Графиня Грандвелл (СИ) - Толчин Таня
— Петер Грандвелл… — повторила он еле слышно и с нескрываемой радостью. — Хорошее имя… Твой брат был бы счастлив…
Глава 37
С самого утра Гудрун нагрузила Нору работой, которую девушка безропотно выполняла. Она неспешно шла по коридору замка и несла ведёрко с водой, ведь хозяйка приказала вымыть полы в покоях конунга. С тех пор, как она отдалась Ульвару прошло уже более месяца, и девушка неоднократно навещала по ночам его опочивальню, куда тот её звал… Затем они предавались любви, Нора забывала обо всём на свете, растворяясь в объятиях своего медноволосого бога… Она каждой клеточкой тела желала этого мужчину, совершенно не задумываясь о последствиях. Да уж, ведь и вправду говорят, что любовь слепа…
Нора остановилась посреди коридора и поставила ведро с водой на пол, ощущая в теле слабость. С утра немного тошнило, наверное, плохо позавтракала, ведь одолевало чувство голода. Захотелось вдруг пить и немного солёной рыбы, хоть кусочек… Надо пойти на кухни и попросить у стряпух.
— Нора! Чего не работаешь? — за спиной прозвучал властный голос Гудрун, она упёрла руки в бока и сверлила девушку недовольным взором.
— Я сейчас… немного отдохну… что-то нездоровится… — тихо и робко молвила девушка, а Гудрун подошла ближе и прищурилась, внимательно вглядываясь в лицо Норы. — Что-то ты очень бледная, что тебя беспокоит-то?
— Немного тошнит, — девушка досадно и судорожно вздохнула, ощущая трепет и страх перед грозной хозяйкой.
— Тошнит, говоришь? — на лице проницательной Гудрун вдруг отразилась тревога. — А давно ли кровь у тебя была?
— Давно… — еле слышно ответила Нора, ещё не понимая, к чему клонит хозяйка.
— С мужчиной была? — спросила та, пристально взирая испуганной девушке в очи. Нора опустила взор, а тело внезапно пробрало дрожью наряду с ошеломляющей догадкой… — Чего молчишь? Кто он? — Гудрун подошла почти вплотную, в её зелёных очах полыхнула неподдельная тревога. — Может кто силой взял? Ты скажи! Не молчи, Нора! Коль чего, мы с Гудрун живо разберёмся! Замуж тебя возьмёт иль место срамное сама ему отрублю!
Нора побледнела ещё больше, видно хозяйке ещё не доложили, что конунг брал девушку на своё ложе… Она почувствовала внезапный приступ тошноты и резко отвернулась. Нору стошнило прямо на пол, руки дрожали, а ноги и вовсе словно онемели…
— Бедное дитя! — воскликнула Гудрун. — Кто посмел? — она вообразила, что девушку изнасиловал кто-то из местных воинов.
— Что тут происходит? — внезапно прозвучал громогласным эхом рычащий голос Ульвара. Мужчина как раз шёл по коридору, направляясь в свои покои.
— Кто-то возлёг с Норой, да запуганное дитя не признаётся! Кто-то, видно, силой взял! Животное похотливое! Ох, как узнаю… — прошипела угрожающе Гудрун. — Порублю лично на куски! Понесла она, да не признаётся, от кого!
Ульвар застыл на месте, словно массивная статуя, округлив свои серые очи.
— Как понесла? Дитя ожидает, что ли? — конунг перевёл растерянный взгляд с сестры на бледную Нору, у которой подкосились ноги и девушка бы рухнула наземь, но сильные руки конунга её вовремя подхватили.
— Лекаря зови! — рявкнул Ульвар, обращаясь к взволнованной сестре. — Моё это дитя!
— Как? — Гудрун так и застыла на месте, словно статуя, выпучив в недоумении свои зелёные глаза, а конунг с Норой на руках направился в свои покои, крепко прижимая к груди бессознательное хрупкое тельце девушки. — Брат? Когда же ты успел-то? — женщина упёрла руки в бока. — Бирна! — рявкнула она в пустоту коридора, озаряемого факелами.
Нора открыла веки, ощущая слабость и лёгкую дрожь, она лежала на широкой кровати в комнате Ульвара.
— Совсем слабенькая и немощная, сил у неё нет… Если хотите, чтоб дитя она выносила, беречь её надо да работой не нагружать, — женщина-повитуха, которую позвала Гудрун сокрушённо покачала головой, она как раз заканчивала осматривать лежащую девушку. — И кушать ей больше надо, сил набираться…
Конунг нервно расхаживал по своим покоям, бросая на сестру недовольные взгляды, в которых читался немой укор. Ведь Гудрун нещадно нагружала Нору работой, заставляя таскать тяжести.
— Да я ведь не знала! — воскликнула виновато сестра Ульвара, она сидела в кресле и тяжело вздыхала, а у стены на дубовом сундуке взгромоздилась Бирна, хмуря свои кустистые густые брови.
— Да уж, совсем дохленькая она и худющая, как тростинка, — вздохнула грозная нянька. — Ещё неясно, сумеет ли выносить это дитя…
— Выносит, куда денется? — буркнул Ульвар, хотя было видно, что мужчина явно встревожен состоянием Норы и беспокоил его не сам факт беременности, а здоровье девушки. — Никакой работы ей не давать, уяснила? — он полоснул стальным взором Гудрун. — И коль кто посмеет её обидеть даже словом, языки собственными руками вырву!
— Да уяснила, брат! — недовольно рявкнула Гаррад. — Не ведала же я, что ты и она… Эх… — женщина лишь махнула рукой и встала с кресла. — Я же думала, ты на ложе одну из дочерей ярлов возьмёшь, а не этого ребёнка, — она кивнула в сторону кровати, где лежала бледная Нора.
— Не такой она уж и ребёнок, — хмыкнул конунг, нахмурившись.
Бирна встала и последовала за хозяйкой к выходу из комнаты, а престарелая опытная повитуха, которая также являлась известной травницей оставила на столе мешочек с травяным сбором.
— Делай отвар да пей по утрам, не будет так сильно тошнить, — назидательно молвила она перед тем, как покинула покои конунга. — И кушай побольше!
Бирна плелась следом за хозяйкой по коридору замка, Гудрун была явно не в духе.
— Надо же, думала возьмёт себе одну из дочерей наших ярлов! И чем его эта серая мышь привлекла? Странные весьма вкусы у моего брата! — ворчала женщина недовольно.
— Своей покорностью да чистотой, наверное, — ответила Бирна. — Не печальтесь, госпожа, ведь Нора-то из нашего народа и хоть пока совсем слабенькая, но всё же работящая. Не то, что та белобрысая саксонская змея, которой даже до родной дочки дела не было!
— Тут уж ты верно подметила, — Гудрун чуть замедлила шаг. — Та целыми днями только шаталась по замку и ничего не делала! Сама к богам отправилась, туда ей и дорога…
— Так у нашего Ульвара наконец-то дитя появится, а коль ещё и мальчик… — на хмуром лице Бирны появилось подобие улыбки а Гудрун промолчала, лишь задумчива вздохнув.
Нора попыталась привстать, она упёрлась локтями в кровать, оглядываясь по сторонам.
— Куда собралась? Подать тебе чего? — Ульвар присел на край ложа, пристально и с тревогой взирая на девушку.
— Уж на кухне работы много, надо бы помочь…
— Лежать! — рявкнул конунг так громко, что девушка резко вжалась в кровать спиной и испуганно округлила свои серые очи. — Сказала повитуха лежать, значит, лежать! И никакой работы, уяснила? А сегодня и вовсе весь день в моих покоях будешь сидеть!
— Но как же без работы-то? Не могу я бездельничать, господин Ульвар! Да и мне уже лучше, — тихо молвила Нора, умоляюще взирая на мужчину.
— Я твой господин и приказываю тебе бездельничать, — конунг сказал, как отрезал, затем чуть нагнулся над лежащей Норой и поправил её русый локон, слегка поглаживая по щеке большим пальцем. — Позову слуг, попросишь у них, чего тебе понадобится… И еду вскоре сюда принесут, только попробуй мне не есть!
— Кусочек бы солёной рыбы… — прошептала чуть слышно Нора, глядя конунгу в глаза.
— Эх, совсем же ты ещё дитя, — он продолжал поглаживать массивными, шершавыми пальцами бледные скулы девушки. — Будет тебе рыба…
Затем Ульвар поднялся на ноги и направился к выходу из покоев. Хоть с виду конунг казался напряжённым и задумчивым, но в его душе царила радость, что бескрайним океаном затопила всё его естество, словно приближение весны означало для мужчины зарождение новой жизни, которую он же и посеял в хрупком теле маленькой Норы.
Спустя час девушке принесли сытный обед с обилием рыбы, как она того и хотела. Нора долго взирала на огромный поднос с едой, мысленно отметив, что и за день столько не сумеет съесть. Девушка совсем не привыкла бездельничать и с удовольствием взялась за вышивание, одновременно погрузившись в размышления. Ведь господин рано или поздно возьмёт в жёны одну из дочерей ярлов, об этом не раз многие судачили, а что в таком случае будет с ней и ребёнком?
