Джиллиан Хантер - Выйти замуж за ловеласа
Герцогу уже стукнуло шестьдесят два года — это был грубоватый на вид старый аристократ, становившийся все нетерпимее с каждым разом, когда Девон приезжал его навестить, — к счастью, такое бывало нечасто. Девон, уважая старого герцога, старался при этом, насколько возможно, избегать его общества.
Данхилл задирал каждого, кто имел неосторожность заехать к нему в гости. Девон боялся, что Джоселин, не привыкшая к его ершистым манерам, растеряется или вообще обидится.
— Герцог на редкость сварливый старикашка, — шепотом предупредил он, пока они ждали под дверью. — Он презирает общество.
— А что же он любит? — удивилась она.
— Браниться по любому поводу.
— Тогда для чего он пригласил нас?
— Чтобы поворчать.
— Ага, попался, наконец, негодник! — со злорадной ухмылкой бросил Данхилл в виде приветствия, встретив Девона с женой на пороге мрачноватой гостиной. Судя по стоявшему там лютому холоду, герцог был типичным скрягой, считавшим каждый кусок угля. Схватив слегка опешившую от такого приема Джоселин за руку, он отвел ее в сторонку, пока остальные гости проследовали в столовую.
— Что вы знаете о собаках, мадам? — рыкнул он, свирепо топнув ногой на мопса, который с угрожающим видом устремился к Джоселин, вознамерившись обнюхать ее туфли.
Мопс, ничуть не испугавшись, извивался всем своим тучным тельцем и отчаянно сопел, тыкаясь тупорылой мордочкой в руку Джоселин. Присев на корточки, она ласково почесала атласную спинку.
— Ну, могу сказать, что мне собаки нравятся куда больше, чем некоторые люди, — откровенно заявила она.
— А как вам удалось подцепить этого сорванца Боскасла? — без обиняков спросил он.
Джоселин передернуло. В глазах ее вспыхнула такая боль, что у Девона сжалось сердце. «Проклятый старикашка», — выругался он про себя.
— А может, это он меня подцепил?
— Ну, уж нет, — фыркнул герцог. — Не морочьте мне голову! Надеюсь, он хорошо с вами обращается?
— Да, регулярно выводит меня на прогулку, кормит, ну и все такое.
— Время от времени швыряет вам сахарную косточку, да? — фыркнул герцог.
— Простите?
— Прочел в газете, что он провел веселый вечерок в обществе одной прелестницы с Брутон-стрит. С Одри Уотсон.
Щеки Джоселин заполыхали огнем, однако она мужественно встретила его взгляд.
— Мало ли чего там пишут — например, что вы забавы ради вылили ночной горшок на проезжающую под окнами карету! — отрезала она.
— А это чистая правда! — развеселился герцог. — Ненавижу аристократов! Всегда их ненавидел! Самые несносные люди в мире!
Джоселин заглянула в печальные глаза мопса. На губах ее мелькнула усмешка.
— Боюсь, — брякнула она, даже не успев сообразить, что говорит, — выливая содержимое ночных горшков на головы ничего не подозревающих людей, вы вряд ли добьетесь уважения со стороны аристократии.
— Видели бы вы их лица, когда я проделал это в первый раз! — закудахтал герцог.
Джоселин, позволив мопсу обнюхать ей волосы, распрямилась.
— Смешная собачонка, — пробормотала она. — Сопишь как поросенок. Но мордочка у тебя милая. Ты мне нравишься.
Герцог молча стащил с ноги башмак и швырнул его в угол. Мопс, сопя, бросился за ним, схватил башмак в зубы и положил его к ногам Джоселин, после чего умильно завилял хвостом, явно ожидая награды.
— Вам никогда не говорили, что женщине подобная прямолинейность не к лицу? Неужели вам не объясняли, что нельзя говорить все, что думаешь, не рискуя показаться невежливой?
— Говорили, конечно, — тяжело вздохнув, призналась Джоселин.
Герцог смерил ее взглядом.
— Терпеть не могу прямодушных женщин. С ними не знаешь, как себя вести.
— Ваша светлость, мне очень жаль…
— Они напоминают мне мою жену. Взгляды их скрестились.
— Вот как?
— Да. Единственную женщину в этом чертовом мире, у которой хватало мужества говорить мне правду. Знаете, я скучаю по ней. Жаль, что я пережил ее.
— Мне очень жаль…
— Да бросьте вы! С чего бы вам жалеть, когда вы в глаза ее никогда не видели?
Джоселин растерянно потрясла головой, потом оглянулась, отыскивая взглядом мужа. Перехватив ее взгляд, Девон с любопытством покосился на развалившегося на диване герцога.
— Весьма признателен, ваша светлость, что вы любезно составили компанию моей жене, — проговорил он голосом, до такой степени не похожим на его обычный легкомысленный тон, что Джоселин даже слегка удивилась.
— Будь я проклят, если понимаю, как вам удалось подцепить такую потрясающую жену, — буркнул герцог.
— Может, мне просто чертовски повезло, — бросил Девон, решительным жестом притянув Джоселин к себе.
— Не упустите ее, — с вздохом сказал старый герцог. — У этой женщины есть мозги!
— Это точно, — помолчав, согласился Девон.
— Вы заметили, я сказал — мозги, а не красота. Красота — штука преходящая.
— Мне кажется, на отсутствие красоты ей тоже грех жаловаться, — решительно заявил Девон.
— Конечно, кто спорит, — пробурчал старый герцог, отпихнув сопевшего мопса. — У вас прекрасная жена, молодой человек. И вы просто осел, если до сих пор не поняли этого. Боюсь, вы не заслуживаете такого счастья. Сами будете виноваты, если она превратится в шлюху.
— Ваша светлость… — Джоселин окончательно растерялась.
— Я был бы весьма признателен, ваша светлость, если бы вы впредь избегали подобных выражений, говоря о моей жене, — прорычал Девон, моментально забыв об узах старой дружбы, которые связывали герцога с их семьей.
— Ну, я ведь не сказал, что она шлюха, — осклабился старый герцог. — Пока не сказал.
По дороге домой Девон не сводил глаз с лица жены, смутно белеющего в темноте кареты. Когда на него падал свет редких фонарей, оно, казалось, было таким же, как всегда — ничем не примечательным личиком провинциальной барышни. Но стоило только лошадям прибавить шагу, как лицо отодвинулось в тень, и вот уже перед ним снова сидит та самая загадочная красавица, которую он так отчаянно желал и чьей любви пока ничем не успел заслужить.
Сердце Девона внезапно пронзила острая боль. Сначала он принял ее за тоску по чему-то несбыточному, чего не бывает в жизни, только ощущение оказалось гораздо более мучительным. И, что хуже всего, с каждым днем оно все росло…
Впервые он почувствовал это в тот день, когда повез Джоселин за город.
— Ты сегодня приобрела еще одного союзника, — пробормотал он, скорее всего для того, чтобы избавиться от этой мысли. — Честно говоря, меня мучила совесть, что я бросил тебя старику на растерзание. Но когда я вернулся…
