Блэйн Андерсен - В сладостном плену
— Все, что ты говоришь, имело бы смысл только в том случае, если бы ты не носила ребенка Торгуна.
Даже если бы Гудрун только предполагала это, уже одно то, что при этих словах Бретана чуть не задохнулась от волнения, подтвердило бы эту догадку.
— Это ложь! — Бретана изо всех сил старалась сохранить самообладание. — У меня уже нет никаких чувств к Торгуну. И как бы я вообще осмелилась выйти замуж за Хаакона, если бы до этого моя честь была нарушена?
— Вот поистине образец саксонской логики, — холодно ответила Гудрун, внезапно отказываясь от игривого настроения и переходя на серьезный тон. — А теперь хватит этого вранья. Об этом мне сказала старуха-прорицательница после церемонии. А она знала об этом по своим волшебным палочкам. Если бы она бросала их раньше, то тебе не надо было бы бежать. Но раз дело обстоит таким образом, то тебе придется следовать моим указаниям.
Бретана собралась опротестовать предсказание прорицательницы, но Гудрун ее опередила.
— Конечно, я знаю, ты можешь спорить против этого. Но время докажет мою правоту, не так ли? Итак, полагаю, что это произошло на острове Эйнара, ты беременна уже два месяца. Дети могут рождаться и раньше, но Хаакон не дурак, ведь новорожденный будет выглядеть вполне нормальным. Если ты не уйдешь, то уж я позабочусь о том, чтобы он узнал правду. И обещаю, что тогда и тебе, и твоему драгоценному Торгуну придется потерять свои головы.
Чтобы устоять на ногах, Бретана облокотилась о ближайшую спинку ложа и попыталась собраться с мыслями. В этот момент она чувствовала себя до смерти напуганным животным, которое угодило в западню. Тем не менее она не совсем лишилась способности рассуждать здраво. Если бы не прорицательница, то ей бы удалось представить дело таким образом, что отцом ребенка является Хаакон, но при таких обвинениях Гудрун этот номер не пройдет. Придется как-то договариваться с ней.
— Ты хочешь, чтобы я ушла от него? — спросила она. — Но почему? Он же оскорбил тебя. Где у тебя гордость?
— Когда речь идет о троне, то места для гордости не остается. Хаакон может не любить меня, но придет время и он убедится, какую ценность я представляю для него, и еще раз сделает меня королевой, при одном условии, что ты будешь недоступна для него. Ну, хватит об этом. Уверена, что ты оценишь мудрость моего плана.
— Да, — ответила Бретана с покорностью женщины, у которой нет выбора. — Надо идти сейчас же?
— Нет, сейчас для этого нет времени. Хаакон веселится в большой зале, скоро он будет здесь. Нам придется проделать это чуть позже.
— Но, — прервала Бретана, которая теперь полностью согласилась с Гудрун, однако ужаснулась мысли о том, что перед уходом ей придется удовлетворить низменные желания Хаакона.
Гудрун догадалась, о чем думает Бретана, и развеяла ее опасения.
— Ты уйдешь раньше. Мне так же, как и тебе, хотя и по разным причинам, не хочется, чтобы ты оказалась в его постели. В самом деле, если бы, к несчастью, это случилось, то с какой стати мне тогда помогать тебе, так ведь?
Бретана кивнула в знак согласия.
— Вот, возьми. — С этими словами Гудрун вложила в руку Бретаны небольшой кожаный мешочек. — Всыпь это в кувшин с вином.
Гудрун указала на серебряный сосуд, стоящий около кровати.
— Перед тем, как заняться в постели с женщиной, Хаакон имеет привычку вдохновлять себя вином. Предложи ему кубок, и он проснется только тогда, когда ты будешь на полпути в Нортумбрию.
— Ты отсылаешь меня домой? — с недоверием спросила Бретана. Хотя она и знала, что Гудрун хочет убрать ее подальше от Хаакона, однако и мечтать не смела, что та доставит ее прямо в Англию.
— Не сразу, — резко ответила раздраженная соперница. — Сегодня ночью мы позаботимся об устройстве для тебя убежища по ту сторону горного хребта, а завтра ты уже отправишься по морю.
Мысль о том, что скоро она вновь увидит Глендонвик, вселила в Бретану надежду на лучшее будущее. С тех пор, как Торгуй покинул ее, это чувство редко посещало ее.
— Бронвин!
Это громко высказанная мысль молнией мелькнула в голове Бретаны. Она не может покинуть ее.
— Я никуда не поеду без своей горничной. Даже если ты обо всем расскажешь Хаакону, то и тогда я останусь. А если так, то можешь не сомневаться, что, прежде чем убить, он возьмет меня. После этого он ведь не будет полностью принадлежать тебе, не так ли?
Бретана молила Бога о том, чтобы эти доводы подействовали на собеседницу.
— Я не поеду без нее, — повторила она. Гудрун молча оценивала степень новой опасности.
— Ну, ладно, — наконец произнесла она. — Завтра я займусь ею. А сегодня ночью я могу взять только тебя одну. Воспользуйся вином. И если ты хочешь когда-нибудь снова увидеть свою распрекрасную Англию, покрепче сжимай свои длинные саксонские ноги.
Гудрун исчезла так же незаметно, как и появилась, выскользнув через заднюю дверь, которую Бретана раньше не видела за толстыми гардинами. Снова оказавшись наедине с собой, она начала лихорадочно обдумывать все только что случившееся. И чем больше она думала об этом, тем лучше становилось ее настроение. То, что сначала грозило ей бедствием, оказалось спасением. Она освободится от цепких лап Хаакона, ее ребенок будет в безопасности и вместе со своей дорогой Бронвин она окажется на пути в Глендонвик.
Но вот что удивительно: мысль о том, что Англия — это все еще не дом, теперь казалась Бретане странной. Хотя Трондберген и был очень негостеприимен к ней, одно связанное с ним воспоминание не могло изгладиться из ее памяти — Торгуй был здесь, а не в Глендонвике. Оказавшись в Англии, она никогда больше не увидит его, никогда не окажется в его теплых объятиях, никогда не покажет ему ребенка, плод их любви.
«Ну и дура же я, — внезапно дошло до нее, — как же далеко можно зайти с такими благими мыслями, ведь и здесь со мной не случилось бы ничего подобного».
Звук шагов в холле за дверью спальни Хаакона побудил Бретану быстро приняться за дело. Стараясь не шуметь, она поспешно подошла к кровати, взяла тяжелый кувшин с вином и высыпала туда содержимое кожаного мешочка. Услышав глухой стук открываемой двери, она бросила его на пол у одной из стоек кровати.
— Так сделать тебя настоящей королевой викингов? — прорычал Хаакон, слегка запинаясь от действия выпитого вина.
Сердце Бретаны забилось так громко, что, казалось, вот-вот разорвется, однако она сделала все возможное, чтобы казаться спокойной. Надо хорошо сыграть свою роль, чтобы Хаакон ничего не заподозрил. И самое главное, и ради самой себя, и Гудрун необходимо во что бы то ни стало уклониться от его жадных и цепких рук.
— Я жду, мой господин, — нежно проворковала она.
