Джейн Остин - Гордость и предубеждение
Вскоре она узнала, что намерение поехать в Брайтон, о котором Лидия намекнула им на постоялом дворе, часто было предметом разговоров между ее родителями. Элизабет сразу увидела, что у отца не было ни малейшего намерения уступать, но ответы его были такими расплывчатыми и двусмысленными, что ее мать, несмотря на многочисленные разочарования, никогда не теряла надежду в конце концов взять над ним верх.
Раздел XL
Элизабет больше не могла преодолевать свое неудержимое желание ознакомить Джейн с тем, что случилось во время ее визита. Наконец, решив не упоминать всех подробностей, которые касались ее сестры, и подготовив ее к удивительным новостям, на следующее утро она пересказала ей в общих чертах ту сцену, которая произошла между ней и мистером Дарси.
Невероятное удивление старшей мисс Беннет вскоре уменьшилось под влиянием сильной сестринской симпатии, в свете которой всякое выражение восторга поведением Элизабет выглядело совершенно естественным; а все удивление вскоре растворилось в других эмоциях. Она сожалела, что мистер Дарси выразил свои чувства таким неподходящим для них способом, но еще больше сетовала она по поводу печали, которую доставил ему – и в этом сомневаться не приходилось – отказ ее сестры.
– Он почти был уверен, что его предложение будет принято, и – ошибся, – сказала Джейн. – Ему не надо было демонстрировать эту уверенность; а теперь представь себе всю глубину его разочарования.
– Да, – ответила Элизабет, – я всем сердцем сочувствую ему, но ко мне он испытывает еще и другие чувства, которые, возможно, помогут ему избавиться от любви ко мне. Ты же не будешь упрекать меня за то, что я отказала ему?
– Упрекать тебя?! Господь с тобой!
– А ты упрекаешь меня, что я хорошо отзывалась о Викхеме?
– Нет, но я не знаю – ты что, ошиблась в нем?
– Скоро узнаешь, когда я расскажу тебе о том, что случилось на следующий день.
И Элизабет поведала ей о письме, перечислив все из него, где говорилось о Джордже Викхеме. Для бедной Джейн это стало жестоким ударом. Она, с ее доверчивостью и склонностью видеть в людях только хорошее, и подумать не могла, что в одном человеке могло содержаться столько греха, что его хватило бы на весь род человеческий. После такого впечатляющего открытия ее не смогло утешить даже то, что мистеру Дарси удалось восстановить свое доброе имя. Вполне искренне пыталась она доказать возможность какой-то ошибки, стремилась обелить одного, не задев при этом другого.
– Ничего у тебя не получится, – сказала Элизабет, – тебе ни за что не удастся сделать так, чтобы оба они оказались хорошими. Надо выбирать, и выбрать кого-то одного. У них обоих столько добродетели, что ее может хватить только на одного человека, и я считаю, что этим человеком является именно мистер Дарси, хотя в последнее время эта добродетель часто приписывалась то одному, то другому. А ты можешь поступать так, как тебе заблагорассудится.
Лишь через некоторое время на лице Джейн появилась измученная улыбка.
– Наверное, никогда не приходилось мне переживать такое потрясение, – сказала она. – Викхем – и такой плохой! В это почти невозможно поверить. Бедный мистер Дарси! Дорогая Лиззи, ты только представь себе, как он страдал. Какое разочарование! Да еще и зная о твоем плохом к нему отношении! А то, что он вынужден был рассказать о своей сестре, – просто ужас! Все это действительно причинило ему огромную боль. Думаю, что и тебе тоже.
– Нет! Мое сожаление и мое сочувствие исчезли, как только я увидела, насколько сильно эти оба чувства охватили тебя. Знаю – ты отдашь ему должное способом чрезвычайно щедрым, поэтому моя незаинтересованность и равнодушие растут ежесекундно. Щедрое проявление чувств с твоей стороны заставляет меня сдерживать собственные, поэтому чем дольше ты будешь жалеть мистера Дарси, тем равнодушнее будет становиться мое сердце. Оно станет легким, как пушинка.
– Бедняга Викхем! Его лицо просто светится добродетелью! А манеры такие открытые и благородные!
– В воспитании этих двух молодых людей была явно допущена ошибка. Одному досталась вся добродетель, а второму – все ее подобие.
– В отличие от тебя, я никогда не считала, что мистеру Дарси сильно не хватает именно подобия.
– И все же мне казалось, что я поступила очень предусмотрительно, что вот так, без особых на то причин, начала относиться к нему с решительной антипатией. Когда имеешь к кому-то такую антипатию, это дает такой толчок воображению, такую возможность позлословить! Можно все время кого-то порицать и не сказать при этом ничего интересного, но нельзя все время насмехаться над человеком, не сказав время от времени чего-то очень остроумного.
– Лиззи, я уверена, что когда ты впервые прочитала это письмо, то не могла относиться к этому делу так, как сейчас.
– Конечно же, не могла. Мне было достаточно неловко, мне было очень неловко, я просто чувствовала себя несчастной. И некому рассказать о своих чувствах, нет рядом со мной Джейн, которая утешила бы меня и сказала, что не такая уж я была слабая, тщеславная и противная, хотя на самом деле я была именно такой! О, как мне хотелось, чтобы ты была возле меня.
– Очень жаль, что ты использовала слишком сильные выражения, когда говорила о Викхеме мистеру Дарси, потому что теперь ясно, что они полностью незаслуженные.
– Да, конечно же, жаль. Но то, что я имела несчастье высказываться с таким гневом, является естественным следствием той предвзятости, которую я в себе лелеяла. Существует одно обстоятельство, по поводу которого я хотела бы с тобой посоветоваться. Скажи: нужно ли мне – или, может, не стоит – рассказывать всем нашим знакомым о настоящем характере Викхема?
Старшая мисс Беннет немного помолчала, а потом ответила:
– Я уверена, что нет оснований разоблачать его таким ужасным способом. А что ты сама об этом думаешь?
– Что этого не следует делать. Мистер Дарси не позволял мне разглашать его сообщение. Наоборот – он дал понять, что каждую подробность о его сестре я должна держать в секрете как можно тщательнее. И вообще – если я расскажу людям правду о мистере Викхеме, то кто мне поверит? Предвзятость многих людей относительно мистера Дарси является такой сильной, что половина из них скорее умрет, чем заставит себя относиться к нему доброжелательно. Мне такое не под силу. Викхем вскоре уедет, поэтому всем тут будет все равно, что он за человек. Через некоторое время после его отъезда вся правда станет известна, и лишь тогда мы сможем посмеяться над глупостью тех, кто не узнал его раньше.
– Ты права. Публичное разглашение грехов способно навсегда разрушить его жизнь. Возможно, сейчас он сожалеет о содеянном и пытается изменить свой характер. Поэтому мы не должны доводить его до отчаяния.
