Жаклин Брискин - Обитель любви
Однако в голосе его недоставало уверенности. Он весь как-то обмяк, крепкая грудь над круглым животом ввалилась. Во взгляде была почти такая же растерянность, как и тогда, много лет назад, когда для него настали черные дни.
У Бада при виде этого защемило сердце.
— Папа, я же не говорю, что совершенно устраняюсь от дел, — солгал он. — Думаешь, я ненормальный? И потом, неужели я позволю чужому человеку притронуться к нашему гроссбуху?
— Значит, ты будешь вести отчетность?
— Разумеется!
После этого плечи Хендрика чуть распрямились.
— Мне придется уменьшить тебе зарплату.
Оба прекрасно знали, что зарплата в магазине была только мизерной долей доходов Бада. Основные деньги шли от квартирной ренты в его квартале — включая и сам магазин Ван Влитов — и других его капиталовложений. Тем не менее Бад сделал смущенное лицо и проговорил:
— Как решишь, папа.
Хендрик все еще выглядел потерянным. Бад хотел ему рассказать о беременности Амелии, но промолчал. Они с женой решили подождать с этим до четвертого месяца, чтобы не сглазить.
Бад не советовался с Три-Вэ о своем решении вложить все в «Паловерде ойл». Он просто появился в тот день у колодца с купчими на восемь соседних участков.
— Еду вечерним поездом в Санта-Паулу. Попытаюсь нанять там для нас несколько бурильных бригад, — сказал он Три-Вэ.
— Лучше бы подождать до...
— До чего? — перебил Бад. — До того, как сюда сбегутся все кому не лень и начнут копать?
Три-Вэ не ответил.
То, что Бад и в этом деле вздумал верховодить, привело его в бешенство. Он был также зол на самого себя за то, что позволил Баду перехватить инициативу. Он не возражал, не спорил, ибо помнил о своей вине. Поэтому он безропотно пошел вместе с Бадом по новым участкам, поднимая комья земли, нюхал, пытаясь уловить запах нефти.
5«Лос-Анджелес геральд» за 30 июля 1892 года:
НИКОГДА ПРЕЖДЕ НЕ БЫВАЛО ТАКОГО АЖИОТАЖА ВОКРУГ НЕФТЯНЫХ УЧАСТКОВ!
Город сошел с ума! Спекуляции с недвижимостью и всеобщий ажиотаж захватили всех и выплеснулись далеко за пределы округа Лос-Анджелес. Во многом это напоминает недавний Великий Бум, связанный с недвижимостью. Нефтеносные земли раскупаются по бешеным ценам, большой размах приняла спекуляция землей. Участки, которые прежде никто не брал за 75 долларов, идут сейчас по 1000 и выше. Люди, знающие толк в земельных делах, признаются, что никогда прежде ничего подобного не наблюдали. В Санта-Пауле говорят, что многие лосанджелесцы уже окончательно помешались на нефти.
И вправду помешались. Мужчины — да и женщины тоже, — вообще далекие от нефти, садились на корточки и нюхали землю с умным видом, а потом отдавали за крохотный участок земли все свои сбережения. Всякий, кто мог себе это позволить, рыл колодец. И земля отдавала свою черную древнюю кровь.
Однажды днем в середине августа, спустя три недели после того, как забил первый фонтан, Бад сидел на буровой платформе. Было очень жарко, за сорок, и поэтому на нем не было куртки, а рубашка пропиталась потом, от которого потемнели и красные эластичные подтяжки. Время от времени он приподнимал кожаный шлем, чтобы утереть пот со лба.
Домишки с долговязыми пальмами вокруг стояли, как и прежде. В остальном же изменения были просто поразительными, так что Колтон-стрит было совсем не узнать. Повсюду работали бригады бурильщиков. Плотники перекликались между собой, возводя скелетоподобные пирамиды нефтяных вышек. Бригадиры отдавали распоряжения рабочим. На соседней вышке у кузнечного горна стоял загорелый инструментальщик. Наковальня звенела под ударами молота. Упряжка из шести мулов с трудом тянула на холм груз досок. Хлыст возницы так и ходил по спинам животных, а железные подковы рыли землю там, где раньше был тщательно возделанный газон.
Баду нравилась рабочая суета, оглушающий шум. Физический труд на бурильной платформе приносил ему такое же удовольствие, что и работа пастуха-вакеро в загоне. А в душе он радовался тому, что «Паловерде ойл» бурила скважины быстрее других.
Он поднял голову и увидел Три-Вэ, открывающего грубо сколоченную калитку с табличкой, на которой наспех было выведено: ПАЛОВЕРДЕ ОЙЛ. Их участок был обнесен вокруг колючей проволокой. Три-Вэ осторожно придержал нагретую солнцем железную перекладину и вновь завязал канат, выполнявший роль замка.
В отличие от Бада, Три-Вэ терпеть не мог весь этот шум и гам. Он беспокоил его днем и ночью, так как звуки с рабочих площадок долетали до их дома на Уотер-авеню. Едва выпадала свободная минута, он убегал в горы Санта-Моники, и как только за очередным холмом скрывались дома и затихал городской шум, садился под дуб и клал перед собой на колени журнал. Он читал о нефти. Несмотря на то, что ему не нравилась эта бешеная активность на Колтон-стрит, он никогда еще не был так одержим нефтью, как сейчас.
Когда он взобрался на платформу, Бад крикнул:
— Ты уже ел?
— Юта распорядилась, чтобы служанка принесла мне ужин сюда, — ответил Три-Вэ.
— А мне пора в магазин, рыться в этих чертовых книгах, — сказал Бад. — Джо! — крикнул он, но не смог перекрыть своим голосом шум. Крикнул громче. Приземистый кузнец занял его место у регулировочного болта. — Пошли, Три-Вэ. Отдохнем минутку, — сказал Бад.
Недалеко стояло корыто шириной в шесть дюймов, которое все здесь называли аптечкой, потому что буровики вкладывали в него пузырьки с противоядием от змей. Бад вытащил из корыта бутылку вместимостью в одну пинту с надписью БАД на этикетке. Это было виски «Бурбон». Братья слезли с платформы и уселись рядом в тени. Бад протянул бутылку Три-Вэ.
Три-Вэ влил в себя немного теплой жидкости.
— Бензину придумали новое применение, — сказал он.
Бад, который уже поднес было бутылку ко рту, опустил ее и глянул на брата.
К сожалению, калифорнийская нефть была очень богата бензином. А бензин считался примесью. Из-за высокой степени летучести от него было очень трудно избавиться. Применение ему до сих пор придумали только одно: жидкость для чистки.
— Ну? — спросил Бад. — Выкладывай.
— Я тут прочитал о двух немцах, Готлибе Даймлере и Карле Бенце.
Губы Бада разочарованно скривились, и он, запрокинув голову, глотнул из бутылки.
— Я о них слышал, — сказал он, вытирая губы. — У них появилась сумасшедшая идея создать какой-то безлошадный экипаж.
— Они уже создали его. Двигатель работает на бензине.
— Да будет тебе, Три-Вэ! Это же бред сивой кобылы.
— Почему? — возразил Три-Вэ. — Только представь себе, какую свободу передвижения получит человек. Не надо будет запрягать, беспокоиться об отдыхе и водопое. Ты сможешь поехать, куда захочешь. Куда душе угодно. Горожанин больше не будет зависеть от трамвая, а фермер не будет привязан к своей ферме. Появление таких машин по значению равно изобретению паровоза. Особенно здесь, на Западе, где расстояния так велики.
