Майя Родейл - Сила соблазна
Но Аннабел как-то терпела. Ибо такова была ее участь.
И даже посещала совещания, хотя для нее они стали пыткой. Знать, от каких наслаждений она отказалась…
Но она и не думала бросать работу. Проблемы других людей отвлекали ее от собственных. И как приятно помогать окружающим научиться пользоваться нужной вилкой, объяснять, как правильно обращаться к графине, находить новые способы применения уксуса или улаживать ссору между сестрами! Своими колонками она делала людей счастливее. А ведь кто-то должен быть счастлив, пусть этот кто-то — не она.
Авторы собрались и ждали. Найтли всегда старался появиться последним. На улице ветер сотрясал оконные рамы. В воздухе положительно копилось электричество.
Наконец он ступил на порог.
— Сначала леди, — объявил он с улыбкой.
Аннабел не вздохнула, поскольку отвлеклась на нечто особенно порочное в его сегодняшней улыбке. Заметила странный блеск в глазах. Не стоило и упоминать о том, что она наперечет знала все искры и вспышки во взгляде Найтли.
Аннабел села прямее.
Совещание продолжалось, как обычно. По крайней мере так казалось Аннабел. Ее внимание было приковано к треугольнику, открытому распахнутым воротом рубашки Найтли. Он опять пренебрег модой и скромностью. И не надел галстук. Просто возмутительно!
И она снова вспомнила о той ночи. Единственной памятной ночи.
И сжала руки на коленях.
Примерно на середине совещания Найтли медленно снял фрак. В ту ночь он позволил рубашке соскользнуть с плеч по мускулистым рукам и упасть на пол так, что обнажилась его широкая грудь. Сегодня он повесил фрак на стул и продолжал совещание в одной сорочке и жилете, облегавшем плечи и узкую талию.
От таких бесстыдных мыслей щеки Аннабел загорелись. Она так живо представила обнаженного Найтли, что сильно прикусила губу.
Температура в комнате поднялась сразу градусов на десять. Но когда она огляделась, оказалось, что никто ничего не замечает, мало того, Софи плотнее закуталась в шаль. Наверное, Аннабел нужной пойти к доктору, поскольку она вся горит.
Найтли вытянул руки, и она могла поклясться, что видела, как перекатываются мускулы под тонким белым полотном. Она с трудом сглотнула, умирая от внезапной жажды.
Аннабел тосковала по нему. О, как она тосковала. По его голосу. Улыбке. Ласкам. Прикосновениям. И мечтала о самых неприличных вещах.
Найтли закатал рукава. Господи Боже, она просто с ума сходит по его рукам! И кто из них двоих болван?
Но эти руки держали ее. Никто и никогда, кроме Найтли, не держал ее в объятиях. Эти руки притягивали ее к мужской груди, заставляли чувствовать себя любимой и лелеемой, пусть и на одну ночь.
Тогда она решила, что Найтли останется единственным познавшим ее мужчиной. Что бы ни случилось, другого не будет.
Жара все сгущалась, у нее начиналась лихорадка. Аннабел была уверена, что щеки пылают, и все знают, о чем она думает.
Возможно, она действительно сделала ошибку. Возможно, была слишком разборчивой и придирчивой к обстоятельствам, в которых рождается истинная любовь. Ведь любовь не знает границ и правил. И кто она такая, чтобы их устанавливать?
Совещание закончилось, и Найтли вышел. Глядя ему вслед, Аннабел ощутила такое чувство потери, что зажмурилась от боли.
Остальные авторы последовали его примеру, а Софи задержалась, собирая вещи. Женщины передавали друг другу светские сплетни, болтали о последней парижской моде. Аннабел слушала их краем уха.
Где-то вдалеке прогремел гром. Собирался дождь. Возможно, это охладит ее разгоряченную кожу. Но при мысли о том, как холодные капли обрушатся на ее горящее тело, у нее перехватило дыхание.
Последнее время она стала слишком чувствительной.
И тут вернулся Найтли.
— Я забыл фрак, — протянул он, прислонившись к косяку.
Аннабел из последних сил боролась за глоток воздуха. Господи, как она любила наблюдать, как он прислоняется к двери.
Она мгновенно лишилась дара речи.
— О Господи, который час? — всполошилась Софи. — У меня встреча с модисткой!
Аннабел буквально онемела от растерянности. И даже не заметила, что Софи не смотрела на часы.
— Да, а я обещала Роксбери… — пробормотала Джулиана, следуя за Софи. Обе протиснулись мимо Найтли.
— Меня ждет Уиклиф, — объявила Элайза, поспешая следом, и оставила Аннабел и Найтли вдвоем. В комнате больше никого не осталось, кроме них.
— Здравствуй, Аннабел, — тихо сказал Найтли, и по спине Аннабел пробежал озноб. Нет, ей лучше приготовиться к тому, что он сейчас уйдет. Стоило ему поздороваться, как она едва не разлетелась на мелкие осколки! Следует помнить, что он, возможно, женится на леди Лидии, чтобы спасти газету.
Но она должна ответить на приветствие. Промолчать будет грубо. А ведь Аннабел, как Старая, так и Новая, отличалась учтивостью.
— Здравствуйте, — пробормотала она. Задыхаясь так, словно бежала через весь Гайд-парк, спасаясь от безжалостного убийцы.
— Как ты? — спросил он.
Сама вежливость… и все же каждый звук пропитан соблазном.
— Прекрасно, благодарю вас. А вы? — так же учтиво спросила она. Молодым леди полагается быть учтивыми. Молодые леди не воображают, как красивые, полуодетые джентльмены закрывают дверь и берут их прямо на письменном столе.
О, прекрасно, а вот эта молодая леди — воображает. Что с ней сталось?! В кого она превратилась?
— Хорошо. Очень хорошо, — ответил Найтли вкрадчиво.
Нет, ей срочно нужен веер, иначе она не вынесет жары.
— Хорошо, — повторила она, поскольку мозг был не в состоянии сформулировать связную мысль или предложение. Она могла думать только о том, как он стоит, опершись о косяк. Как мышцы груди распирают тонкую ткань рубашки. Как треугольник кожи манит ее прикоснуться губами.
— Может, нужно, чтобы кто-то проводил вас домой? — осведомился он.
Вежливые, но такие лукавые слова… И какой мукой будет оказаться в закрытом экипаже с ним по дороге в Блумсбери, под стучащим в окна дождем. Воздух внутри пропитается электричеством, а глаза Дерека зажгутся откровенной страстью.
Аннабел не представляла большей муки. Нет, есть еще худшая. Если он женится на леди Лидии. Ей следует помнить об этом. И не следует думать о том, что в экипаже они останутся одни. На этих мягких бархатных сиденьях…
— Не думаю. А в чем дело? — с подозрением спросила она.
— Потому что твои подруги только сейчас удалились и притом в большой спешке, — пояснил он. — Поэтому я считаю, что тебе нужен иной вид транспорта.
— Я пойду пешком, — сообщила Аннабел с таким видом, словно речь шла об увеселительной прогулке. Словно Блумсбери не находился на другом конце Лондона. Но как еще она могла сдержаться, находясь наедине с ним, притом что выглядит он положительно греховно. Обольстительно. И она уже знала, что готова целовать его так, словно спасение ее души зависит от этого.
