судебный процесс, действуя очень осмотрительно. Теперь, когда в палату лордов может попасть прошение от оппонента, любой член палаты мог создать проблемы. Эдвард считал, что у него нет личных врагов, как, впрочем, и у Джерарда. Но с Чарлзом дело обстояло совсем не так. Обманутый муж, неудачливый соперник, любой, у кого Чарлз вызывал зависть или ревность… Они не могли передать титул Августусу просто из желания досадить Чарли, но в случае любых сомнений в трактовке закона члены Комитета по привилегиям могут прислушаться к рекомендациям врагов Чарли и решить дело не в его пользу. В худшем случае они могут признать право на титул Августуса обоснованным и рекомендовать ему принять титул, но они могут также прийти к выводу, что ни Августус, ни Чарли не имеют достаточных прав на титул. Дарем будет отторгнут по суду и останется без хозяина до тех пор, пока не найдется претендент на герцогство, к чьим правам не будет претензий. До того как у Дарема появится хозяин, может пройти не один десяток лет. И это стало бы трагедией ничуть не меньшей, чем утрата Дарема раз и навсегда. И, несмотря на растущую уверенность в том, что он мог бы прожить и без Дарема в том мире, в котором живет Франческа, и чувствовать себя там с ней вполне счастливым, Эдвард не собирался сдавать свои права без боя. Если Августус развяжет войну, он готов встретиться с родственником на поле боя.
