Биверли Бирн - Пламя возмездия
Майклу уже очень много раз приходилось выслушивать подобную аргументацию и не было занятия бессмысленнее, чем пытаться переубедить этих людей, лишившихся власти из-за отмены рабства. Они были неспособны задуматься над тем, что, по сути дела, никаким правом на этих рабов не обладали. Впрочем, неизвестно, что бы чувствовал на их месте сам Майкл.
– Я понимаю вашу точку зрения, – спокойно ответил он. – Но, сеньор Моралес, прошу прощения, мне пора. Сейчас я должен идти, иначе я не успеваю на поезд.
Майкл прошел через гостиную и поднял с пола свой саквояж. Теперь он был непривычно легким, в нем больше не было толстых, тяжелых пачек песет – он оставил их здесь.
Он почувствовал себя легко-легко, но не желал предаваться эйфории, наоборот, он сейчас напряженно раздумывал. Он сделал все, ради чего приехал сюда: шестнадцать владельцев гасиенд согласились на его Условия. Отказалась лишь донья Мария де лос Анхелес и, хотя Майкл разыграл перед ней целый спектакль, демонстрируя ей свое положение, в действительности он никакого сожаления не испытывал. Упустить одну гасиенду из семнадцати – такую, с позволения сказать, неудачу он вполне мог пережить. Сейчас он прекрасно понимал, что «Банко Мендоза де Пуэрто-Рико» в его руках, а вместе с банком – и весь Пуэрто-Рико. Дела на острове были закончены. Вот только визги по этому поводу еще не начинались. Ничего, пусть себе визжат, сколько мочи хватит, это ровным счетом ничегошеньки не меняет. А что касается этой немыслимой шарады Лилы, она еще ждет своего истинного завершения.
– Очень признателен вам за оказанное гостеприимство, – благодарил Моралеса Майкл. – Вы очень облегчили мою работу, предоставив ваш дом в качестве моей временной резиденции, да и остальным было нетрудно прийти и встретиться со мной здесь.
Глаза без век изучающе смотрели на него.
– Большинство этих людей, сеньор Кэррен, согласились бы проползти через весь остров на брюхе из-за семидесяти пяти тысяч песет. Я бы этому не удивился.
Чему удивлялся Моралес, так это тому, что Майкл заплатил ему проценты за посредничество при сделке. И это в такие времена, когда они были готовы отдать свои гасиенды чуть ли не даром!
Майкл усмехнулся.
– У каждого из нас свое понимание того, как следует делать деньги. Лишь время вправе осудить нас или оправдать. – Он извлек из жилетного кармана часы. – Я должен отправляться.
– Да, вам пора, – согласился Моралес. – Экипаж ждет вас, чтобы отвезти на станцию.
Они направились к дверям. Моралес остановился и обернулся.
– Сеньор Кэррен, мне кажется, вы забыли одну очень важную вещь.
Моралес взял со стола небольшую папку. В ней были шестнадцать купчих, подписанных всеми шестнадцатью бывшими их владельцами. Моралес подал папку ирландцу, готовому во все горло рассмеяться, но этот Коко Моралес все равно ничего бы не понял.
14
Лондон
8 часов вечера
– Рад, что вы пришли, – встретил его Шэррик. – Пожалуйста, присаживайтесь.
Он указал на кресло, стоявшее у камина, и Чарльз опустился в него. Шэррик занял место напротив. Они находились в кабинете лорда. Чарльз ощутил запах торфа, это показалось ему странным.
– Не жарко вам? – осведомился Шэррик. – Боюсь, что эти тропики развратили меня окончательно – топлю камин даже этим нашим английским летом.
– Нет, нет, наоборот. Очень приятно. К вечеру заметно похолодало, это у вас торф? Не часто в Лондоне приходится нюхать торф, правда?
– Это своего рода каприз. Торф этот нарезан в Глэнкри, у меня дома, в Уиклоу. Мне доставляют его сюда в Лондон морем… знаете, запах дома все-таки, всяческие ассоциации, воспоминания.
Чарльза не удивило, что его собеседник назвал Ирландию своим домом. Вероятно, его далекие предки были либо саксами, либо норманнами, либо теми и другими вместе, но кто его знает, сколько их жило за проливом. Естественно, они никем, кроме ирландцев, себя не считали.
Между ними стоял столик с хрустальным графином и два тяжелых низких стакана.
– Может быть, виски? – предложил Шэррик.
– Благодарю, с большим удовольствием.
И виски был тоже ирландским, выдержанным и очень приятным на вкус.
– Изумительный виски, – признался Чарльз, отпив глоток и разглядывая жидкость в его стакане.
– Рад, что угодил вам. Вообще-то это не для продажи, мы его изготовляем в Глэнкри для себя. Но, Должен признать, что второе после него – шерри Мендоза. Это ваше «фино» – чудо из чудес.
Чарльз улыбнулся и поднял стакан. Он маленькими глотками пил янтарный напиток, украдкой разглядывая человека, у которого он сейчас сидел в гостях. Лорд Шэррик был человеком чрезвычайно занимательным – его считали ходячей легендой. Впервые об изысканиях этого лорда из Глэнкри Чарльз услышал еще в детстве. И лишь теперь ему довелось с ним познакомиться. Впервые в жизни Чарльз убедился, что и лысина может быть по-своему привлекательной. Он невольно провел рукой по своим заметно поредевшим в последнее время волосам. Может быть, пора прекратить эти стенания по поводу возможного облысения. Было слышно, как на каминной полке громко тикали часы.
Шэррик прервал молчание.
– Ну и что вы можете сказать по поводу моего сообщения?
– Я был очень удивлен вашим звонком, для меня было сюрпризом ваше желание встретиться со мной, а не с моим отцом или его братьями, – откровенно сказал Чарльз.
– Нет, я не имею в виду мой телефонный звонок.
– Тогда боюсь, что не понимаю вас, – недоумевал Чарльз.
– Я имею в виду то послание, которое вы получили вчера вечером. Полагаю, вы успели ознакомиться с материалами.
Чарльз заметил, что его рука задрожала и он поставил стакан на столик.
– Я все еще не…
– Знаете что, давайте не будем попусту транжирить время, – перебил его Шэррик. – Сейчас его не так много у Мендоза.
Возникла пауза. Чарльз, поколебавшись, все же решился.
– Вы хотите сказать, что вы – Келли? – недоверчиво спросил он.
Именно этой фамилией и была подписана записка, приложенная к документам. В ней говорилось.
«Пожалуйста, внимательно прочитайте все, что здесь имеется. То же самое было передано вашему брату Тимоти в пабе «Лебедь» на Бэчелорс Уок в Дублине пятнадцатого июня. Келли».
– Да, я – Келли, – признался Шэррик. – Это имя моей матери. Иногда я так подписываюсь, в зависимости от ситуации.
Теперь все стало на свои места.
– Недавно вы побывали в Южной Америке. Об этом вы писали в «Таймс». Предположительно и в Парагвае, хотя об этом в статье не было ни строчки, – сказал Чарльз.
Теперь он понимал все.
– Верно. Хотя ваш брат Тимоти должен был об этом знать. Я же сообщил вам, что послал ему точно такой же отчет еще месяц назад. Он предпочел им не воспользоваться. А что предпочтете вы?
– Для меня уже поздно отдавать предпочтения чему бы то ни было. Заем выпущен. Уверен, что и вам это известно, – мрачно заключил Чарльз.
– Известно, но я не думаю, чтобы было поздно. У вас еще есть время для того, чтобы удержать Мендоза на плаву.
– Послушайте, нас лихорадит, спору нет. Я этого не отрицаю. Но о том, что банк лопнет, речи нет и быть не может, и посему просто абсурдно выступать с такими предложениями. Уверяю вас…
Шэррик остановил его жестом руки.
– Послушайте меня и вы поймете, почему я решил встретиться именно с вами. Дело в том, что Тимоти – человек обреченный. Это ясно. Даже если произойдет чудо, и он выкарабкается из этой комы, он останется на всю жизнь чем-то вроде мертвеца – бессловесным, ничего на соображающим существом. Растением. А вот что касается…
Чарльз побледнел.
– Значит, вам известно о том, что произошло с Тимоти?
– Известно. У меня есть источники информации. Теперь я не вижу смысла скрывать их от вас. Поскольку вы сейчас вынуждены заниматься делами вашего брата, я вам назову этот источник. Как вы поступите – дело ваше. Этот тюфяк Уиллис, лакей – самая настоящая свинья, его за пару шиллингов запросто купишь.
Чарльз покачал головой.
– А с какой целью вы шпионили за Тимом? Какое отношение вся эта история имеет к вам?
Чарльз призвал на помощь всю свою выдержку, но голос его предательски дрожал. Боже, кончится когда-нибудь этот безумный день?
– До сегодняшнего утра Тимоти был ключевой фигурой. И поэтому мне было необходимо знать, где он и что делает.
– Ключевой фигурой в чем? Где? Вообще, какое дело вам до Мендоза? Этого я никак не могу уразуметь, – недоумевал Чарльз.
Шэррик наклонился и наполнил стаканы.
– Надо признаться, что причина, почему я в это дело ввязался, предельно проста и носит ярко выраженный личный характер, – женщина. Леди.
– Женщина? Вы имеете в виду Бэт? Но ведь она с Майклом… – Чарльз не договорил. – Ведь это не Бэт, правда? Она способна заинтересоваться таким человеком, как вы. Это может быть только Лила Кэррен, Черная Вдова. Она тоже ирландка, как и вы. Вот ее в этой роли я себе очень хорошо представляю.
