Сара Маклейн - Две недели на соблазнение
Но даже после этих слов он понимал, что никогда не будет достоин Джулианы — ее яркости и ее красоты, покоривших его с самой первой минуты. Но все же…
Разрази его гром, если он откажется от нее!
Он нашел ее.
Он хочет прожить с ней жизнь!
— По крайней мере дай Пенелопе возможность выбрать, Саймон, — сказала Джорджиана, которая с каким-то материнским сочувствием наблюдала за его мучениями, за его борьбой. — Она заслуживает шанса сделать выбор. И, видит Бог, вы с Джулианой заслуживаете шанса на счастье.
Это по крайней мере было правдой. Откашлявшись, он спросил:
— Думаешь, существует вероятность того, что Пенелопа отпустит меня?
Джорджиана улыбнулась, и было в этой ее улыбке нечто такое, что он не вполне понимал. Казалось, она знала какую-то тайну.
— Да, отпустит.
Они снова замолчали, и Саймон стал наблюдать за малышкой Кэролайн, спящей на плече матери. И он вдруг представил другого ребенка — с черными волосиками и голубыми глазками, — спящего на руках у своей мамы.
Саймон со стоном закрыл глаза. Он понял, что хотел этого ребенка. Своего ребенка. И хотел, чтобы Джулиана была матерью этого малыша.
Но сначала он должен был попросить прощения у сестры.
— Я совершил ошибку… и с тобой тоже, — пробормотал герцог.
— Только одну?
Саймон нахмурился, а Джорджиана, рассмеявшись, спросила:
— О какой ошибке ты говоришь?
— Я не должен был оставлять тебя здесь, в Йоркшире.
Сестра задумалась над его словами.
— Но я сама захотела остаться здесь.
— Да. И ты могла здесь остаться. Но я не должен был оставлять тебя тогда. И так. Мне следовало больше беспокоиться о тебе и меньше — о скандале. — Он прошел к окну и устремил взгляд на вересковую пустошь. — Я не могу этого изменить, но очень сожалею.
— Спасибо, — отозвалась сестра.
«Как же она повзрослела, — думал Саймон. — И как я этого не замечал?»
— Я хотел бы все исправить. И хотел бы, чтобы ты сказала мне, кто…
— Он далеко сейчас, — перебила сестра.
— Но я мог бы отыскать его. И мы могли бы…
— Ты его не найдешь. И ничего уже не исправить, Саймон. Думаю, ты прекрасно это понимаешь.
Саймон тяжко вздохнул.
— Да, верно. Уже поздно искать отца ребенка. Но ты же герцогская дочь. Наверняка мы сможем найти того, кто женится на тебе. Того, кто будет тебе хорошим мужем. И хорошим отцом Кэролайн.
— Перестань, Саймон, не надо…
— Но неужели ты полагаешь, что сможешь оставаться здесь, в этом захолустном уголке Англии, всю оставшуюся жизнь? А что будет, когда Кэролайн подрастет? Как ты ответишь на ее вопросы?.. Где ее отец? И что будет, когда она узнает правду? Я не смогу прятать тебя тут вечно, Джорджиана.
Сестра пристально посмотрела на него.
— Я никогда не просила тебя прятать нас. На самом деле я бы предпочла не прятаться. Моя репутация окончательно погублена, Саймон. Так что не пытайся что-либо изменить, — добавила Джорджиана.
И герцог понял, что ее слова — чистейшая правда.
— Но ты заслуживаешь…
— Заслуживаю того, чтобы быть матерью. Чтобы растить ребенка, который будет здоровым и сильным и будет знать, что он любим.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива, Джорджиана.
Она улыбнулась.
— И я буду счастлива со временем. Но не так, как ты планируешь.
От него не ускользнула ирония ситуации. Ведь Джорджиана — сестра одного из самых могущественных аристократов. И все же он, ее брат, не может изменить ее жизнь. Да, он не в силах восстановить ее репутацию и заглушить сплетни, которые рано или поздно настигнут ее — настигнут их всех. Но зато он мог дать ей свою поддержку. И свою любовь.
— Джорджиана… — Его голос чуть охрип от волнения. — Джорджиана, пусть все будет так, как ты пожелаешь, как решишь для себя и для Кэролайн. А я поддержу вас.
— Ты уверен, что хочешь… испытать судьбу?
Он с улыбкой кивнул:
— Уверен.
— Я спрашиваю потому, что это твое решение может подвергнуться проверке уже довольно скоро.
Он вопросительно взглянул на сестру.
— Что это значит?
— Только одно: я хочу, чтобы хоть кто-то из нас двоих обрел наконец свое счастье. И раз уж не я, то, следовательно, счастлив должен быть ты.
Джулиана! Только она его счастье, его страсть.
Он должен ехать за ней. Тотчас же!
Саймон встал и подошел к сестре с племянницей. Наклонившись, поцеловал сначала в макушку Кэролайн, потом, в щеку, Джорджиану.
— Я должен ехать. Должен вернуть ее.
Сестра улыбнулась.
— Мама будет вне себя от ярости.
Саймон пожал плечами.
— Зато из мамы выйдет отличная вдовствующая герцогиня.
Джорджиана рассмеялась.
— Только не говори, что намерен сослать ее в деревню.
— А что?.. Неплохая идея. — Герцог направился к двери.
— Саймон! — окликнула его сестра.
Он обернулся, и она с улыбкой сказала:
— Твой свадебный подарок уже на пути в Лондон. Поцелуй от моего имени маму.
Глава 19
Репутация — это все, что имеется у женщины. Истинная леди защищает свою любой ценой.
«Трактат о правилах поведения истинных леди»Бывают случаи, когда источник скандала удивляет даже нас.
«Бульварный листок». Ноябрь 1823 годаДжулиана сразу же отправилась повидаться с матерью.
Был поздний вечер — не самое подходящее время наносить визиты, — когда она, ожидая мать, стояла в приемной лондонского дома Ника и Изабель, заполненной греческими и римскими мраморными статуями, собранными во время пребывания Ника за границей.
В центре комнаты располагалась статуя Афродиты с Эросом — потрясающее изображение богини любви, держащей на руках сына, тянувшегося к чему-то за ее плечом. Все мышцы божественного младенца были напряжены, руки вытянуты, а пухлые ножки отталкивались от материнской груди — очень уж он хотел дотянуться до чего-то необычайно привлекательного, но недоступного ему. И эта статуя была прекрасным напоминанием о том, что если, даже богам порой отказано в их желаниях, то уж простым смертным просто глупо ожидать чего-то другого.
Поездка из Йоркшира была ужасной, Джулиана всю дорогу не могла ни есть, ни спать. И она постоянно думала о Саймоне, ощущая тупую ноющую боль в груди.
Разумеется, она понимала, что бегство не самый разумный поступок, однако чувствовала, что не сможет оставаться в Йоркшире и не поддаться соблазну вновь оказаться в объятиях Саймона, в его постели, в его жизни… Но, увы, она недостаточно хороша для него, так как не имела того, что он так высоко ценил, — отличной родословной, незапятнанной репутации и должного воспитания. Все, что у нее имелось для него, — это сомнительное прошлое и ее любовь.
