Елена Арсеньева - Гори, венчальная свеча
Ей хотелось так и сидеть здесь, долго-долго, в мертвенном оцепенении, без чувств и мыслей; но Гоар следовало обмыть и переодеть, пока кровь не засохла. Лиза с трудом поднялась и побрела к выходу. Надо позвать служанок…
За дверью ее чуть не сбила маленькая татарочка, которая сломя голову неслась куда-то, прижимая к груди алые сафьяновые полусапожки.
– О госпожа! Прости меня! – Испуганная татарочка согнулась в поклоне, и две дюжины ее блестящих косичек свесились до самого пола. – Я искала валиде Чечек, она оставила у водоема свои папучи и послала меня за ними.
Девочка выпрямилась, и Лиза разглядела, что подошва одного башмака испачкана чем-то серым, будто густой пылью. Да ведь это зола!
«Знаешь, чей след найдет Сеид в подвале, в золе?..»
О Господи… След в золе! След Чечек!.. Что это говорил Сеид-Гирей? Что велели ему приснившиеся старцы? «Найти того, кто оставит в золе свой след, и убить этого человека, отдав им в жертву. Тогда вскорости мне откроется богатейший клад, и все беды и несчастья мои навек отступят».
Запоздалая дрожь пронизала ее тело. А ведь с Гирея станется исполнить эту жестокую нелепость: он суеверен, будто дитя малое. Нет, может быть, пожалеет Чечек?..
Сеид-Гирей безумен. Он только что готов был лишить жизни ее, Рюкийе, он только что в запале убил женщину, взрастившую его, и не остановится перед тем, чтобы принести в жертву воображаемой удаче надоевшую ему валиде.
Лиза зажмурилась. Зачем, зачем вызвала она к жизни любовь Сеид-Гирея, преданность Баграма и Гоар, если все это принесло смерть и принесет еще новые жертвы? Что делать? Как исправить содеянное?
Лиза выхватила алые папучи из рук служанки, которая смотрела на нее, вытаращив глаза, и, пробормотав: «Я сама отдам их валиде!» – кинулась было к покоям Чечек, но татарочка поймала ее за полу и смущенно потупилась.
– Валиде в твоей опочивальне, госпожа…
Лиза запнулась было, но тут же поспешила дальше. Конечно, Чечек решила, что с соперницей уже покончено, потому и заняла так поспешно ее покои вместо своих, выгоревших. Вспыхнула в душе старая обида и погасла. Теперь, перед лицом смерти, все их распри казались такой ерундой!
* * *Глаза Чечек, раскинувшейся на просторной постели, широко раскрылись при виде Лизы, но изумление тотчас сменилось яростью. Она вскочила так резко, что маленький столик возле тахты опрокинулся, и драгоценности, подарки Сеид-Гирея, раскатились по полу. Чечек с явным удовольствием растоптала жемчужное ожерелье, отшвырнула ногой кольца и браслет, угрожающе двинулась к Лизе.
– Ах ты, напасть! Жива еще? Вот так диво! Зачем явилась? Какое новое паскудство измыслила?
– Твои? – сунула ей Лиза папучи, и Чечек удивленно воззрилась на них.
– Ну, мои. А что? Иль тебе занадобились? Да ведь на твои колодки они не налезут!
Лиза даже зубами скрипнула. Что правда, то правда: ножки у Чечек были малы, будто у ребенка, не то что узкие, долгие ступни Лизы. Да, Чечек хорошо знала, чем женщина может уязвить женщину! Но Лиза вновь не позволила обиде одолеть себя.
– Не время собачиться! Лучше послушай меня.
Она торопливо пересказала все, что произошло после появления Сеид-Гирея, его сон и признание покойной Гюлизар-ханым, потом ткнула пальцем в подошву башмака.
– Видишь? Зола! Понимаешь, что будет, если султан угадает, чей след в золе оставлен?
Чечек слушала ее молча, с видимым недоверием, и только злобно блеснула глазами.
– Ладно врать-то.
– О Господи, – безнадежно вздохнула Лиза, – Хватит болтать. Коли не хочешь, чтобы пришли да на правеж тебя поволокли, делай что-нибудь! Бежать тебе надо!
– Нет, быть не может, – отмахнулась Чечек. – Не верю я тебе.
Тут в дверях показалось румяное узкоглазое личико.
– Валиде и ты, госпожа! Всех вас в подвал кличут. Господин наш султан всех там ждет. Приказано спешить, – она увидела босые ноги Чечек, – и обувку всю с собой велел прихватить, какая есть.
Молоденькая служаночка исчезла.
– Слышала? Ну что, врала я тебе? Врала?
Чечек взглянула исподлобья.
– Не посмеет он на меня руку поднять!
Лиза горестно усмехнулась:
– А на меня посмел? И на Гюлизар-ханым?
Темные глаза Чечек заволокло дымкой страха, но она не уступала:
– Почем знать, может, это ты сама башмак мой в золе выгваздала!
– Хорошо, – обреченно кинула Лиза, – я это сделала, хорошо. Но зачем к тебе-то пришла? Зачем упредила, скажи, Христа ради?!
Чечек, видимо, растерялась.
– Не знаю… – И снова взвилась: – Не знаю, не ведаю! Не пойму, какой прок тебе от меня беду отводить!
Лиза смотрела на нее, не находя ответа.
– Ты… так похожа на мою сестру! – вдруг выговорила она, словно бы против воли, и встрепенулась: и впрямь! Вот кого напоминала ей порою Чечек! Да Лисоньку же!
– Сестру?.. – повторила Чечек, голос ее дрогнул.
– Да! – Лиза горячо стиснула руки. – Мы тут, на чужбине, и впрямь как сестры с тобою. К лицу ли нам, сестрам по крови, по вере, друг дружке горло рвать из-за нехристя кровожадного?
– Ой ли? – Чечек лукаво повела бровью. – Будто он тебе не по сердцу?
Жар ударил в лицо, но Лиза заносчиво вскинула голову:
– Нет. Нет. Было наваждение бесовское, да прошло. Видеть его не могу!
– Иль другой у тебя есть? – Глаза Чечек вспыхнули девчоночьим любопытством.
– Другой? – Что ответить? Есть ли он, другой? Знать бы! – Бог весть, жив он, нет…
Лицо Чечек отуманилось.
– Вот и я не ведаю, мой-то жив ли? Он москов, как и ты. Лех Волгарь его имя.
– Волгарь? – встрепенулась Лиза. – Вот чудеса! Так ведь и я с Волги!
– Ну?! Не встречала ль его там? Видный собою парубок, очи голубые, кудри русые…
Лиза неприметно вздохнула:
– Таких видывала, но с этим прозваньем не знаю никого. Он жених тебе?
Чечек еще пуще помрачнела:
– Он коханый[89] мой, друг отца. Я мечтала, он на мне женится, хотя у меня иной был жених. Жених-то меня татарину и продал, будь проклят во веки веков! Обманом из дому увез, а потом бросил. Татарин вел на сворке какого-то жалкого монаха, и лишь увидел его Славко, начал за него любые деньги давать, коня, а потом и меня в придачу, словно тот монах был ему брат родной. Гореть бы ему в огне адовом, не сгорая, тому Славку! Век не знать душе его спасения…
– Чечек… – схватила ее за руку Лиза, но та отмахнулась:
– Не кличь ты меня сей кошачьей кличкою! Дарина – имя мне.
– Дарина, голубушка, о чем это мы?! На что время тратим? Того и гляди придут сюда, твой башмак отыщут. Такового малюсенького следочка ничья нога, кроме твоей, оставить не могла. Бежать нам надобно!
– Куда бежать-то? – печально усмехнулась Дарина. – В окошко не выскочить, по саду шагу не ступить – тут же схватят.
