Виктория Холт - Путь на эшафот
– Люди часто просыпаются от храпа.
– С герцогиней так бывает. Я сама видела.
– Катерина тоже видела, когда занималась музыкой с Генри Мэноксом!
Это замечание вызвало бурю смеха, как будто бы в нем скрывалось что-то смешное. Катерина серьезно сказала:
– Это правда. Храп ее будит.
В это время открылась дверь. Все смолкли. Сердце Катерины забилось от страха и удовольствия. В комнату вошел Генри Мэнокс.
– Добро пожаловать! – воскликнула Изабел. – Вот и твой сюрприз, Катерина!
Катерина встала с кровати. Вначале она покраснела, потом побелела. Мэнокс смущенно подошел к ней и сел на кровать.
– Я ничего не знала… – говорила Катерина, задыхаясь. – Значит, ты не сердишься на меня?
– Конечно, нет. Мы решили сделать тебе сюрприз. А ты не сердишься на меня за это?
– Конечно, нет.
– Могу ли я надеяться, что ты рада меня видеть?
– Да, очень рада.
Черные глаза его блеснули.
– Это очень опасно, маленькая Катерина, целовать тебя в присутствии герцогини, хотя и спящей. Но я пренебрегал опасностью, потому что жаждал этих поцелуев.
– Но здесь тоже опасно, – ответила она ему.
– Здесь нет ничего опасного. Столько народу кругом. И, должен сказать тебе, что никакая опасность меня не остановит.
Подошла Изабел.
– Ну, дети мои, видите, как я забочусь о вашем счастье!
– Это тот самый сюрприз, Изабел? – спросила Катерина.
– Совершенно верно. Ты, конечно, благодарна мне. Ведь это приятный сюрприз, правда?
– Да.
Подошел юноша с блюдом, полным сладостей. Другой принес на подносе вино.
Катерина и Мэнокс сидели на краю ее кровати, держась за руки, и Катерина думала, что никогда еще не была так счастлива, так возбуждена. Она знала, что прощается со своим несчастливым детством и становится взрослой женщиной, а жизнь взрослых полна радости и веселья.
– Теперь в присутствии герцогини мы можем вести себя официально, – сказал Мэнокс. – Я могу быть холоден, безразличен к тебе, а ты будешь знать, как я хочу тебя целовать. – Он поцеловал ее, она ответила ему тем же. Вино было крепким, сладости вкусными. Мэнокс обнял Катерину за талию.
В комнате погасили свет, так как во время вечеринок свет не зажигали, боясь, что его видно из окон и кто-нибудь может прийти и посмотреть, что у них делается.
– Катерина, – сказал Мэнокс. – Я хочу побыть с тобой наедине. Давай закроем занавески. – Говоря это, он протянул руку и задвинул занавески.
Они были вдвоем.
Над Кале навис октябрьский туман, и Анна вспомнила о тех далеких днях, когда были праздники в Ардресе и Гизнесе. Тогда, как и теперь, состоялась встреча между Франциском и Генрихом, и они выражали друг другу свои дружеские чувства. Тогда королевой была Катарина. Теперь же самой высокопоставленной леди со стороны Англии была маркиза Пемброк, то есть Анна. Анна никогда себя не чувствовала так свободно за последние четыре года. Никогда она не была так уверена, что ее честолюбие будет удовлетворено. Король был как всегда страстен, не мог дождаться развода. Кромвель предложил Его Величеству хитрый план. Это был безжалостный человек, его можно было использовать в любом деле, каким бы опасным, сложным и темным оно ни являлось, лишь бы за это можно было получить хорошую награду. Он был способен на все.
Таким образом, находясь на вершине славы, Анна могла наслаждаться помпезностью и чопорностью этого визита во Францию, который рассматривался как визит короля и королевы. Король был готов посадить в Тауэр каждого, кто не отдавал ей почестей, какие следовало отдавать королеве. Когда месяц назад ей было присвоено звание маркизы Пемброк, она приобрела все права на почести, равные почестям королевы. У нее был паж, который нес ее шлейф, различного рода фрейлины, камергеры, офицеры охраны и по крайней мере около тридцати слуг. Генрих хотел, чтобы все знали, что единственное, что отделяет маркизу от трона, так это брачная церемония.
– Клянусь Богом, – говорил Генрих, – это произойдет еще до того, как ты состаришься!
Четыре дня они провели в Булони, где Анну постигла неудача, так как она не могла присутствовать на празднествах, устроенных французами для Генриха, ибо Франциск прибыл без дам. Было ясно, что жена Франциска не приедет. После смерти Клавдии он женился на сестре Карла Элинор, а Генрих сказал во время подготовки к празднествам, что он скорее готов встретиться с дьяволом, чем с леди, облаченной в испанские одежды. Поэтому королева Франции приехать не могла. Могла бы приехать сестра короля, королева Наваррская, но она сказалась больной. Поэтому леди французского двора не приветствовали Генриха и его маркизу. Конечно, это было неуважение по отношению к ней, но с подобным неуважением будет немедленно покончено, как только Анна получит корону.
Они вернулись в Кале, и очень скоро вместе со своими фрейлинами Анна должна была спуститься в большую залу, где проходил маскарад. Однако ей нужно было подождать, пока закончится ужин, так как на ужине присутствовали одни мужчины.
Она с удовольствием готовилась к празднику, вспоминая о прошедших месяцах, о церемонии, когда король дал ей титул маркизы Пемброк. Церемония проходила в Виндзоре, и она была первой женщиной, получившей титул пэра королевства. Какой это был триумф! И как она, для которой очень важно быть центром внимания и получать знаки восхищения на пышных церемониях, радовалась каждой минуте этого времяпрепровождения! Благородные леди, которые раньше считали ее недостойной внимания, были вынуждены отдавать ей все необходимые почести с должным смирением. Леди Мария Ховард несла ее парадные одежды, Рутлендская и Сассекская графини подводили ее к королю, герцоги Норфолк и Саффолк вместе с французским послом прислуживали королю в государственных покоях. И вся эта церемония имела одну-единственную цель: оказать честь Анне Болейн. Она снова представила себя в своем плаще малинового бархата, опушенного горностаем, с распущенными волосами, опустившейся на колени перед королем, и короля, который любовно и нежно возложил на головку любимой маркизы корону пэра.
А теперь они отправились во Францию вместе с Уайаттом, ее дядей Норфолком и самым любимым из всех, ее братом Джорджем. В присутствии Джорджа и Уайатта она чувствовала себя в безопасности и была счастлива. Уайатт безумно любил ее, хотя и не осмеливался показывать этого. Он выражал свою любовь в стихах.
Забыть тебя? Нет, никогда!
Прошли уж долгие года,
Но память теплится в груди.
Не уходи! Не уходи!
Забыть мне ту, кто навсегда
Остался в сердце как звезда?
Пусть верность ей живет века
И не уйдет за облака!
Она читала эти стихи своим фрейлинам, помогавшим ей одеваться. Уайатт никогда ее не забудет. Он и ее просил ничего не забывать. Она счастливо улыбалась. Нет, она никогда не забудет Уайатта, но в тот вечер она была счастлива, потому что верила в верность короля и его намерение жениться на ней. Он сделал ее маркизой, взял с собой во Францию. Он не стал бы этого делать, если бы не был полон решимости, как и два года назад, сделать ее королевой Англии. Она чувствовала себя сильной, способной привязать его к себе и удержать навечно. Она была счастлива, потому что ее окружала любовь. Джордж был ее другом, Уайатт утверждал, что никогда не забудет ее. Бедный Уайатт! И король, хотя вполне мог потерять трон, был готов противостоять недовольству своего народа, только чтобы не отказаться от нее.
